Развеянные чары

После этого супруги окончательно уверовали, что у них гостит живая будда. Слух об этом быстро распространился по уезду, и люди толпами повалили в Западный сад инспектора Яна, чтобы своими глазами увидеть Святую тетушку. А уже через два месяца молва о чуде перешагнула границы округа, и народ стал течь рекой. Опасаясь беспорядков, инспектор решил посоветоваться со Святой тетушкой, на что та попросила его три года держать ворота на замке и никого из посторонних в сад не пускать.

Ворота заперли и опечатали, а все необходимое Святой тетушке стали приносить через потайную калитку в задней стене сада.

Инспектор Ян выпросил у начальника уезда официальную бумагу, строго-настрого запрещавшую кому бы то ни было тревожить святую. Запрет подействовал, поток любопытных прекратился. Только хозяева изредка приезжали погулять по саду или побеседовать со Святой тетушкой об учении Будды. Вот так и жила старая лиса в уезде Хуаинь на попечении инспектора Яна.

«Итак, первая часть предсказания государыни У Цзэтянь: „Встретишь тополь-Ян – остановись“ – уже сбылась, – думала старуха. – Но вот что значат слова: „Повстречаешь Дань-яйцо – прозреешь“?»

Оставим Святую тетушку размышлять над словами государыни, а сами тем временем поведем рассказ об округе Сычжоу и тамошней горе Утренней зари, на которой высится храм с таким же названием.

Настоятелем храма был старый хэшан по прозвищу Цыюнь. Кроме него, в храме жило еще несколько молодых монахов-послушников да старый даос Лю по прозвищу Собачонка.

Однажды один из местных жителей пригласил к себе настоятеля почитать сутры, и старик подумал:

«Одежда у меня месяцами не стирана, и переодеться не во что. Надо бы разогреть воды да постирать».

Он взял ведро и отправился к реке, протекавшей неподалеку от храма. Когда же зачерпнул воду, обнаружил в ведре что-то белое и круглое. Цыюнь подумал, что это яичная скорлупа, и хотел было ее выбросить, но, присмотревшись, убедился, что яйцо цельное и очень походит на яйцо аиста.

«Как оно сюда попало? Ведь в окрестностях храма аистов не водится, – недоумевал старик. – Надо бы поглядеть, есть ли в нем зародыш. Ежели нет, отдам послушнику, пусть полакомится. А ежели есть, отнесу к соседу – дядюшке Чжу. У него как раз курица яйца высиживает, высидит и это».

Поглядев яйцо на свет и убедившись, что зародыш в нем есть, старик поспешил к дядюшке Чжу и попросил подложить яйцо в гнездо курицы.

Через семь дней дядюшка Чжу пришел покормить наседку и увидел, что яйца все побиты, мертвая курица валяется в стороне, а в гнезде сидит младенец ростом в семь вершков. Дядюшка Чжу переполошился и побежал к настоятелю.

– Странно, странно!.. – испуганно воскликнул настоятель. – Уж вы простите меня, что причинил вам убыток. Потерпите немного – вот поспеет гречиха, и я вам все возмещу.

– Что убытки – убытки-то пережить можно! – сокрушенно сказал дядюшка Чжу. – Боюсь только, как бы власти не разнюхали. А то живо раздуют из мухи слона! Недавно вон в соседней деревне у старухи Ван опоросилась свинья, так у одного поросенка на передних ножках пальцы оказались как у человека. Деревенский староста, конечно, тут же донес в округ, а правитель округа посадил его под стражу да еще приказал произвести расследование. И с тех пор его люди постоянно торчали у старухи, требуя не только вина и закусок, но еще и выманивали деньги. Не выдержала старуха, даже свинью продала, чтобы от них откупиться! И все равно не отстали! Так что вы, наставник, забирайте свое чудо да и прячьте его куда хотите – только не посылайте мне лиха!

Цыюнь без возражений снял с себя куртку, завернул в нее младенца и ушел. Придя в храм, он потихоньку пробрался в огород, быстро вырыл в углу возле стены яму и зарыл в ней младенца прямо с куриным гнездом.

Поистине:

Горсточка черной землицы
Дух могучий, нетленный
сокрыть под собою не в силах.
Семь дней – для того, чтоб родиться,
Короткий миг – до могилы.
Судьбою срок предначертан
жизни в земной юдоли,
А будет счастье иль горе —
на то небесная воля.

Если хотите знать о дальнейшей судьбе вылупившегося из яйца младенца, прочтите следующую главу.

