О.С.А.

Глава 8

Адам встал со своего места и подошёл к окну, заложив руки за спину.

– Подойдите, Сергей Павлович, – сказал он.

Иванов неохотно подошёл и посмотрел вниз. Его родной Санкт-Петербург изменился. Там, где раньше дома редко поднимались выше трёх–четырёх этажей, теперь стояли огромные здания. И всё же, по сравнению с О.С.А., эти дома казались мелкими.

– А закон о запрете строить выше Зимнего дворца? – осторожно спросил Иванов, глядя на город.

– Эрмитажа-то? Его давно уже нет, – спокойно ответил Адам.

– Снесли? – переспросил Иванов с ужасом.

– Что? Нет, вон он, стоит, – Адам показал куда-то вдаль.

Иванов прищурился и заметил знакомый силуэт. Всё тот же голубоватый оттенок, колонны… И перед ним – по-прежнему – Александровская колонна. Иванов с облегчением выдохнул.

– А мой дом… что с ним? – тихо спросил он.

– Вы где жили? – Адам достал из кармана чёрный прямоугольник и посмотрел на Иванова.

– Улица Н, дом **, – ответил Иванов.

– Нет такого дома, – сказал Адам, несколько раз коснувшись пальцем экрана. – Судя по карте, там теперь какой-то ресторан.

– Ресторан… – Иванов вздохнул.

– Не переживайте, мы подберём для вас жильё. Поможем на первых порах, – спокойно сказал Адам. – Не останетесь на улице.

– А домой всё равно никак? – с надеждой произнёс Иванов. – Там… остались друзья… семья.

– Понимаю. Но я же говорил: вы мертвы. Для всех там – уже давно. Зато здесь вы можете начать всё с чистого листа.

– А если не хочу? – упрямо выдавил Иванов.

– Выбора мало, – без особой жестокости, но твёрдо ответил Адам. – Либо начинаете жить здесь, либо… умираете по-настоящему.

Иванов опустил взгляд.

– Всё же… Ладно, – грустно вздохнул он. – А… может… вы знаете…

Адам повернул к нему голову, в голосе появился интерес:

– Что именно?

– Есть ли у меня могила? Или… может, у друга моего… Сибиряков Денис Васильевич.

– Си-би-ряков Де-нис Ва-силь-е-вич, – пробормотал Адам, словно записывая где-то у себя в памяти. – Постараюсь найти.

– Спасибо, – с облегчением сказал Иванов.

Ненадолго повисла пауза.

– Вы голодны? – вдруг спросил Адам. – Не хотите поесть со мной?

– Поесть?.. – Иванов машинально похлопал по карманам.

– Не переживайте, – Адам слегка улыбнулся. – Я заплачу. Ваши деньги давно вышли из обращения… Хотя… некоторые ваши монеты можно продать за несколько миллионов рублей.

Он открыл сумку и достал небольшой зелёный прямоугольник. Краем глаза Иванов заметил надпись «МИР» и даже чуть улыбнулся – слово показалось знакомым и одновременно странным.

Выйдя из кабинета, Адам просто прикрыл дверь. Не запер – и это удивило Иванова. Но он промолчал. К тому же в двери не было замочной скважины.

Молча Адам нажал кнопку на стене, и с тихим писком приехала та самая маленькая комната. Когда они вошли внутрь, Адам нажал кнопку «126. Ресторан». Лифт плавно поехал. Вскоре двери открылись, и их встретил лёгкий запах алкоголя, вперемешку с ароматом еды.

Иванов вышел и огляделся. Всё вокруг блестело: чёрный пол словно отражал потолок, белоснежные стены сияли. Мимо прошла девушка в идеальной чёрной юбке до колена, что снова смутило Иванова – он поспешно отвёл взгляд, стараясь не смотреть на её ноги. На девушке была белая блузка, всё сидело как сшитое на заказ. «От иголочки», – мелькнуло у него в голове.

Они сели за стол у окна. Иванов снова посмотрел вниз. Солнце светило так ярко, что небо казалось пустым – ни одного облачка. Но, глянув ниже, он заметил плотный белый туман. Всего несколько минут назад город был как на ладони, а теперь… Он даже чуть приподнялся, чтобы рассмотреть, не пожар ли это.

– Облака сегодня низко, – буднично заметил Адам.

– Облака? – переспросил Иванов. – Внизу под нами – облака?

