Юрий Никулин. Смешное и трагическое

«…Вдруг телефонный звонок.

– С вами говорят из группы “Война и мир”. Сергей Федорович Бондарчук хочет, чтобы вы приехали на студию для переговоров об участии в фильме.

На следующий день я встретился с Бондарчуком. Он очень внешне изменился. Выглядел усталым, нервным. Все время к нему заходили люди – то приносили эскизы, то просили поставить подпись на каком-то письме, то срочно вызывали на просмотр кинопроб, то соединяли по телефону с Комитетом по кинематографии, то просили посмотреть оружие, доспехи, старые гравюры.

Здесь же, в его кабинете, проходило прослушивание музыки к фильму. Я просидел около двух часов, наблюдая весь этот хаос. Наконец Сергей Федорович заговорил со мной.

– Вы догадываетесь, зачем я попросил вас зайти ко мне?

– Предполагаю, – сказал я, – что вы хотите предложить мне роль Наполеона?

– Как? – На секунду Бондарчук даже замер.

Когда я улыбнулся, он стал смеяться вместе со мной.

– Я хочу, – сказал Сергей Федорович, – чтобы вы сыграли капитана Тушина. Вы помните Тушина?

– Довольно смутно, – сознался я.

– Ну что же вы так, – сказал с некоторым огорчением Сергей Федорович. – Тушин. Капитан Тушин! В нем же олицетворение всего русского. Тушин – фигура огромного значения. И для романа, и для фильма. Я хочу, чтобы вы сыграли эту роль! Я вижу вас в этой роли.

Остановились мы на том, что я внимательно прочту роман, потом сделаем фотопробу, поищем грим, костюм, а там и решим, как быть дальше.

Приехал я в назначенный день на “Мосфильм” и довольно долго ждал Бондарчука. Он проводил пробы в павильоне. Как только он пришел, то, едва поздоровавшись, спросил меня:

– Ну как, прочли? Согласны?

– Так ведь Тушин маленького роста, а я метр восемьдесят.

– Это не имеет никакого значения. Подумаешь, рост не тот, – увлеченно начал говорить Бондарчук. – В кино все можно сделать. Пусть вас рост не смущает. Мы поставим вас пониже, рядом с вами будут люди высокого роста, мы так подберем окружение, что поневоле окажетесь маленьким. Вот и все проблемы. Я мечтаю, – продолжал Бондарчук, – снять эпизод с Тушиным по-особенному.

Я согласился попробоваться. Подобрали костюм, грим, сделали фотопробу. На роль меня утвердили. Но съемки по какой-то причине откладывали. К тому времени у меня закончился отпуск, и я поехал работать в Куйбышев, где “горел” цирк. Оттуда стали меня вызывать на съемки. Но цирк не отпустил.

Когда картина вышла на экран, один из моих приятелей сказал:

– Хорошо, что ты не снялся в “Войне и мире”.

– Почему? – удивился я.

– Артист, исполняющий роль Тушина (это был Николай Трофимов из Ленинграда. – Ф.Р.), сломал на съемках ногу. А я тебя знаю – ты бы и шею там сломал!..».

«Сниматься не будешь!»

Заметим, что в начале 60-х могла начаться карьера в кино и у жены нашего героя Татьяны. Причем роль, которую ей предложили сыграть, можно смело отнести к разряду эпохальных – таких ждут всю жизнь и, если получают, то вцепляются в них обеими руками и зубами. Речь идет о роли Шурочки Азаровой в героической комедии Эльдара Рязанова «Гусарская баллада». Татьяна Никулина успешно прошла пробы в конце 1961 года и была утверждена. Огромную роль при этом сыграло то, что она была отличной цирковой наездницей, а в фильме ее героине надо было много скакать на лошади. Короче, в марте 1962 года Татьяна должна была начать сниматься. Как вдруг в дело вмешался Никулин. Он уже прекрасно знал, что такое съемки, особенно в длительных экспедициях, поэтому даже мысли не допускал, что его жена уедет из дома на несколько месяцев. В быту он был весьма ленивым человеком и фактически повесил все обязанности по дому на жену. А тут еще их сыну Максиму шел всего лишь пятый год. Короче, на семейном совете Никулин категорично заявил жене: «Сниматься не будешь!», что и было заявлено Эльдару Рязанову, автору «Гусарской баллады». В результате роль досталась Ларисе Голубкиной, которая после премьеры этого фильма проснулась знаменитой.

«Не трогай Никулина!»

