– Да ты и на кошку-то не похож, – перевёл ошейник.
***
Зет взглянул на часы: почти половина восьмого. Чуть больше получаса до утреннего инструктажа… Он надел костюм и, пощёлкав по лацкану, довёл цвет до любимого тёмно-синего. Извернувшись перед зеркалом, оглядел спину. Сегодня рекламную площадь осваивал трейлер нового боевика. Последние сутки трейлер находился в горячей ротации, но Зет до сих пор его ещё не видел. Запомнил только название: «4981». Или «1984»? С тех пор как киноиндустрия избавилась наконец от детской болезни присвоения имён своим детищам, Зет постоянно их путал.
Нет, наверное, все же «9841». Жаль, Несс спит. Она бы сказала. Вот память у человека!
Как всегда, вспомнив о Несс, Зет утратил бдительность и задержал взгляд на трейлере чуть дольше, чем следовало. Просмотрев его четыре раза, он наконец спохватился, благодаря небеса за то, что это был только трейлер.
Времени оставалось чуть. Зет надел защитные очки – сколько они стоили, он предпочёл забыть сразу после покупки, – нацепил наушники, ткнул в ноздри новые фильтры и, пристроив под мышкой повара, быстро вышел из квартиры.
Закрыв за собой дверь и повернувшись к ней спиной, он, как всегда, на секунду замер, глядя, как серые стены коридора уходят вдаль, медленно растворяясь в мягком неярком свете. Потом чуть наклонился вперёд, приподнял защитные очки и принял нахлынувшую волну грудью. Его всё-таки откачнуло, и он, улыбнувшись, покачал головой. Бесполезно же: море. Те же волны, раздирающие друг друга в брызги и пену, та же неодолимая мощь. Только вместо воды онон, теон, феон, ксеон и даже старый добрый неон. Волны света катились по коридору, накатывали одна на другую, сцеплялись, схлёстывались и рвались, обдавая брызгами стены и потолок. Реклама того, другого и третьего. Новости, анонсы и трейлеры. Объявления, извещения, сообщения. Призывы, предупреждения, предостережения. Указатели, надписи, граффити. Голограммы, инстаграммы, проекции. Зет знал, что на том же самом пространстве одновременно бушевали океаны звуков и запахов, но он слишком берег здоровье, чтобы смешивать эти напитки.
Он судорожно вдохнул и поспешно вернул очки на место. Серые стены гильотиной отрезали цветной содом. Единственное, что осталось – едва заметный логотип производителя очков, с неброским, чуть утопленным в стену шрифтом. Но куда ж без этого…
Зет помотал головой, разбрызгивая плавающие перед глазами цветные пятна, и, поудобнее перехватив повара, заспешил к лифту.
***
И всё-таки очки стоили потраченных денег. Они отфильтровывали все, кроме объёмных модулей, хоть и запрещённых, но все равно во множестве разгуливающих по улицам. Встречный прохожий вдруг менял направление и, дружески обвив рукой ваши плечи, доверительно шептал на ухо: «Лучшее суши. Пятьдесят метров прямо и двадцать направо. Мамой клянусь: пальчики оближешь!» После чего немедленно таял в воздухе. Привлечь за такое было практически невозможно.
Спустившись в гараж, Зет принялся высматривать свою машину. С тех пор как за безаварийное вождение её наградили правом перекрашиваться по своему усмотрению, задача усложнилась.
Побродив для приличия по гаражу, Зет сложил руки рупором и громко скомандовал:
– Той, ко мне!
Прошла минута. Зет скрипнул зубами и, повернувшись в другую сторону, заорал снова:
– Той, хорош! Мы опаздываем.
Наконец в тихом шелесте шин из-за угла неспешно выкатил Той. Гордый самец, племенной скакун класса «Альфа», каким, конечно, только и мог быть автомобиль настоящего мужчины, то есть (если верить Кодексу, а Кодекс обязывал в него верить) любого служащего Очистки, включая Зета. О том, может ли зарплата настоящего мужчины быть меньше стоимости одного-единственного колеса его машины, Кодекс умалчивал. Как и о том, позволительно ли такому мужчине иметь IQ ниже, чем у его автомобиля. Служащие подозревали, что нет. Автомобили тоже. В результате отношения между служащими и их служебными машинами были окрашены в тона недоверия, недопонимания и плохо скрываемого презрения.
– Доброе утро, Той, – поздоровался Зет, мрачно оглядывая ярко-зеленый кузов с изображением полуголой девицы на капоте. – Отлично выглядишь.
– Благодарю, – отозвался Той. – Я надел этот принт в последнем номере «Рулевого».
– Очень мило, – сквозь зубы одобрил Зет.
– Правда хорошенькая? – спросил Той, открывая дверь.
Каждый день Той старался выбрать рисунок и расцветку погаже, медленно, но верно подбираясь ближе к потаенным комплексам и страхам хозяина. Игра шла в одни ворота, и Зету оставалось только терпеть и не подавать вида.
– Совершенно в моем вкусе, – ответил он. – Разве грудь маловата.
– Да? – удивился Той. – Боюсь, если сделать больше, она будет свисать с капота.
– Что ж, – разочарованно протянул Зет. – Тогда оставим как есть. Открой, пожалуйста, заднюю дверь.
Чуть слышно зажужжали приводы камер. Той внимательно осмотрел ношу Зета.
– А что это? – подозрительно спросил он.
– Повар, – коротко объяснил Зет.
– Почему он не вдет сам?
– Сломался.
– То есть, – уточнил Той, – умер?
– Сломался, – упрямо повторил Зет. – Он на девяносто процентов машина.
– Хорошо, – согласился Той. – На девяносто процентов он сломан. Но на остальные-то десять, как я понимаю, мёртв?
– Ну, – неловко отшутился Зет, – что такое десять процентов? Видал я господ и мертвее…
– Он провоняет мне всю обивку, – брезгливо заметил Той. – Куда вы собираетесь его везти? И главное, зачем? Отчего бы вам его просто не выкинуть?
– Потому что он мне нужен. Между прочим, я опаздываю, – начиная злиться, сообщил Зет.
– Вы могли бы встать пораньше, – заметил Той.
– Мог бы, если бы знал, что он умрёт. То есть сломается.
Той помолчал. Наконец он неприязненно произнёс:
– Кладите.
Дверь распахнулась, и Зет усадил повара на сиденье. Когда он захлопнул дверцу, покойник, перевалившись, точно медуза, медленно привалился к стеклу лицом. Мёртвые глаза смотрели совершенно в разные стороны. Зет поёжился и сел на переднее сиденье.
– На работу, – небрежно бросил он. – И, как ты, наверное, догадываешься, мы здорово спешим.
– Тридцать единиц, – отозвался Той.
– Да ладно! – отмахнулся Зет. – Норма пока ещё пятьдесят.
– Второй раз за неделю, – холодно продолжал Той, и не думая трогаться с места.
– Так ведь не третий, – парировал Зет.
Той молчал.
– Ну хорошо. – Зет стиснул зубы. – Ты совершенно прав. Моё поведение недостойно служащего Очистки. Теперь мы можем ехать?
– Нет, – спокойно ответил Той. – Вы должны пообещать, что измените своё отношение к алкоголю.
– Что за детский сад?