Луна-16
В Королёв, а затем и до дачного поселка, добирался окольными путями. Доехал на метро до ВДНХ, там пересел на автобус. В Королеве еще на один. Когда вошел в поселок, уже почти стемнело, начался сильный дождь. Накинул капюшон плаща, портфель спрятал под полу. Ливень быстро наполнил канавы на грунтовой дороге. У дома №15 уже шагал по грязи. Остановился. Может, ну её Анну Петровну? Взять и прямо сейчас вскрыть калитку или сзади перелезть через забор. Нет, нельзя, могут соседи увидеть, вон вокруг в домах огни. Вызовут полицию и тогда конец. Нужно действовать, как и задумал, по плану.
Анна Петровна аж всплеснула руками, когда увидела Бабочкина в таком наряде.
– Вы похожи на прораба со стройки или шпиона из фильма про Джеймса Бонда,-сказала она вместо приветствия.
–Спасибо, Анна Петровна,– стряхивая рукой воду с плаща, сказал Бабочкин.
–Я пошутила, милый.
–Догадался.
–Очень рада тебя видеть, спасибо что приехал.
–Трюфеля-то готовы?
–Трюфеля? Ах да, готовы,– расхохоталась Керн.
С женщиной нужно всегда держать дистанцию, повторил про себя Феликс старую истину. Как только дашь слабину, приблизишь, сразу залезет на шею во всех отношениях. Только дистанция. Нужно великодушно позволять ей себя любить и тогда все будет хорошо.
Трюфелей в шоколадной глазури Керн не приготовила, но от запаха тушеного кролика с пряными итальянскими специями, у Феликса закружилась голова. Для начала Анна Петровна подала заливное из судака с лимоном, наполнила рюмку Феликса собственной настойкой на клюкве и жимолости. Напиток напоминал густую, черную кровь. Впереди предстояло серьезное дело, но от ароматной настойки Бабочкин отказаться не смог. Еще две рюмки были выпиты под оливье с докторской колбасой и крабовыми палочками, а уж когда дело дошло до кролика, настойка полилась рекой. Кстати, Анна Петровна в этом деле почти не отставала от Феликса, и он даже подумал, что напрасно прихватил с собой снотворное. Однако Керн, как ни странно, совершенно не пьянела, а только разрумянилась и теперь напоминала свежеиспеченный, аппетитный пирожок. Когда она улыбалась, на щеках её появлялись изумительные ямочки и Феликсу очень хотелось эти щечки поцеловать. Алиса опять куда-то пропала и после того разговора о Максиме Скворцове не появлялась. Да и бог с ней, говорил себе Феликс. Не иначе опять с кем-нибудь спуталась, возможно, с этим больным метеоритчиком. Подхватишь от нее еще какую космическую заразу, потом лечись всю жизнь.
Когда Феликс уже окончательно разомлел и расстегнул почти до живота рубаху, она села рядом, положила мягкую ладонь на его грудь.
–Ты же приехал, чтобы пробраться на дачу Миловидова,– сказала она неожиданно.– Я для тебя так, прикрытие.
Бабочкин аж подавился куском тушеного кролика, закашлялся. Керн постучала его по спине.
–Я не такая уж дура, как ты думаешь, Феликс. Все правильно. Возможно, именно на даче профессора находится ключ к загадке, которую ты пытаешься разгадать. Кстати, вот что я тебе скажу. Ты наверняка думаешь, или думал, что мой камень украла ну та журналистка о которой ты спрашивал- Алиса.
–Она моя любовница. Я с ней живу, вернее, жил, опять куда-то пропала.
Керн ничуть не удивилась словам Феликса, погладила его по голове:
–Милый, хороший. Я одна на тебя не претендую, не заслужила такого большого счастья.
От этих слов Феликс зарделся еще больше. Так откровенно женщины его еще никогда не хвалили.