– Да. Это обычное дело, – Адам бросил короткий взгляд в окно и уже не удивился.

К ним подошла молодая девушка – та же, или очень похожая на ту, что прошла мимо. Юбка показалась Иванову неприлично короткой, и он снова смутился, отвёл глаза. Она положила перед ними две тяжёлые книжки с крупной надписью «МЕНЮ». Одна такая книжка оказалась неожиданно увесистой – плотной, как серьёзный справочник. На обложке блестели буквы, будто отлиты из металла.

– Спасибо, – кивнул Адам.

Иванов открыл меню. Первый раздел назывался «Суши». На картинках были какие-то аккуратные кругляшки с белым рисом и кусочками сырой рыбы, рядом – такие же, но с яркой икрой.

– Рыба… сырая?.. Это точно подаётся людям? – тихо спросил Иванов, растерянно изучая картинки.

– Да. Это японская кухня, – кивнул Адам, не глядя на него.

Но настоящий удар пришёл не от рыбы, а от цифр.

«Калифорния…………………..600 рублей

Филадельфия………………….650 рублей»

Шестьсот рублей… У Иванова чуть голова не закружилась. Он вспомнил свою зарплату – двадцать девять рублей в месяц. На эти деньги он жил, покупал себе приборы для науки… А тут – за один свёрток риса с рыбой.

Пролистав дальше, он едва не почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз:

«Стейк по-русски………………5 500 рублей

Стейк “American Mean” …… 7 800 рублей»

Он сглотнул. Голод исчез сам собой – его словно выбило ценами.

– Вы выбрали? – неожиданно спросил Адам.

Иванов судорожно захлопнул меню. Он не знал, как признаться, что всё это кажется ему безумно дорогим – настолько, что, по его прикидкам, даже император вряд ли каждый день обедал бы в таком месте.

– А… нет, – тихо сказал он. – Я… не знаю.

– Помочь? – спокойно предложил Адам. – Для первого раза возьмите что-то простое: куриную лапшу или картофельный крем-суп. Это нейтральные блюда.

– А… хорошо, – кивнул Иванов.

– И можно ещё пасту с грибами. У них она очень вкусная, – Адам слегка улыбнулся.

– А… да, давайте, – ещё тише сказал Иванов, представляя, во что обойдётся такой обед.

– Хорошо, – отозвался Адам и нажал кнопку у края стола.

Через пару минут та же официантка вернулась, теперь уже с большим прямоугольным устройством в руках.

– Вы готовы сделать заказ? – спросила она.

– Да, – кивнул Адам. – Мне, пожалуйста, стейк «American Mean», классику – салат Цезарь с креветками и… вино Cremant de Bordeaux Brut Haut-Mouleyre.

– Записала. А вам, сэр? – девушка повернулась к Иванову.

– А… мне… – Иванов отчаянно пытался вспомнить, что именно ему советовал Адам.

– Картофельный крем-суп и пасту с грибами, – спокойно подсказал Адам.

– Да, это, – кивнул Иванов.

– А из напитков? – спросила официантка.

Иванов снова глянул на Адама, который теперь спокойно сидел напротив, словно всё происходящее было самым обычным делом.

– У нас есть прекрасные виды чая: матча, сенча, улун, – перечислила девушка. Иванов не понял ни одного слова.

– Матча, – наугад сказал он.

– Хорошо, записала, – улыбнулась официантка. – Меню забрать?

– Нет, пусть останется, – сказал Адам и придвинул книжки ближе к краю стола.

Иванов выдохнул, глядя на Адама. Руки дрожали – так он волновался только перед министрами, когда защищал свои научные работы, а не когда выбирал суп. Адам сидел напротив, взяв в руку чёрный маленький прямоугольник и быстро нажимая на что-то пальцем. Лишь теперь Иванов разглядел, что это был не совсем прямоугольник: с закруглёнными краями, с тремя крошечными кружочками в правом верхнем углу и странным символом в центре – откушенным яблоком.

– А… могу спросить? – тихо произнёс Иванов, неуверенным голосом.

– Мм, – Адам кивнул, не отрываясь от экрана.

– А что… произошло за… сто восемьдесят лет? – выдавил Иванов.

– Много чего, – Адам наконец убрал телефон. – От революции до мировых войн.

– Революции? Где? Здесь? – Иванов резко обернулся, будто ожидая увидеть баррикады прямо в зале.

