Агент «Чёрно-Белый»

КАЛО ТАКСИДИ!

ХАППИ ДЖЁНИ!

Для каждого пассажира на теплоходе «Гора Броккен Хертц» менеджментом «TGSC» Ltd был разработан индивидуальный туристический план; так называемое «Меню Развлечений». Перед самой отправкой в рейс, на одном из общих собраний им было заявлено, что сначала их корабль пройдёт сквозь Бермуды (так и было сказано: «сквозь Бермуды», с единственным заходом в порт Пуэрто-Рико), и если всё пройдёт хорошо, то позже они обязательно встанут на шпринг над самой Марианской Впадиной, где и попробуют немного подтопиться. Этот маршрут входил в обязательную программу. Ещё, согласно «Меню Развлечений», в четырёх разных точках Атлантического Океана было запланировано погружение одновременно в десяти батискафах сразу, но только в разной визуальной видимости. А в море Гейгера, к примеру, «Горе» предписывалось столкновение с макетом «Летучего Голландца», выполненного в натуральную величину, что со слов организаторов круиза не должно было повлечь за собой каких-либо катастрофических последствий, так как «конец – это всегда начало». Кто кого должен был таранить, не сообщалось, но столкновение планировалось осуществить по всем законам мировых катастроф, то есть, по аналогии с зондоргами с Мортала; мол, это их коронный номер. Клещ на собрании пытался уточнить, кто такие «зондорги», но толпа зашикала на него, а Гарант исподтишка показал ему кулак. Ещё им было сказано, что в этом рейсе любой желающий может повстречаться со своим умершими, но поскольку удовольствие это не из дешёвых, то пусть каждый прежде для себя решит, какие конкретно мероприятия он хотел бы охватить. Ну, и как всегда, за дополнительную плату особо рьяных экстремалов планировалось высадить в Тихом Океане на спасательных плотах, а забрать на обратном пути в порт приписки без указания точной даты возвращения. Клещ никогда не относил себя к числу последних. У него в контракте сказано… В общем, не важно! Главная же интрига заключалась в том, что это была всего лишь часть основного «Меню Развлечений». После встречи с «Летучим Голландцем» пассажирам «Нью-Титаника» обещали весь список огласить целиком. «Если будет кому! – про себя ухмылялся Клещ, – весь список огласят, когда интрига наберёт максимальные обороты, и ты будешь тщетно искать хоть какие-нибудь свидетельства вчерашнего дня?» Но были ещё, оказывается, и такие, кто осмелился «зайцем» пробраться на борт. Устроители обещали не завидовать им, хотя тут же оговорились, что и эта ситуация в том числе была учтена ими заранее. «Всё у них учтено! Ишь ты!» А потом были эти странные проводы, напоминающие католический конклав, на котором корабельный устав решено было полностью упразднить! Его решили заменить…Блин! Клещ впервые слышал, чтобы регентство подменяло собой расписание вахт! «Гору Броккен Хертц» нарочно провожали с помпой, как «Титаник», и в этом тоже прослеживалась неприятная аналогия. Странные проводы, странное отправление… В самом деле! Вот уже седьмой день пошёл, а так никто и не повесился, не прыгнул за борт с пудовой гирей на шее? Скучно! Вместо этого избалованным экстремалам-дилетантам опять предлагался традиционный жвачный набор, состоявший, в основном, из обкатанных временем и, стало быть, успевших порядком надоесть, цивилизованных развлечений в виде диких танцев на своей партнёрше, а так же фальшивого караоке под натуральные пиво с коньячком. Да только всё это было давно не в диковинку для избалованного достатком богатого европейца. Хорошо ещё что судостроительная немецкая компания сдержала своё слово, и на нескольких палубах спроектировала для отдыхающих с дюжину точных копий наиболее знаменитых европейских улочек, причём, с учётом их подлинной национальной инфраструктуры. Так, в районе с 7 по 11 палубу, прибегнув к помощи несложного подъёмного механизма, (в чём-то, кстати, напоминавшим фуникулёр в миниатюре) наиболее взыскательный турист мог без труда оказаться,…ну, скажем, в одной из высокогорных альпийских харчевен, где весёлые тётки в красно-белых сарафанах всего за три продовольственные боны готовы были развлекать счастливчика до утра. Или, мигом спустившись на крохотном лифте-трансформере двумя палубами ниже, тут же очутиться в самом центре туристической Мекки Афин – Монистираки. Только теперь, по иронии судьбы, вместо полноценного отдыха, by litting their midnight oil (англ. – Просиживая все ночи напролёт) где-нибудь в одном из дымных английских пабов лондонского Сохо, многие из пассажиров рисковали заполучить обострение своего, едва подлеченного дома панкреатита, или (что совсем, уж, худо!) подцепить неприличную болезнь, проявляя нездоровый интерес к красным фонарям гамбургского Риппербана. Всё это было немного свежо, безусловно, и всё же, это происходило уже с ними однажды в их таком знакомом европейском измерении. Нет! Всем хотелось испытать чего-нибудь такого, чего до них ещё никто и никогда не испытывал! Словом, первая неделя в круизе прошла совершенно без происшествий, но на восьмой день плавания по судну стали упорно расползаться слухи о неком русском толстосуме, который, якобы, в качестве подарка ко дню рождения своей молодой любовницы за десять миллионов баксов всего(!) сумел выторговать себе из Хартфордшира одного весьма популярного в прошлом рок-музыканта! В английской «диаспоре» тут же единодушно сошлись во мнении, что это, скорей всего, сэр Пол Маккартни! Хотя, при чём здесь Хардфордшир? На что какой-то безымянный острослов тут же ехидно подметил, что «Гора» в очередной раз родила мышь. Было много всякого, в том числе сквозь нестройный хор голосов всё ощутимее стали пробиваться и весьма неожиданные заявления типа: «во всём виноват американский неоглобализм!» События развивились по нарастающей, а на девятый день плавания, вообще, случился курьёз! Нет, символического эрц-герцога Фердинанда больше никто не заваливал, просто когда публика опять шумно потянулась на завтрак, какой-то не менее принципиальный[2 - Убийцей эрц-герцога Фердинанда был серб Гаврила Принцип, что послужило формальным поводом для развязывания первой мировой войны.] юморист возьми, да и подключи прослушку к ретранслятору громкой связи!