–Но Алиса, насколько я успела заметить,– продолжала Керн, -себе на уме и жуткая эгоистка. Ни перед чем не остановится. Перешагнет через любого и тебя. При этом не исключено, что искренне тебя любит. Да, таковы мы, женщины, полны противоречий. Любовь наша часто граничит с ядовитым эгоизмом. Впрочем, любовь это и есть чистой воды эгоизм. Но одни женщины могут иногда сдерживать свой эгоизм, другие нет.
–Ты, конечно, можешь.
–Могу. Для этого нужно любить мужчину очень и очень сильно, как самого себя, вернее, как часть самого себя. Так вот. Алиса камень у меня не крала. Его взял…
–Миловидов.
–Да. Сначала я ему предложила купить его за 20000 долларов, прекрасно понимая, что таких денег у него нет. Потом подумала и решила- пусть этот камень будет лучше у него. Почему сама не отдала? Не знаю, вероятно, хотела посмотреть как профессор поступит.
–И он…
– Ага. Я ему сказала, что держу камень в соседней комнате в греческой вазе у телевизора. А когда вышла во двор, увидела, что он вошел в эту комнату и забрал коробочку с осколком из вазы. Почти сразу он сказал что у него дела и откланялся. Странно. Он даже не боялся, что я загляну в вазу и обнаружу пропажу. Знал, что я не обращусь в полицию- какой смысл мне порочить имя своего отца.
–Но для чего же тогда профессор сказал мне, что камень по-прежнему находится у тебя?
–Думаю, это была подстраховка.
–Что?
–Подстраховка. Профессор наверняка знал, что не излечимо болен и что дни его сочтены. Он доверился именно тебе и хотел чтобы именно ты проник в его дачный дом после его смерти. Там наверняка есть то, ради чего он все это затеял. А я нужна в этой истории только для одного- если ты сам не сообразишь попытаться раскрыть тайну на его даче, то это подскажу тебе я. Что, собственно, и делаю, хотя ты сам уже принял решение поступить так, а не иначе.
–Так вы, значит, меня специально…пригрели?– перешел на «вы» Бабочкин.
–Дурачок. Милый дурачок.
–Не называй меня дураком!-вспылил Феликс. Надоело терпеть моральное унижение от Бурцевой, так нашлась ещё одна оценщица его интеллекта.
–Ладно. Не буду. Самый лучший, самый умный. Ты мой и больше ни чей.
После этих слов она припала к его губам и Феликс опять растаял в мягких сладких небесах.
Анна Петровна разбудила Феликса ночью, когда ему снился профессор Миловидов в какой-то стеклянной банке. Он умолял выпустить его оттуда, а Феликс только хохотал в ответ. Тогда конструктор достал непонятно откуда взявшийся у него парабеллум Люгер Р-08 и выстрелил в стекло. Банка разлетелось вдребезги, а Поликарп Матвеевич навел ствол на Бабочкина. Курок он нажать не успел.
–Что?-поднял мокрую от пота голову Феликс. В ней еще шумела и перекатывалась тяжелыми волнами ягодная настойка, разбиваясь о внутреннюю часть лба.
–Пора,-сказала Керн.– В крайний раз, когда профессор приходил ко мне и украл камень, он сказал что очень торопится, так как должны прийти гастарбайтеры чинить запор на заднем окне дома. Сказал, совсем запор не держится, того и гляди воры залезут. Понял?
–Что?-опять только смог произнести Бабочкин.
–Феликс Николаевич, любимый, включай мозги, время не ждет. Сейчас самое оно.
–Как же, включишь мозги после ваших настоек,– проворчал Феликс, наконец несколько освободившись от сна.– Значит, заднее окно.
–Да. Скорее всего в его починке не было необходимости. Думаю, он давал подсказку, как лучше проникнуть в дом. С тобой не пойду, извини.
–И не приглашал. С бабами вместе хорошо только в баню ходить.
–Не смешно, Феликс Николаевич.
–Не смешно,– согласился, вздохнув журналист.