– Ну, не совсем здесь, но да, в Петербурге, – спокойно ответил Адам. – Город даже получил неофициальное название – Город трёх революций.

– Трёх?.. – выдохнул Иванов.

– Да. 1905 год и две – в феврале и октябре 1917 года, – сказал Адам так, будто речь шла о чём-то обычном, не особенно страшном.

– 1905?.. Это… – Иванов вдруг ясно представил себя уже пожилым мужчиной у окна своей квартиры, а внизу – толпу, бьющую стёкла, гвардейцев на улице, аресты… Его охватил животный ужас. Он начал дышать слишком часто, будто воздух внезапно стал слишком лёгким.

– Вам плохо? – спросил Адам, заметив, как участилось его дыхание.

– Н-нет, – качнул головой Иванов, пытаясь восстановить дыхание.

Спустя пару минут к ним подъехала непонятная штука – чуть выше стола ростом. Иванов, не моргая, смотрел, как она вытаскивала из своего «брюха» тарелки и ставила их перед ним и Адамом. Потом на её передней панели появилась моська кота, и устройство произнесло нечеловеческим, слегка металлическим голосом:

– Приятного аппетита.

– Это кот? – растерянно спросил Иванов.

– Нет, что вы, – Адам спокойно взял вилку и нож из стаканчика посередине стола. – Это робот.

Иванов опустил глаза. Перед ним стояла тарелка белее только что выпавшего снега, а на ней… хлеб. Целая буханка, только сверху – аккуратно вырезанная «крышечка». Иванов осторожно взял её за край. Внутри оказался суп.

Он неуверенно перехватил ложку и уставился на блюдо. В голове вертелся один вопрос: «Как это есть?» В конце концов он решился:

– Как… это есть? – тихо спросил он.

– Суп – ложкой, – Адам улыбнулся краем губ. – Хлеб – руками. Не одновременно, конечно.

– А… понял. Спасибо, – сказал Иванов, хотя ничего до конца не понял. Но послушно зачерпнул ложкой суп и поднёс ко рту. Жидкость оказалась необычайно нежной, мягкой, тёплой. Вкусной. Такого не готовила даже его мать.

Он решил украдкой посмотреть, что заказал Адам. У того была обычная белая тарелка. На ней лежали зелёные листья салата, между ними – мелкие помидоры, кусочки хлеба, половинки крошечных яиц и странное мясо розового цвета, изогнутое, как скобка.

– Что это? – спросил Иванов.

– Цезарь… с креветками, – ответил Адам и поднял повыше одно из розовых «мясо-скобок».

Иванов догадался: это и была та самая «креветка», о которой он только когда-то слышал.

Суп он доел до последней капли, а заодно и хлебную «тарелку» – не поднимать же руку на хлеб, да ещё и в таком дорогом месте. Он уже чувствовал приятную тяжесть в животе, когда робот-кот снова подъехал и поставил перед ним новую тарелку – с некой пастой и грибами.

Голод ушёл, но, вспомнив цены, Иванов твёрдо решил: оставлять ничего нельзя – будет как выброшенные деньги.

Перед ним стояла тарелка с какими-то длинными, широкими лентами, блестящими от светлой подливки. Между ними лежали тёмные ломтики грибов, а сверху было насыпано что-то белёсое – словно стружка сухого молока.

Иванов осторожно коснулся вилкой одной из лент и удивился: она оказалась мягкой и упругой, как варёное тесто, но на вкус – необычайно нежной.

А перед Адамом лежал огромный кусок мяса – такой ровный и плотный, будто его вырезали из быка одним движением. По поверхности шли тёмные полосы, как следы от горячей решётки; по краю поблёскивала хрустящая корочка, а середина казалась пугающе розовой, почти сырой.

Для Иванова этот стейк выглядел слишком современным. Слишком большим. Слишком красным. Слишком сочным.

После такого сытного обеда он совсем забыл о чае. Но вскоре перед ним поставили чашку с чем-то, что он сначала принял за густую травяную настойку. Только цвет… Цвет был абсолютно неправдоподобным. Ни травы, ни мхи, ни отваренные листья не давали такого оттенка.

Напиток был ярко-зелёным, почти светящимся, как весенняя трава под солнечным лучом, только гораздо гуще и ровнее – словно краска. Поверхность матчи была бархатистой, покрытой мелкой пеной, будто её долго взбивали чем-то невидимым. Напиток почти не дымился, но пах странно – не как чай и не как знакомые травы, а чем-то свежим, настороженно-зелёным.

