Кухарка из Кастамара
Прервавшись на небольшой послеобеденный разговор, кухонная прислуга занялась приготовлением полдника для господина. Именно тогда Элиса, горничная, с которой Клара сталкивалась несколько раз за последнее время, попросила добавки супа. Ей пришлось вместе с другими младшими горничными помогать сеньору Херардо Мартинесу, консьержу и начальнику хозяйственной службы. Так, ей вместе с дворниками и лакеями, отвечающими за ночные горшки, пришлось открыть несколько спален, нагреть их и привести в порядок. Поэтому девушка едва успела ухватить что-то из еды.
– Нечего тут корчить из себя неженку, – сказала ей сеньора Эскрива. – Можно подумать, тебе впервой пропускать обед из-за работы.
Кармен дель Кастильо молча покачала головой. Сеньора Эскрива недовольно фыркнула в ответ, и та отвернулась, будто бы ничего не произошло. Клара сказала себе, что не может потакать жестокости сеньоры Эскривы и молчанию остальных. Если ее уволят, то по крайней мере о ней останется добрая память. Она подождала, пока сеньора Эскрива и ее помощница, как обычно, отправились отдыхать, закончив готовить полдник, состоявший из свежеиспеченных булочек, кусочков фруктов и всевозможных фарфоровых чашечек с шоколадом для господина и его гостей. Они обе обычно исчезали с половины шестого до шести, чтобы передохнуть в комнатушке сеньоры Эскривы. Действительно, так и произошло. Пока посудомойки Мария и Эмилия мыли пол, выносили золу и готовили печи к ужину, Клара взяла немного горячего бульона, еще остававшегося в кастрюле, и тайком перелила его в миску. Потом, в тот момент, когда помощницы вышли во двор выливать грязную воду, спрятала его за сдвижной дверью своей каморки и, взяв Элису за руку, быстро сунула ей миску.
– Съешь в уборной.
Это помещение было устроено несколько лет назад, очевидно, по приказу господина герцога. Там безобразно воняло, зато ей никто не помешал бы.
– Большое спасибо, – ответила бедняжка, протягивая по возвращении пустую миску. – Я от голода чуть в обморок не упала.
Вскоре вернулись старшая повариха с помощницей и начали готовить вертела с домашней птицей и снимать шкуру с добытых на охоте двух взрослых зайцев и нескольких зайчат. Клара отправилась за разделочной доской, когда неожиданно донья Урсула вошла в кухню в сопровождении управляющего Андреса Могера, отвечающего за все обслуживание покоев господина, и Луиса Фернандеса, ответственного за буфет, которого она узнала, поскольку столкнулась с ним в день своего прибытия. Андрес Могер приветливо посмотрел на нее. Это был худощавый мужчина с темными кругами под глазами и слишком тонкой шеей для такой непропорционально большой головы. Ответственный за буфет же, невысокого роста, но широкий, как каштан, со сросшимися на переносице бровями, наоборот, улыбнулся ей несколько непристойно. У нее возникло ощущение, что лучше держаться от него подальше.
Не задумываясь, по привычке, она присела в глубоком реверансе, принятом у дам, и посудомойки засмеялись над ней. Бедный сеньор Могер, не ожидавший такого, в недоумении опустил глаза, а сеньор Фернандес c хохотом присоединился к смеющимся, согнувшись пополам, да так, что чуть не уронил обе тетрадки для записей, баночку чернил и перо, которые держал в руках. Сеньора Эскрива фыркнула позади, качая головой. Она собиралась что-то сказать, но хватило одного взгляда доньи Урсулы, чтобы весь смех и фырканье прекратились в ту же секунду. «Какой же ужас она им внушает, – отметила про себя Клара с некоторой долей восхищения. – Никто не осмеливается перечить, и меня это не удивляет». Экономка движением пальца приказала ей следовать за ней. Клара посмотрела на сеньору Эскриву в поисках подтверждения приказа, пытаясь соблюсти субординацию и не обидеть начальницу.
– Шевелись! Не видишь, тебя зовут?! – провизжала та не допускающим возражений тоном.
Донья Урсула направилась к выходу, и Клара, вытерев руки, с замирающим сердцем последовала за драконом вместе с обоими мужчинами. В этот момент она подумала, что наивно было предполагать, будто герцог может забыть о том, что произошло. Она только не понимала присутствия управляющего и ответственного за буфет. И удивилась, когда экономка направилась в противоположную от своего кабинета сторону, по коридору, который вел в кладовую.