Дождя на улице уже не было, но всё равно Феликс надел плащ, надвинул капюшон. Портфель с инструментами не взял. Положил в глубокие карманы только отвертку и плоскогубцы. И еще небольшой светодиодный фонарь, который ему выдала Анна Петровна. Свой взять из дома Бабочкин забыл.
Было тихо и прохладно. Светало. Из леса наползал густой, низкий туман. Казалось, это спустились на землю облака. Он шел по краю улицы вдоль дачного поселка и размышлял к чему приснился ему дурацкий сон со стеклянной банкой. Через одну линию от дома Керн, там где грунтовая дорога поворачивала к лесу, перешел на другую ее сторону, туда где стоял дом Миловидова. Тихо было так, что ему казалась, будто скрип гальки под его ботинками, слышен на другом конце Земли.
А вот и зеленая крыша, крытая андулином. Между забором Миловидова и соседским участком имелся небольшой промежуток в метр шириной, заросший крапивой и чертополохом. Феликс опустился на четвереньки, пополз сквозь траву к позадам участков. Она была мокрой и колючей, наровила залезть в нос и рот, царапала лицо. Но подниматься Бабочкин не решался.
В какой-то момент он увидел перед собой два огненный глаза. Чуть не вскрикнул от неожиданности. На него зло и пронзительно глядел большой рыжий кот. Он фыркнул, шмыгнул в заросли. Бабочкин перевел дух. Вот ведь пакость хвостатая, шастает где ни попадя, только людей порядочных пугает.
Забор Миловидова был длинней соседского и уходил вниз к зарослям ивняка, которые представляли собой небольшой круглый островок. Его Феликс увидел всё же поднявшись после того, как распорол штанину и порезал коленку о бутылочный осколок.
Именно в этом месте в заборе Миловидова оказалась прореха- от него откололись несколько планок. Феликс нырнул в дыру и оказался в яблоневом саду. На ветках висели крупные плоды Антоновки, Белого налива и Шафрана. В яблонях Бабочкин знал толк, сам выращивал их на даче в Тверской области. Некоторые плоды под своей тяжестью свешивались на ветках к земле. Эх, рогатинку бы поставить, подумал Бабочкин, сгниют ведь, жалко.
Возле дома росли уже сливы и вишни, а также большая, полная еще зеленых плодов, груша. А к самой стене примыкал небольшой виноградник из трех крепких, хорошо разросшихся лоз. На некоторых из них были видны кисти с маленькими ягодками. И виноград Феликс тоже выращивал. Вообще, москвичи чуть ли не поголовно увлеклись на своих дачах выращиванием винограда. Не Сочи, конечно, но иногда урожая вполне хватало на одну-две бутылки своего «черного» вина. Белого вина, как и настоящие виноделы, Феликс не признавал. Именно в красном вине содержится ресвератрол – сильнейший антиоксидант, который по мнению некоторых ученых-геронтологов, омолаживает организм и продлевает жизнь. В разумных пределах, разумеется. Только где этот разумный предел, знать бы.
Стараясь не повредить лозу, Феликс встал к окну, потянул на себя раму. Она легко поддалась, причем абсолютно бесшумно, словно была смазана маслом. Встав на кирпичный выступ фундамента, он спокойно перекинул правую ногу на подоконник и вскоре мягко спрыгнул в темную комнату.
Прислушался. Сердце бешено стучало. А вдруг в доме кто-нибудь есть? Или в кресле у камина сидит…сам мертвый Миловидов в мантии судьи…А-а, скажет попался, черт лохматый, славно я тебя заманил. А теперь подставляй шею, кровь из тебя пить буду.