Глава восьмая

Настоятель Цыюнь гадает перед статуей богини. Монах Яйцо замышляет похитить небесные секреты Юань-гуна

Тот, кто посмел усомниться,
что родом И Инь из Кусана,
Ввек поверить не сможет
в чудо рожденья Яньвана.
Книжник твердит ученый:
сроду такого не ведал, —
Чтобы и вправду родился
ребенок-яйцо у соседа!

Итак, мы рассказали о том, что старец Цыюнь зарыл в землю вылупившегося из яйца младенца, но только он собрался уходить, как вдруг увидел, что младенец высунул наружу головку величиной с крупный персик. Старец переполошился, замахнулся лопатой и с такой силой ударил младенца, что рукоятка переломилась, сам же он, потеряв равновесие, упал. А когда поднялся, то увидел, что младенец как ни в чем не бывало сидит в гнезде и улыбается.

– Эх, малый, – растерянно пробормотал старец, – и что бы тебе не попасть в какую-нибудь знатную бездетную семью, где бы тобой дорожили, как жемчужиной! Послушай-ка меня, лучше сгинь и не пугай старого монаха.

С этими словами монах перевернул гнездо, засыпал его землей, а сверху еще навалил целую груду камней, надеясь, что теперь-то младенцу не выбраться. Однако его тут же снова одолели сомнения:

«А вдруг в огород забредут собаки да разроют кучу? Запру-ка я его хорошенько и никого сюда не впущу. Тогда это чудовище или задохнется, или помрет с голоду».

Старец запер ворота на засов, повесил новый медный замок, а остальных монахов строго предупредил:

– Пока не разрешу, в огород ни ногой.

Монахи хоть и не поняли, в чем дело, однако, зная крутой нрав старца, расспрашивать не посмели.

Дней через десять Цыюнь решил пойти поглядеть на огород, так как был уверен, что на сей раз младенец не ожил.

Придя в огород, он увидел, что камни разбросаны, гнездо перевернуто, а младенец исчез. Не на шутку испугавшись, Цыюнь бросился искать его и обнаружил спящим совершенно голым под ивой. За эти дни младенец заметно подрос, стал не таким уродливым, как вначале, но говорить еще не умел. Когда старец приблизился, он засмеялся и уцепился ручонкой за край его куртки. Испугавшийся Цыюнь оттолкнул его и бросился вон из огорода. Сердце его бешено колотилось.

«Я так старательно закопал его, – испуганно думал он, – какой же бес помог ему выбраться?! Ведь не может же такой крохотный малец сам разбросать тяжелые камни? И надо же, за каких-то десять дней вырос больше чем на один чи. Если так пойдет и дальше, лет через двадцать – тридцать, глядишь, и до небес дотянется. Чудеса, да и только! Придется погадать – к добру или к несчастью его появление. А вдруг он святой и я потому ничего не мог с ним поделать? Ладно, посмотрю, что даст гадание. Если великая богиня Гуаньинь пожелает, чтобы младенец остался в живых, буду его растить».

Цыюнь прошел в храм, поклонился статуе богини и обратился к ней с такими словами:

– Вот уже много лет, как я ушел от мира, и все это время строго соблюдал обеты. Но случилось так, что, набирая воду в реке, я выловил яйцо и подложил его по недомыслию в куриное гнездо. И кто бы мог подумать, что из яйца вылупится чудовище! Я его и в землю закапывал, и голодом морил – не умирает. И вот я думаю, что это либо бес, либо душа невинно пострадавшего! Если Небо назначило ему стать монахом, пошли мне, богиня, счастливую бирку, и тогда я позабочусь о нем и избавлюсь от страха и сомнений. Кланяюсь тебе и нижайше умоляю!

Окончив молитву, старец потряс стакан с гадательными бирками. Одна бирка выпала из стакана и упала на пол. Цыюнь поднял ее: это была пятнадцатая бирка со знаками «Великое счастье», за которыми следовали стихи:

Бушуют за дверью волны и ветер,
но об этом не ведают люди;
Однако все знают, что рано иль поздно
личинка бабочкой будет.
Рождения место и смерти время,
сроки всех изменений
Расчислены строго всеведущим Небом,
вписаны в книгу судеб.

Цыюнь прочитал надпись на бирке и подумал:

«Под личинкой наверняка подразумевается приемный сын, что в нашей монашеской семье соответствует ученику или послушнику. К тому же в бирке ясно сказано, что я могу принять его безо всяких для себя неприятностей».

Цыюнь позвал даоса Лю Собачонку и сказал ему:

– В деревне у кого-то родился ребенок, и его подкинули в наш огород. Мальчонка хороший; может, возьмешь его? Пострижем, станет монахом, да и тебе на старости лет опора будет.