– Признаю, что из-за твоего неожиданного появления у меня не было времени в достаточной мере ознакомиться с твоими рекомендательными письмами. Однако, тщательно изучив их и посмотрев, как ты записала меню, я вижу, что ты образованная девушка, – сказала донья Урсула.
Клара лишь кивнула. Они повернули за угол и пришли к двойным дверям кладовой, которые охранял мужчина средних лет, высокий, полный, с оспинами на лице. Глаза его были полузакрыты, но он моментально открыл их, услышав приближение экономки. Она пристально посмотрела на него своим хищным взглядом, и он тут же вытянулся в струнку, словно башни Алькасара.
– Сеньор Салес, – холодно сказала она ему. – Если я еще раз такое замечу, то можете собирать вещи.
Охранник в ужасе кивнул. Клара вошла следом за экономкой и оказалась в новом коридоре с высокими потолками, в который выходили три закрытые двери с табличками. В глубине помещения виднелась лестница. Она медленно шла, читая надписи на табличках. Первая дверь, темно-зеленая, вела в буфетную, где лежали все запасы мяса, яиц и рыбы; вторая – в погреб для овощей и зелени, а третья – в свечную, где хранились уголь, дрова, масло и жир для ламп. Клара посмотрела вглубь, на лестницу, и донья Урсула объяснила, что это черный ход в небольшой винный погреб господина, где хранились все сорта вин, включая те, которые кухонная прислуга использовала в приготовлении еды.
– Ты знакома с цифрами, считать умеешь? – спросила она.
Клара кивнула. Экономка с важным видом показала ей на двойную дверь.
– С настоящего момента у тебя будет еще одна обязанность. Хочу, чтобы ты помогала кладовщику. Знаешь, о чем я?
– Да, – ответила Клара.
При дворе короля один из главных поваров занимал должность кладовщика, одну из самых ответственных на кухне их величеств. Каждое утро кладовщик и заведующий буфетной заходили в кладовую и брали все необходимое для приготовления еды на день.
– Каждый раз, когда что-то берут для кухни, ты будешь все подробно заносить в этот учетный список. Твоя запись будет идти одновременно с той, которую уже делают присутствующий здесь ответственный за буфет и ответственный за пекарню и винный погреб, дон Эрбасио Гарсия, – объяснила она, пока ответственный за буфет показывал Кларе две тетрадки. – За эту работу будешь получать надбавку.
Клара снова кивнула, и сеньор Фернандес, похотливо улыбнувшись, начал объяснять и показывать, как ей следовало записывать количество бочонков сидра, маринованного мяса, рыбы в пряном соусе, бутылок красного и белого вина с указанием их происхождения (Малага или Вальдепеньяс), количество сыров, кровяных колбас, сахара в пакетиках по фунту, приправ, сколько и каких… Каждую вещь в отведенном для нее месте в каждой тетрадке: одной – для буфета, а второй – для пекарни и винного погреба.
– Ты должна не только подробно записывать все, что отпускается со склада, но и все новые поступления, особенно сейчас, когда из Мадрида должны доставить множество продуктов для ежегодного празднования в Кастамаре, – предупредила ее донья Урсула. – Каждый день, когда закончишь подсчеты, будешь отдавать эти тетрадки сеньору Фернандесу и сеньору Гарсии, чтобы они знали, сколько забрали на кухню. А на следующее утро будешь заходить к каждому из них в кабинет и снова брать эти тетрадки для ведения учета.
– Да, сеньора, спасибо за доверие, – ответила Клара, скрывая удивление и размышляя на будущее, как бы ей все устроить так, чтобы не оставаться с ответственным за буфет наедине.
Из этого следовало, что господин по какой-то непонятной причине еще не отдал распоряжения об ее увольнении. Она облегченно вздохнула, но тут дверь погреба открылась, и появился герцог с бутылкой красного вина вальдепеньяс. Клара тут же склонила голову и вместе со всеми приветствовала герцога, присев в реверансе. Господин, который даже не заметил ни ее, ни обоих мужчин, сразу же тепло и с уважением поздоровался с экономкой.
– А, сеньора Беренгер, вы здесь, – обратился он к ней по фамилии, как и полагалось. – Надеюсь, вы с сеньором Элькисой позаботились обо всем, что может понадобиться матушке и ее гостю.