Феликс сплюнул и невесело рассмеялся в душе над своим глупыми, детскими страхами. Включил светодиодный фонарик, который залил бледным светом комнату. Она была довольно просторной. В углу у двери- кожаный диван, тумбочка с ажурной зеленой лампой под старину. Рядом с окном письменный стол, с кривыми ножками, обитый синей материей. Феликс тоже хотел купить себе такой же. Большое значение на чём творишь. Великие писатели Дюма, Золя, Алексей Толстой заказывали себе столы из специальных пород дерева и предпочитали работать только за ними. Бабочкин был творческим человеком и тоже собирался стать если и не писателем, то хотя бы читаемым сочинителем. Писателей, на самом деле, в истории мировой литературы раз два и обчелся, остальные именно сочинители. Такие же увеселители толпы, как циркачи или актеры. Вся жизнь- это борьба со скукой. Одни борются с ней сами, другие им помогают. Справа от стола- телевизор Самсунг на высоком комоде. Рядом видеоплеер.
Внизу, под столом увидел серый квадратный сейф величиной с коробку из- под обуви. Такие обычно ставят в гостиницах.
Мозг работал быстро, слаженно. Итак, одна коробочка с осколком была пронумерована цифрой «15», другая семеркой. Нажал соответствующие кнопки на сейфе. Ничего. Наоборот. Тот же результат. Что, бесполезно сюда забрался? Не может быть… Думай, Феликс. Ответ должен быть рядом, совсем близко. Иначе бы профессор сюда его не позвал. А он его звал? Может, все это его воображение? И Анна Петровна тоже чего-то напридумывала. Странно, что он ей доверяет. Доверяет ли? Разве женщинам можно верить? Нет и еще раз нет.
На стенах репродукции картин Виктора Васнецова и Валентина Серова. Первый был представлен «Богатырями» и «Иваном Царевичем на сером волке». Серов- «Девочкой с персиками» и несколькими портретами Александра III. А между ними- советский плакат «Наш триумф в космосе-гимн Стране Советов».
Триумф,– произнес вслух Бабочкин. – Для Миловидова его космический триумф состоялся, когда «Луна-16» с его буровой установкой полетела на Луну. Или вернулась на Землю?
Феликс открыл интернет на смартфоне. Так, пуск ракеты-носителя «Протон К/Д» 12 сентября 1970 года. Набрал на сейфе цифры- 12091970. Мимо, опять в чреве железного сундука ничего не щелкнуло. Приземление- 24.09.1970. И снова ничего. Бабочкин прикусил губу. Кажется, до крови, во рту появилась соленость. Не сдаваться. Мягкая посадка на поверхность Луны в районе моря Изобилия-20.09.1970. И на этот раз сейф не подал никаких обнадеживающих звуков. Феликс разнервничался так, что решил закурить. Достал сигареты, но вовремя одумался. Неужели осечка? Обидно. Анна Петровна засмеет- скажет, дурачок ты и есть дурачок. А уж если рассказать Алисе… Нет, об этом уж лучше не думать. Вот еще цифры- посадка в Море Изобилия с координатами- 0 градусов 41 минута южной широты и 56 градусов 18 минут восточной долготы. Ну уж если и теперь не получится…Однако после того как была нажата последняя цифра «8», сейф пискнул. Бабочкин повернул ручку и дверца открылась. Пот, стекавший со лба на глаза, мешал видеть. Вытер их рукавом, но плащ только размазал едкую влагу по лицу. Достал носовой платок, протер веки, щеки, высморкался. Ай, да Феликс, а бабы говорят что дурачок, что глупый. Сами они Валаамские ослицы.
Внутри сейфа лежал DVD диск в полиэтиленовом пакетике и больше ничего. Задернул плотнее тяжелые шторы на окнах болотного цвета в крупную полоску, включил телевизор и плеер. Вдруг заметил на комоде две небольшие, орехового цвета нэцкэ. Вероятно, работы Миловидова. Пригляделся и обомлел. Один нэцкэ был похож лицом на профессора, другой на него. Но не это главное. Оба- и он и профессор- были в космических скафандрах с открытыми шлемами, словно готовились к полету.