Иванов осторожно наклонился над чашкой. Это что… перемолотые листья? Почему же они такие мелкие, будто пудра? Он слегка тронул напиток ложкой – та вошла легко, жидкость оказалась однородной, гладкой, без единого листочка.

Он сделал маленький глоток. Вкус был странным. Не откровенно горьким, но и не особенно приятным. Не похоже ни на один чай, который он пил раньше. В это время Адам допивал свой бокал вина, который ему принесли ещё в начале обеда.

Когда оба, наконец, наелись, к ним подошла всё та же официантка.

– Вам счёт разделить? – вежливо спросила она.

– Нет, по карте, – отозвался Адам.

– Хорошо, – девушка кивнула и протянула ему небольшую кожаную книжечку. Адам открыл её, посмотрел на сумму и едва заметно кивнул.

Через минуту официантка принесла странный аппарат. Адам приложил к нему зелёный прямоугольник – тот самый с надписью «МИР» – аппарат пискнул и напечатал тонкую полоску бумаги. Девушка оторвала её и убрала в книжечку.

Адам молча кивнул.

Глава 9

– Поедем ко мне домой? – сказал Адам, заходя в лифт.

– Что? – спросил Иванов, явно не ожидая такого предложения.

– Вам ведь всё равно негде остановиться. Могу предложить переночевать у меня, – Адам слегка покачал головой. – Но если хотите, могу поселить вас в нашем общежитии. В одной из тех комнат, где вы очнулись. Там тоже удобно, но… без окна.

– Без… окна? – переспросил Иванов.

– Да. В XXI веке это считается нормальным, но, думаю, вы пока не готовы.

– Ладно, – зачем-то согласился Иванов.

Внутри он удивился собственной покорности: поехать к мужчине, которого знает всего несколько часов… Но любопытство оказалось сильнее. Ему вдруг до дрожи хотелось увидеть, как живут такие люди, как Адам, в 2050 году.

Адам кивнул и нажал на кнопку «–1». Лифт поехал. В отличие от прошлых разов, люди входили на каждом этаже, и вскоре кабина заполнилась. Иванов не знал, куда смотреть. Некоторые девушки были одеты так неприлично, что он поспешно поднял глаза вверх – и заметил большую яркую табличку с цифрами: «18:03:51». Через секунду последнее число сменилось на «52», потом «53».

Часы? Странные. Рядом – другой счётчик, где цифры менялись в обратном порядке. Прищурившись, Иванов увидел надписи: «этажи» и «часы, минуты, секунды». Всё.

На первом этаже открылся просторный белоснежный холл. Белый настолько яркий, что Иванов на мгновение зажмурился: стены будто сами светились. Ни тени, ни пылинки – всё слишком чистое, слишком правильное. Справа тянулась широкая стойка, похожая на барную, только без стульев и бутылок. Несколько сотрудников что-то набирали на стеклянных панелях – словно на невидимых листах бумаги.

Иванов не понимал, где они: приёмная? выдача? лаборатория?

Над стойкой огромными буквами было написано «О.С.А.». Каждая – метра три высотой, не меньше. Но дверь снова захлопнулась, и лифт поехал дальше вниз.

На «–1» этаже было темнее. Адам быстро вышел и уверенно двинулся вперёд. Иванов замечал в полутьме странные штуковины… Неужели они поедут на одной из них?

Адам остановился у огромного автомобиля цвета тёплого песка.

Кузов был гладкий, словно отполированный камень, и отражал холодный свет ламп. Ни трещин, ни болтов, ни швов – будто машина выточена из цельного металла.

Высокие широкие колёса, строгие линии, массивная передняя решётка…

Этот «экипаж» внушал мощь, но не агрессию: он будто создан для того, чтобы сопровождать важного человека бесшумно и уверенно.

Машина приветливо пискнула, когда Адам подошёл. Он открыл дверь и сел внутрь – за круглую штуку с перемычками, сходящимися к центру.

Иванов растерянно стоял сбоку, не зная, как подойти. Кажется, чтобы попасть внутрь, нужно было обойти машину… Адам подтянул дверь пассажирского сиденья и открыл её, приглашая.

Иванов сел и хлопнул дверью.

– Пожалуйста, не хлопайте, – спокойно сказал Адам.