– Комнаты должным образом подготовлены, ваша светлость. Кроме того, консьерж с помощниками уже доставили багаж в соответствующие покои. Также в полное распоряжение госпожи герцогини поступили камердинеры и горничные, – добавила донья Урсула.
– Превосходно.
Клара всем сердцем желала, чтобы герцог не узнал ее, чтобы он забыл о том, что произошло, и чтобы та роковая встреча не стала концом ее пребывания в Кастамаре. Однако именно в тот момент, когда герцог собрался продолжить путь, он быстро взглянул на нее и остановился. На глазах у изумленной доньи Урсулы и прямо на виду у управляющего с ответственным за буфет, опустивших глаза, но наблюдавших исподтишка, дон Диего подошел к Кларе и осторожно одним указательным пальцем потянул ее подбородок вверх, заставляя поднять голову. От его пристального взгляда ее пробрала дрожь. Она устояла перед искушением заглянуть ему в глаза, устремив взгляд в пол, но он ждал.
– Ваша светлость… – начала донья Урсула, смутившись.
Герцог продолжал ждать, пытаясь поймать ее взгляд, и она, понимая, что больше не выдержит, посмотрела на него. Взгляд его был простым и прямым, более спокойным и менее гневным, чем прошлой ночью. Клара предположила, что он пытался понять, почему она, как воровка, тайком подслушивала чужой разговор. Андрес Могер и Луис Фернандес стояли с прижатыми к груди подбородками и уже начали беспокоиться, а ключница нервно кашлянула.
– Прикажете что-нибудь еще, ваша светлость? – спросила донья Урсула.
– Нет, – ответил он, не взглянув на нее.
Клара в душе умоляла себя перестать дрожать, как ощипанная курица, и герцог наконец, ничего не говоря, развернулся и вышел. Донья Урсула, управляющий и ответственный за буфет одновременно с ней поклонились. Когда господин ушел, экономка подозрительно посмотрела на нее, ожидая объяснений по поводу случившегося. Клара промолчала, лишь склонила голову и ждала, когда донья Урсула прикажет ей уходить, но та не спешила. В ее выражении лица чувствовалась смесь любопытства и удивления.
– Займемся вопросом с комнатой господина позже, – сухо сказала она управляющему. – А сейчас вы двое свободны.
Оба слегка кивнули и ушли. Клара чуть присела, в этот раз в полном соответствии со своим положением. Донья Урсула, оставшись с ней наедине, подошла ближе.
– Ты встречала господина герцога до сегодняшнего утра? – спросила она.
Клара пару секунд помолчала в нерешительности, прекрасно зная, что ложь ее не спасет, а правда может стать приговором. Она выбрала последнее как менее рискованное, поскольку лгать было не по-христиански и все еще оставалась надежда, что донья Урсула ее не выгонит, раз господин не придал большого значения тому, что произошло.
– Да, сеньора, – ответила она. – Я слышала, как он с двумя другими кабальеро прибыл глубокой ночью… вчера. Меня разбудил шум, и я столкнулась с ними, сеньора. Я подумала, что это могли быть бродяги или воры. Это все.
Ключница угрожающе наклонилась и пристально посмотрела ей в глаза. Кларе даже показалось, будто она увеличилась в размерах.
– Ясно, – спокойно ответила экономка. – С сего момента ты никоим образом не должна попадаться на глаза дону Диего, если только он сам напрямую этого не прикажет, понятно?
Клара кивнула, и ключница без лишних церемоний отпустила ее, а затем скрылась в винном погребе в глубине коридора. Клара повернулась и вздохнула, желая поскорее забыть о встрече с герцогом. Когда она спешила по коридору в сторону кухни, то издалека чувствовала на себе пристальный взгляд дракона, словно он мог разорвать ее дух в клочья силой своих черных глаз. Клара уже переступала порог, чтобы погрузиться в запахи жаркого и потрохов добытой на охоте дичи, как что-то внутри нее шевельнулось, подсказывая, что это сиюминутное облегчение не даст ей расслабиться. Хватило одного взгляда поджидавшей ее сеньоры Эскривы, чтобы убедиться в том, что все вокруг остается чуждым для нее.