Вставил диск в плеер. Через несколько секунд на экране появился сам профессор Миловидов. Был в клетчатом веселеньком пиджаке желтого цвета, будто собирался на свидание, в белоснежной рубашке, тщательно причесан и гладко выбрит. Лицо его источало спокойствие и оптимизм, вроде как профессор и не собирался в ближайшее время «сходить с орбиты».
«Здравствуйте, Феликс Николаевич,-поздоровался с экрана Миловидов и слегка поклонился.– Если вы смотрите эту запись, то я всё правильно рассчитал, сделав ставку на вас. Но прежде всего хочу перед вами извиниться за эту…хм, небольшую комедию, которую я разыграл и в которую вас втянул. Но вы поймете, что я сделал это вынуждено, чтобы зацепить вас крепко, намертво, извините за выражение. Может, мои методы были не совсем, на ваш взгляд, адекватны, однако каждый поступает в меру своих способностей. Уж простите, если что не так. Да вы садитесь в кресло, отдохните. Кресло немецкого мастера Отто Шуллера, настоящий моренный вюртембергский орех, купил в свое время в антикварном магазине.
Феликс обернулся и действительно у камина увидел узкое, готической формы кресло. Вряд ли в нем было бы удобно, но он послушно сел. А Миловидов, словно видел Бабочкина перед собой, продолжал:
«Сначала я сделал ставку на вашу подругу, она сама мне сказала, что с вами знакома- Алису Бурцеву. Вручил ей такой же кусочек угля, ха-ха, как и вам. Но потом, посмотрев её сюжеты, быстро понял, что она не тот, кто мне нужен. Слишком резка в суждениях и оценках, а материалы ее во многом поверхностны».
Что правда, то правда,-отметил про себя Феликс.
«И тогда я решил подключить к своему делу вас. Мне нравились ваши репортажи и фильмы о космосе. Вы подходите к ним неформально. Например, великолепный у вас получился фильм о гибели экипажа «Союз-11»– Волкова, Добровольского, Пацаева. Раньше, лет 10 назад на космическую тему хорошо писали и снимали многие журналисты, я даже запомнил их фамилии- Тихонравов, Соколов, Герасимович. Но они куда-то все пропали. И только вы остаетесь верным космосу, а, значит, вселенной. Космонавтов я упомянул не случайно. Я ведь тоже собирался им стать. Должен был войти в первый дублирующий лунный экипаж. Вы наверняка знаете, что в основной экипаж межпланетного корабля «Л-3» должен был войти Леонов и Макаров. Их дублерами могли стать Быковский – Рукавишников, Волошин -Добровольский, Ершов и ваш покорный слуга- инженер-конструктор НПО им. Лавочкина Поликарп Миловидов. Не знали? Ха-ха. А кому это теперь надо помнить. Я ведь не только буровую установку создавал для лунных аппаратов, но и многое другое. Об этом подробно как-нибудь в следующий раз. Однако лунная ракета Н-1, а вернее марсианская, ибо изначально он создавалась именно для Красной планеты, никак не хотела летать. Американцы уже несколько раз побывали на Луне и наше руководство, под давлением нового руководителя космической отросли Глушко, отказалась от лунных планов. А напрасно. Последний, пятый старт мог бы быть удачным. Так вот, мой полет, а я тогда не сомневался, что основной экипаж заменят на наш, дублирующий, должен был состояться в начале 1972 года. Я намеревался вернуть на Луну…то что я и инженер Керн похитили. Если я не могу отдать ворованное в лабораторию, то пусть камни вновь окажутся там, где и родились. Вот они…»
Профессор продемонстрировал на ладони два черных осколка, затем сложил их вместе и получился Скандинавский полуостров.