В 1962 году с Никулиным произошла занятная история на театральной почве. В том году в театре «Современник» случился режиссерский дебют Галины Волчек – она поставила спектакль «Двое на качелях» по одноименной пьесе У. Гибсона. Главные роли исполняли Михаил Козаков и Татьяна Лаврова. Успех у постановки был большой, что стало поводом к тому, чтобы ее участники созвали друзей на банкет. Среди приглашенных оказались и супруги Никулины. Далее послушаем рассказ Татьяны:

«…Событие отмечали в ресторане “Прага”. За столом Юра заговорил об одной сцене спектакля, где героиня дает герою пощечину. Сказал: “Вы могли бы использовать клоунский прием “апач”. Это когда клоун посылает руку в лицо партнеру, а в этот момент тот громко хлопает в ладоши. Получается эффект звонкой оплеухи”. Мише Козакову идея очень понравилась, и он несколько раз отрепетировал с Юрой “пощечину”. И когда мы уже спускались по лестнице вниз, говорит Юре: “Лови апач!” – и замахивается. И тут на Козакова налетает незнакомый военный и со словами: “Не сметь трогать нашего Никулина!”, бьет с такой силой, что Миша летит со ступенек. Все страшно испугались. И за Мишу, и за то, что может случиться дальше. Ведь с учетом вспыльчивости Козакова дело могло кончиться большой дракой. К счастью, все обошлось. Нам только немного пришлось повисеть у Миши на локтях…».

Третья встреча с Гайдаем («Деловые люди»)

В 1962 году Л. Гайдай вновь пригласил Никулина в свою очередную работу – в комедию «Деловые люди» по произведениям О’Генри. Там герою нашего рассказа предстояло сыграть незадачливого вора во второй новелле (всего их в фильме три) под названием «Родственные души». Суть ее была проста. Под покровом ночи вор залезал в чужой особняк, однако тамошний хозяин оказывался болен той же болезнью, что и он – радикулитом. На этой почве вор и жертва становились друзьями и шли отмечать знакомство в ближайшее питейное заведение.

Снимать фильм Гайдай начал с конца – с третьей новеллы под названием «Вождь краснокожих» (съемки проходили в июле-августе в Крыму). Затем в сентябре сняли «натуру» для первой новеллы – «Дороги, которые мы выбираем». А в конце октября дошла очередь и до второй новеллы, в которой снимался Никулин. Съемки проходили с 31 октября по 11 ноября. Внутреннюю часть особняка, куда забрался грабитель в исполнении Никулина, соорудили в павильоне «Мосфильма», а внешнюю сняли на натуре – у Центрального дома литераторов в Москве.

Юрий Никулин вспоминает:

«…Помню, нам не давался один эпизод. Грабитель и жертва, окончательно “сроднившись”, сидят на кровати хозяина дома и вспоминают смешной анекдот. Они должны были заразительно смеяться. Но этого заразительного смеха у нас не получалось. Для меня вообще самое трудное – смеяться во время съемки. После бесплодных попыток вызвать у нас смех Гайдай рассердился и приказал осветителям выключить свет в павильоне, оставив только дежурную лампу.

– Если через пять минут не начнете смеяться, я отменяю съемку, а расходы потребую отнести на ваш счет, – сказал сурово Гайдай.

После такого заявления мы были не способны даже на улыбку.

– Слушай, – предложил Плятт, – давай рассказывать друг другу анекдоты. Начнем смеяться по-настоящему – и тут-то нас и снимут.

Включили свет. Приготовили камеру. Стали друг другу рассказывать анекдоты – опять не смеемся. Стоит мне начать анекдот, как Плятт договаривает его конец. Мы перебрали десяток анекдотов и ни разу не улыбнулись.

В это время в павильон вошел директор картины и спросил режиссера:

– Ну как, отсмеялись они?

Плятта, видимо, этот вопрос покоробил, и он ехидно заметил:

– Вот покажите нам свой голый пупырчатый живот, тогда будем смеяться.

Почему-то от этой фразы все начали безудержно хохотать. Смех передался и нам.

Гайдай закричал оператору:

– Снимайте!

Кусок сняли, и он вошел в картину…

Во время съемок “Деловых людей” произошла непредвиденная встреча с милицией. Везли меня с “Мосфильма” (там гримировали и одевали) на ночную съемку к Центральному дому литераторов. В руках я держал массивный кольт. Наша машина неслась по набережной. Я, как бы разыгрывая сценку, надвинул на глаза шляпу, приставил кольт к голове водителя и командовал:

– Направо. Вперед… Налево! Не оглядываться!

На улицах пустынно, ночь.

Когда подъезжали к Арбату, дорогу внезапно перегородили две черные легковые машины. Из машин выскочили вооруженные люди в штатском и бросились к нам. Мы испугались.

Оказывается, когда я держал кольт у головы водителя, нас заметил милиционер-регулировщик и сообщил об увиденном дежурному по городу.

Конечно, члены оперативной группы нас с шофером отпустили, но попросили впредь милицию в заблуждение не вводить…».

За роль этого незадачливого вора Никулин удостоился гонорара в 830 рублей, а его партнер Р. Плятт получил чуть меньше – 600 рублей.