6
14 октября 1720 года, полдень
Урсула никогда не верила в добрую волю людей, она скорее считала ее своего рода договоренностью, которую люди придумали, чтобы терпеть друг друга, и полагала, что под этой видимостью радушия скрывается лишь то, что каждый человек сам несет груз своего существования и ведет ожесточенную борьбу за выживание. Жизнь научила ее, что лучше беспокоиться о собственных интересах, чем делать добрые дела, за которые никто никогда не поблагодарит. Несмотря на это, встречались такие достойные исключения из этого общего правила, как донья Альба, герцогиня. Никто из прислуги так не оплакивал ее гибель, как Урсула. Конечно, делала она это в одиночестве. Плач был роскошью, позволительной только для женщин благородного происхождения, а остальным оставалось лишь никогда не показывать свою слабость. Утрата спасительницы, которой она навеки была предана, истощила ее, но за время долгого траура после смерти хозяйки она смогла утаить свою печаль от всех. Спустя много времени ей все еще казалось, что она видит, как герцогиня прогуливается по галереям или смотрит на клумбы из окна салона на третьем этаже. Смирившись с трагедией, она выучила новый урок: все, что кажется незыблемым, может измениться в один момент. «Выживать – это то, чему я научилась лучше всего», – сказала она себе под конец. И уже придя в себя, поклялась себе и богу как можно лучше заботиться о доне Диего, чтобы ее госпожа могла по крайней мере наблюдать с небес, как благодарная служанка преданно чтит ее память.
Если в жизни и было что-то важное, помимо этих чувств, так это ее принцип, что раз удалось найти себе место под солнцем, то его ни в коем случае нельзя было упускать. Поэтому экономка никогда бы не допустила, чтобы власть над Кастамаром, которой она с таким упорством добилась, выскользнула у нее из рук. Благодаря благосклонности герцога и герцогини и своей усердной работе ей удалось стать кем-то вроде управляющего. Урсула следила за всем и вся и даже – тайно – за дворецким. Не слишком вникала она, пожалуй, только в чисто финансовые вопросы и учет расходов, отдавая все это на откуп дону Мелькиадесу, более сведущему в цифрах, и его секретарю, дону Альфонсо Корбо, который ей все докладывал. Даже помощники дворецкого, которые не относились к постоянному штату слуг, загодя знали, что именно экономка принимает решение взять их на работу. Поэтому ей важно было показать свою власть над сеньорой Эскривой перед новой кухонной работницей, чтобы та четко понимала, кто управляет прислугой в Кастамаре.
Внимание сеньоры Беренгер привлекло то, что девушка очень хорошо умела скрывать свои чувства. Если бы господин не узнал Клару в винном погребе, то она бы и не заподозрила, что они раньше встречались. В первое мгновение она подумала, что эта девушка – обычная охотница за деньгами, которая пытается соблазнить знатного господина, но вскоре отбросила эту мысль. Она больше походила на девушку в тяжелой жизненной ситуации, достаточно умную, чтобы понимать, что те, кто устраиваются на работу с такой целью, оказываются в интересном положении, а затем их бросают на милость Всевышнего и с бастардом на руках. Кроме того, соблазнить такого человека, как дон Диего Кастамарский, было идеей, обреченной на провал. «Любовь всей его жизни – призрак его жены», – сказала она себе.
Все в Кларе Бельмонте вызывало у нее интерес, поэтому она тайком отправила одного из своих доверенных слуг на площадь Пуэрта-де-Вальекас, где располагался госпиталь Благовещения Пресвятой Богородицы. Как говорилось в рекомендательных письмах, это было последнее место работы девушки, и именно там ее посыльный получил подробную информацию о ее жизни. Некая донья Монкада, думая, что ее слова послужат на пользу девушке, не сдерживалась, рассказывая чудеса о ее усердии в работе. Она рассказала, что отец Клары, уважаемый доктор, погиб на войне.
Урсула собиралась посвятить в эти подробности дона Диего: когда господин узнает, что она одна из многих девушек, пострадавших от жестокости мужчин, то наверняка потеряет к ней всякий интерес. Случай представился в тот же вечер, когда она получила приказание предстать перед герцогом. Господин, вернувшись с верховой прогулки с маркизом де Сото по окрестностям поместья, уединился в своем кабинете, чтобы уладить некоторые дела, оставив гостя на попечение доньи Мерседес.