«Это настоящий ильменит. Один мой, другой я…хм украл у Анны Петровны Керн. А что было делать? Она заломила немыслимую сумму. Когда она вышла из комнаты, я просто взял осколок из греческой вазы, в которой она его держала. А вам в коробочку из-под запонок вмонтировал высокочастотный резонатор, работающий от батарейки. Ну да, признаю, грубая шутка, но наверняка подействовала. А? Резонаторы тоже часть космической программы, уже военной ее составляющей, над которой мне приходилось работать. Был такой проект- «Амеба». С помощью высокочастотных излучателей мы должны были выводить из строя экипажи американских космических станций. Резонаторы как бы обостряют интуицию, заставляют в неё поверить. В результате у человека происходит раздвоение личности и он сходит с ума. Правда, иногда резонансная интуиция оказывается верной. Частично верной. Возможно, если потрудиться над этой темой, можно создать резонатор повышенной четкости и угадывать…хм, даже номера лотерейных шаров. Кстати, не пробовали, Феликс Николаевич? Ха-ха. Да, но эту тему тоже в свое время закрыли, поэтому мне уж очень захотелось тряхнуть стариной. Ну да .К чему это я все…Ах, да, самое главное. Раз вы здесь, значит мы наконец сможем вернуть камушки. Да, эти самые, на Луну. Вы не ослышались, на самую настоящую Луну. Полет, который не состоялся в 1972 году, случится теперь. Поверьте, Феликс Николаевич, для меня это очень важно. Я уже говорил о чести, но не только…Эти камни, собранные вместе, имею огромную разрушительную силу. Они те самые природные резонаторы, что я хотел создать искусственным путем. Ну что, вы согласны?»
Бабочкин смотрел на экран и думал- и стоило рисковать, чтобы выслушать очередную ахинею профессора! Сразу видно, что психиатрическая клиника по нему давно плакала и корабль его не случайно так быстро сошел с орбиты.
«Ну что, согласны?»-переспросил профессор.
– А если я скажу что согласен,– вслух произнес Феликс,– что будет?
Эх, думал в доме найдет что-нибудь оригинальное, а тут очередная глупость.
Он встал, чтобы выключить телевизор и удалиться через окно.
«Я так и думал, что вы согласитесь, – кивнул удовлетворенно Поликарп Матвеевич.– Спасибо. Не даром я на вас рассчитывал.
Профессор опять вытянул вперед руку с осколками: «Возьмите их, они за люком в потолке».
Феликс поглядел наверх. В потолке он не увидел никакого люка, но он понял профессора. Такой же невидимый глазу люк «от воров» был и у него на даче. Бабочкин взял стул и стал пытаться приподнять доски потолка по углам. В противоположном от окна конце, ему это удалось. Он отодвинул в сторону четыре скрепленные между собой доски, запустил руку в черную дыру. И сразу что-то нащупал. Это была небольшая мельхиоровая шкатулка. Она оказалась не заперта. Внутри неё на желтом бархате лежали два черных осколка. Аккуратно взял их и…соединил. Они сразу слились в одно целое. Или так просто показалось.
Бабочкин услышал тонкий, пронзительный писк. Гораздо более сверлящий мозг, чем тот, что он слышал дома, исходивший от коробки с батарейкой. Голову сдавило, на глаза будто набросили черное покрывало. Кажется, еще секунда и мозг разлетится на мелкие осколки, как та банка во сне, в которую из парабеллума выстрелил конструктор Миловидов. Сознание собралось в точку и понеслось по краю гигантской газово-пылевой космической воронки с бешеной скоростью, неумолимо приближаясь к центру всепоглощающей черной дыры.
Очнулся Феликс от сильной тряски. Он не верил своим глазам, потому что находился ни где- нибудь, а внутри космического корабля. Перепутать было невозможно, потому что сам не раз, снимая репортажи, забирался внутрь пилотируемых «Союзов», на которых космонавты отправлялись к «Миру», а потом к МКС. Правда, этот корабль был более просторным, по сравнению с «Союзом». Но в общем всё то же самое- приборная панель, мониторы, хотя еще какие-то совсем простые, черно-белые.