Он мельком посмотрел на Иванова – и по тому, как тот неловко опустил голову, сразу понял: впервые в машине.

– Пристегнитесь, – Адам взял справа от себя полоску ткани. Иванов нашёл у себя такую же и попытался повторить движение, но не попал в отверстие.

Адам подождал пару секунд и лёгким жестом указал на металлический фиксатор.

Затем он вставил ключ под круг. Что-то тихо заурчало. Между ними засветился прямоугольник. Адам быстро щёлкал по кнопкам – так быстро, что у Иванова рябило в глазах. Последней он нажал кнопку «Дом». Машина мягко тронулась.

Иванов не понимал, как это возможно. Лошадей нет. Ничто не толкает.

От страха он вертелся, как уж на сковородке.

– Что случилось? – спросил Адам, остановив машину.

– Как мы едем?

– Двигатель. Давайте без этих вопросов. Я не физик, объяснить толком не могу. Но здесь нет ничего магического. Расслабьтесь.

Иванов услышал слово «двигатель» и кивнул – будто понял. На самом деле не понял ничего. Но спокойный голос Адама заставлял не спорить.

Солнце клонилось к закату. Люди на улицах спешили по делам. Кто-то катил сумки, кто-то вёл детей. По дороге подъезжала странная штука с рогами – в неё входили люди. Иванов зевнул – усталость накатывала волнами.

Постепенно всё вокруг менялось: исчезали знакомые леса, поднимались дома.

Он смотрел на мир, который больше не был его миром – и уже не удивлялся.

Наконец машина подъехала к воротам с красно-белой планкой. Та поднялась, пропуская их внутрь. За въездом закрылась.

Внутри было много зелени. В середине – детская площадка с яркими коробками на палках, качелями, песочницей. В ней копошились дети.

Адам остановился у больших ворот.

– Мне выходить? – спросил Иванов.

– Как хотите. Я всё равно заведу машину в гараж.

Иванов остался в машине. Адам нажал на кнопку, ворота начали открываться. Он снова сел за руль и въехал внутрь.

– Приехали, – сказал он, выходя.

Иванов попытался открыть дверь, но она не поддавалась. Потянул сильнее – ничего. Он уже покраснел, но тут Адам открыл дверь снаружи. Иванов вышел, ударившись головой о перекладину, и сразу извинился.

– За мной, – сказал Адам.

Они прошли в узкий коридор. Поднялись по лестнице на второй этаж. У двери с номером «27» Адам остановился.

За дверью оказалась светлая комната – настолько яркая после тёмного коридора, что Иванов зажмурился.

Адам снял обувь и надел мягкие пушистые тапочки. Затем достал из невидимого ящика ещё одну пару – бежевые, такие же пушистые.

– Это вам.

Иванов успел только взглянуть, как справа выбежала маленькая девочка лет шести в розовом комбинезоне.

Он быстро надел тапочки – и на секунду ему показалось, будто он наступил на облачко.

– Папа плиехал! – закричала девочка, подбежав и прыгнув к Адаму на руки.

Тот опустился на одно колено, обняв её.

И только тогда девочка заметила Иванова. Она чуть отошла, рассматривая незнакомца.

– Моя дочь Карина, – сказал Адам, всё ещё на одном колене. – Карин, это мой знакомый Сергей Павлович.

– Селгей… Павлович, – повторила девочка, поднеся палец ко рту.

– Адам, ты пришёл? – из кухни послышался женский голос.

Из той же комнаты, откуда выбежала Карина, вышла женщина примерно возраста Адама, с полотенцем в руках. Она заметила Иванова и всплеснула:

– О! Ты гостя привёл? Почему не сказал, я бы убралась хотя бы…

Глава 10

Иванов вздохнул.

Я лишний, что ли? – мелькнула мысль, когда он посмотрел на женщину.

– Извините, – тихо сказал он.

– Сергей Павлович, всё нормально, не извиняйтесь, – спокойно ответил Адам. – Это моя жена, Ева Васильевна.

Иванов посмотрел на неё внимательнее. Волосы были собраны в аккуратный пучок, на ней – бежевый халат и тапочки в тон. Лицо выглядело добрым, мягким, каким-то удивительно тёплым. Почему-то ему вспомнилось лицо матери – чем-то они были похожи.

– Вы есть хотите? – спросила Ева, возвращая Иванова в реальность.

– Нет, мы поели, – ответил за него Адам.