Урсула поднялась на верхний этаж, прошла через галерею и оказалась перед дубовыми дверями. Она осторожно постучала и подождала, пока дон Диего разрешит войти. Войдя, она закрыла за собой дверь и обнаружила господина герцога за столом рядом с сеньором Гранеросом, нотариусом его светлости, который передавал ему документы на подпись.
– Это последний за вашей подписью, вы владеете одним из самых крупных поместий на американском континенте, – сообщил нотариус, забирая бумаги. – Мои поздравления, ваша светлость, – подытожил он, прежде чем удалиться с толстой папкой документов под мышкой.
– Ваша светлость, – поздоровалась донья Урсула.
– Сеньора Беренгер, – ответил герцог, поворачиваясь к книжным полкам. – Кто та девушка, которую я вчера увидел рядом с вами?
Урсула выдержала секундную паузу, чтобы не создать впечатления, что она заранее приготовила ответ.
– Клара Бельмонте, ваша светлость, – ответила она, не углубляясь в детали, поскольку хотела понять, насколько герцог заинтересован.
Тот оторвался от полок и удивленно взглянул на нее:
– И это все?
– Ой, простите, ваша светлость, – ответила Урсула с наигранным простодушием. – Она работает на кухне. По рекомендации. Согласно сопроводительным письмам, она была первой помощницей кухарки, хотя это пишет ее собственная мать, с которой она работала в последнее время. Она умеет читать и писать на английском, французском, латыни и, среди прочего, знает немного греческий. Играет на фортепиано и немного на арфе.
Господин выслушал ее молча. Он нашел книгу, которую искал, достал ее с полки, поглаживая кожаный переплет, вернулся к столу и аккуратно положил ее туда. Несколько мгновений он стоял в задумчивости, погрузившись в размышления, слегка сжав губы. Урсула бы дорого заплатила, лишь бы узнать, о чем он думал. Она стояла молча, ловя каждое его движение и стараясь понять, что так привлекло его в этой девушке.
Господин подошел к высокому окну и взглянул на сады Кастамара.
– Судя по всему, отцом ее был доктор Армандо Бельмонте, – заметила Урсула.
Дон Диего взглянул на нее и кивнул. Урсула подумала, что, возможно, это и послужило причиной интереса господина к девушке: знакомое лицо, которое он не мог вспомнить. Герцог повернулся и так же задумчиво, как вначале, сел за стол.
– Мне кажется, что я где-то уже слышал это имя, – вдруг произнес он. – Что сталось с отцом?
– Погиб на войне. Роковая встреча с врагом, – поспешно уточнила она, пока он поднимал взгляд, готовясь выслушать объяснение. – Насколько мне известно, ее мать зарабатывает на жизнь службой у его высокопреосвященства господина Альберони и уехала с ним, когда он впал в немилость. Похоже, сеньорита Бельмонте искала работу недалеко от Мадрида, и дон Мелькиадес взял ее.
Дон Диего вздохнул и снова сосредоточился на книге.
– Благодарю. Можете идти, сеньора Беренгер.
Она поспешила удалиться и, уже оказавшись за дверью, выждала немного, чтобы убедиться, что вокруг никого нет. После этого взялась за дверную ручку и, слегка повернув ее благодаря годами выработанной сноровке, открыла дверь. Она внимательно вгляделась в сидящего за столом дона Диего. Ей едва удавалось различить его взгляд, но, исходя из того, с каким вниманием он читал, она пришла к выводу, что все любопытство, которое пробудила в нем случайная встреча с Кларой Бельмонте, исчезло.
15 октября 1720 года, раннее утро
Клара услышала удар, от которого задрожали стены кухни. Проснувшись, как и предыдущей ночью, она поклялась, что ни воры, ни даже целое войско пехоты со штыками наперевес не заставят ее покинуть каморку. Преимуществом этого закутка было то, что его, по крайней мере, не было видно за сдвижной дверью, и она могла там спрятаться. Снова послышался шум, и она вспомнила, как Элиса Коста говорила, что господин с гостями после ужина отправились отдыхать в свою комнату. Вероятно, это кто-то из них не мог заснуть и пошел в библиотеку. Однако долетавший до нее смех совершенно точно слышался со стороны патио, на который выходила кухня. Кларе стало немного не по себе, и она приоткрыла сдвижную дверь. Снаружи две фигуры, тускло освещенные маленькой переносной лампой, шли вместе через дворик, нервно посмеиваясь невпопад. Клара из чувства ответственности вышла на кухню и, прячась, подошла к калитке, ведущей к выгребной яме, в которую выливали помои. Темнота в достаточной мере скрывала открытое пространство, не давая ей впасть в обморочное состояние.