Тряска усилилась. Из-за приборной доски появилась голова в шлеме с микрофоном. Это был профессор Миловидов, только очень молодой. Не узнать его было невозможно, основные характерные для него черты лица не изменились. Поликарп Матвеевич улыбался, обнажая большие, белые зубы.
–Ну что, готовы, Феликс Николаевич?-спросил он.
–К чему?
–К полету, разумеется.
«Альтаиры! – раздалось по громкой связи.– Счастливого пути!»
–Ну что же вы, Феликс Николаевич, скажите что-нибудь историческое для потомков. Только не «поехали».
–Куда поехали?
–На Луну, разумеется. Давайте, говорите, руководитель полетом ждет. Не вежливо ничего не отвечать на пожелание доброго пути. Ну же! Тумблер связи переключите.
Феликс напрягся. Снится что ли всё? Разумеется, какой еще полет на Луну! Сказать нужно чего-то историческое? ну извольте. И во сне нужно быть на высоте. Нащупал тумблер на гарнитуре, какие были во время его службы радистом в войсках ПВО под Серпуховом. Переключил.
–Хм. Американцы протоптали на Луну маленькую тропинку, наша страна проложит на Луну широкую магистраль,– сказал он не без пафоса.
Вероятно, в ЦУПе бурно зааплодировали.
–Замечательно,– сказал Миловидов. -Вот что значит журналист. Недаром вас включили в дублирующий экипаж.
Тряска стала запредельной, а потом Феликса придавило, словно гигантской ладонью к креслу-ложементу. Ремни стянули грудь, врезались в бедра. Стало трудно дышать. Перегрузка росла с каждой секундой. Ракета явно отрывалась от стартового стола. Бабочкин закрыл глаза. Лучше уж проснуться, чем терпеть эти невыносимые вибрацию и перегрузку.
«Двадцать секунд, полет нормальный, – раздалось в динамики. -Пятьдесят секунд- все системы носителя в норме.... 125 секунда полета, отделение блока «А». Есть включение блока «Б».
Вскоре вибрация заметно ослабла, а рука, вдавливающая в кресло, отпустила. Феликс посмотрел на Миловидова. У того на лице застыла блаженная улыбка.
–Если меня включили в дублирующий экипаж, почему же я лечу?
–Основной экипаж сняли с полета за два дня, у Леонова появилась на груди странная сыпь. Ха-ха. Моя Полина постаралась, на проводах подсыпала Алексею Архиповичу в салат устричный порошок, на который у него жуткая аллергия. Пока разбирались…Первые дублеры Быковский – Рукавишников по счастливой случайности попали в автоаварию, не серьезную, но всё равно посылать их на Луну не решились. Вторые- Волошин -Добровольский оказались политически неблагонадежными. Кто-то написал в ЦК письмо, что Волошин читает по ночам Солженицина и спьяну хает советскую власть.
–Вы анонимку настрочи?
–Я,– охотно и радостно согласился Миловидов.-Государственной комиссии ничего не оставалось, как послать на Луну нас с вами. Не откладывать же старт.
–Но как я-то попал в экипаж?
–В Политбюро решили, что первый полет СССР на Луну должен освещаться подробно и ясно, хорошим литературным языком, что называется, изнутри, одним из членов экипажа. Для этого он должен быть профессиональным репортером. Вы выиграли всесоюзный конкурс среди журналистов, пишущих о космосе.
–Политбюро, всесоюзный конкурс? Какой же теперь год?
–Ну разумеется 1972. Какой же еще! 15 января. Американцы закрыли свою лунную программу запуском «Аполлона-17», а мы не сдаемся.
–То есть, это тот пятый запуск Н-1, который отменили и мы в корабле Л-3?
–Конечно, другого у СССР нет. Сутки на орбите, несколько витков вокруг Земли для разгона гравитацией, и к Луне. А там, через открытый космос в скафандре «Кречет», я перейду в спускаемый лунный модуль.