– Хорошо, – вздохнула Ева и ушла на кухню.

Иванов остался стоять в коридоре, не зная, куда себя деть. Он оглядывался по сторонам, стараясь ничего не трогать. На стене его внимание привлёк белый параллелепипед с тремя чёрными полосками. От него тянуло прохладой, и в доме было чуть холоднее, чем на улице.

– Пройдите в гостиную, – сказал Адам.

Иванов последовал за ним и через арку вошёл в просторную гостиную. Она оказалась невероятно большой, красивой и уютной одновременно. Вдалеке стоял камин, над ним висел плоский прямоугольник. Перед камином – кожаный диван и кресла по бокам. Вдоль стен – книжные шкафы. Справа – большое окно, удивительно знакомое по форме, будто из его XIX века.

Иванов остановился у входа, не решаясь шагнуть дальше. Он никогда не видел таких комнат.

– Присаживайтесь, я скоро подойду, – сказал Адам, указывая на диван.

Иванов кивнул и осторожно подошёл, садясь так, словно перед ним был не диван, а императорский трон.

Через несколько минут вернулся Адам – уже не в рабочем костюме, а в домашнем: свитер и мягкие штаны. В руках он держал ещё один свитер и брюки.

– Я тут подумал… у вас ведь нет сменной одежды. Вот, возьмите моё. Не волнуйтесь, всё чистое, – сказал он, протягивая вещи. – Переодеться можно в ванной. Если хотите, можете принять душ. Я провожу.

– Душ? – переспросил Иванов.

– По-вашему – баня. Помыться, – пояснил Адам.

– А… хорошо. Было бы неплохо.

Адам шёл впереди ровным шагом, а Иванов следовал чуть позади, придерживая свёрнутую одежду, словно боялся уронить. Коридор был тихим и мягким; стены светились тёплым светом, будто дышали.

– Здесь, – сказал Адам, останавливаясь у двери из гладкого матового стекла.

Он коснулся небольшой металлической пластины – раздался тихий щелчок, и дверь плавно раздвинулась в стороны, словно по волшебству. Иванов едва не отшатнулся.

За дверью открылось небольшое помещение, залитое приглушённым светом. Воздух был чуть влажным и пах чистотой – чем-то свежим и незнакомым, будто листья мяты смешались с паром. На стенах блестели серебристые трубы, но не грубо, как в XIX веке, а почти изящно. В углу висели пушистые полотенца – белые, мягкие, как облака. Всё вокруг выглядело невероятно аккуратно и светло.

– Это… баня? – осторожно прошептал Иванов.

Адам улыбнулся краем губ.

– Современная. Душ. Тёплая вода идёт сама – достаточно повернуть вот это, – он показал на хромированную ручку, блестящую, как ртуть.

Иванов посмотрел на неё так, будто перед ним лежала загадка, сравнимая с вечным двигателем.

– Не бойтесь. Ничего сложного. Я оставлю вас. Полотенца – чистые, одежда – свежая. Когда закончите, просто выйдите, – сказал Адам и вышел.

Оставшись один, Иванов осторожно снял одежду, вошёл в душ и нажал на кнопку. Сверху полилась тёплая, комфортная вода. Но спустя несколько секунд она вдруг стала ледяной, и Иванов вскрикнул. Вспомнив, куда показывал Адам, он поспешно повернул рычаг – и тут же обжёгся слишком горячей струёй. Осторожно подбирая положение, он оставил воду тёплой, терпимой.

Он взял бутылочку и прочёл: «Шампунь мужской для головы с запахом французской лаванды». Удивлённо отметил, что крышка не открутилась, а поддалась лёгкому нажатию. Запах оказался приятным, цветочным. Он налил немного на ладонь, заметил полупрозрачную фиолетовую жидкость и аккуратно намылил волосы.

Потом взгляд упал на другую бутылочку: «Шампунь женский… манго». Манго? На картинке был яркий жёлто-красный плод. Иванов никогда такого не видел. Он опасливо оглянулся на дверь, открыл бутылку, понюхал – запах оказался сладковатым, приятным, но резковатым. Он быстро поставил её обратно.

Рядом стояла бутылочка в виде дракончика – «Детский шампунь без слёз». Тут же лежали игрушки: уточки, дракончики, тюленчик с укушенной лапкой. Яркие, разноцветные – наверняка Карине нравилось с ними играть.