Две фигуры направлялись к внешней двери, ведущей в коридор кладовой на противоположном конце кухни. Там одна из них достала ключ и открыла калитку, через которую доставляли продукты и другие товары для господина герцога, привезенные из Мадрида. Это должен был быть кто-то из слуг, поскольку мало у кого был доступ к этой калитке. Клара сказала себе, что это ее не касается и что нужно вернуться под защиту своей маленькой норки. Так и сделав, она укуталась в одеяла, пока приглушенные звуки шепота и смеха тех двух теней еще доносились снаружи. Потом тишина снова растеклась по тому крылу дома, и она неожиданно услышала тихий стон. Клара было подумала, что ей послышалось, но тут раздался еще один. Она опять поднялась и, ежась от холода, босиком проскользнула до угла галереи. Двойная дверь кладовой была приоткрыта. Клара отчетливо услышала сдержанное, приглушенное постанывание женщины одновременно с глубоким, тяжелым дыханием мужчины.
Она подошла к двери и протиснулась, прячась в тени, в коридор кладовой. Двери буфетной, погреба и свечной были закрыты. Свет от лампы шел лишь со стороны дальней лестницы, которая вела в маленький винный погреб. Клара прошла вперед под нарастающие звуки женского наслаждения, которые, достигнув кульминации, резко прервались, перейдя в глубокое дыхание. Она подождала, пока не убедилась, что тайное свидание закончилось. Потом спустилась на несколько ступенек и заметила, что дверь в погреб открыта. Внизу, в свете нескольких ламп, она увидела сеньору Эскриву с неприлично выглядывающей из корсажа грудью и задранными юбками. Высокий, худой, небритый и не очень опрятно одетый мужчина прижимал ее к стене, все еще держа руку на ее промежности. Клара подавила крик, закрыв себе рот, и с зардевшимися от возмущения щеками отвела взгляд.
– Тебе пора, Сантьяго, – прошептала главная кухарка своему дружку. – Да поживее, а то сеньор Касона спит недалеко.
– Не думаю, что этот глухой садовник что-то услышит, – ехидно ответил тот.
Клара снова взглянула на них. Сеньора Эскрива поправляла корсаж и юбки. Мужчина повернулся и, стоя спиной к главной кухарке, оглядывал коллекцию вин.
– Да иди ты уже.
– Обожди… Одолжу-ка я пару бутылочек вина у господина. У этого вонючего козла их завались, – сказал он, беря две бутыли.
Сеньора Эскрива шепотом выругала его, чтобы не говорил плохо о герцоге. Оба они поднялись по лестнице к калитке: она – с горящими щеками, а он – с двумя бутылями вина из Вальдепеньяса.
– Увидимся на следующей неделе, дорогая Асунсьон, – сказал мужчина, снова целуя ее.
Клара предположила, что главная кухарка вернется не через патио, а по коридору, который выходил на кухню, поэтому бросилась на цыпочках обратно, пока слышно было, как закрывалась дверца погреба. Девушка переступила через порог буфета, не касаясь дверей, пробежала по коридору, завернула за угол, вошла в кухню и юркнула в свое надежное укрытие. Потом закрыла сдвижную дверь и осталась в абсолютной тишине, слыша лишь тяжелое и все еще слегка учащенное дыхание сеньоры Эскривы в кухне. Слава богу, на этот раз ее не обнаружили. Она отвернулась и закрыла глаза, чтобы снова заснуть. Клара подумала, что, очевидно, в Кастамаре секретов не меньше, чем при королевском дворе, про который говорили, что он был средоточием интриг и фаворитизма. Через мгновение она провалилась в сон на всю оставшуюся ночь.
Клара проснулась оттого, что донья Урсула с горящим взглядом тыкала ей в плечо тупым концом своей клюки.
– Собирай вещи. Ты уволена.
Она что-то бессвязно пробормотала в ответ, все еще сонная. Вначале она подумала, что проспала, но, взглянув в окно, поняла, что до времени подъема оставалось еще более получаса. Клара снова с удивлением посмотрела в устрашающие глаза доньи Урсулы, не понимая, чем могла вызвать ее недовольство вплоть до увольнения.