Итак, этому дню прочили стать обычным круизным днём, и лайнер, белым облаком скользя по прохладным зелёным волнам, мирно переносил на своём борту фрагмент планетарного сознания… Не удивительно, что к этому времени многие в душе уже были готовы наплевать на потерянные деньги, но то, что случилось утром восьмого февраля, заставило пессисмистов в корне пересмотреть своё отношение к отдыху. Клещ с Гарантом так же ни о чём не подозревали и привычно бездельничали. В частности, Клещ, следуя обещанию, данному им намедни своему напарнику, уже с ранней рани приводил себя в идеальное «огуречное состояние», то есть, стоя за стойкой американского бара, потягивал отвратительный во всех смыслах эклектичный джин-тоник. Но джин-тоник не водка – много не выпьешь! И вот, благодаря искусству судовых звукооператоров, звуки музык, принадлежавшие разным музыкальным стилям, причудливо накладываясь друг на друга, вдруг полились наружу, рождая на свет единую полифоничную мелодию. Представьте себе десять песен, звучавших на разных языках, и включенных одновременно! Но и это ещё не всё, у этого произведения была очень странная подкладка, заставлявшая слух чутко подстраиваться под его звучание! Не будучи пьяным в хлам, то бишь, пребывая почти в идеальном физическом состоянии, сегодня Клещ был цепок, как никогда, и потому ни одна деталь не могла ускользнуть от его чуткого профессионального взгляда. Между прочим, всегда, когда мало пил, Клещ успевал создать такой позитивный задел, что этого потом с лихвой хватало на несколько недель вперёд. Их Хозяин был очень тонким организатором, требуя от своих подчинённых по полной, он прозорливо верно оставлял за ними право грешить их старыми грешками, так ему удавалось избежать собственных перекосов в руководстве. Правильно! Оставь за человеком право выбирать, и со временем он станет само совершенство! Словом, день был как день – приятная музыка, лёгкий звон столовых приборов, и вдруг всё смешалось, децибеллы возросли многократно, и – эта пауза! Через время, ставшее дырой, проникли эти звуки, причём, были они далеко не песенными… Публика, заполнившая с утра американское кафе «Wild West», была ещё достаточно сонная (многие пользовались снотворным), поэтому пассажиры не сразу отреагировали ни сие пиратское включение, но уже через минуту подавляющее число иностранцев с недоумением уставились на огромный экран монитора, закреплённого над барной стойкой. Звуки, прорывавшиеся сквозь общую какафонию, были очень знакомыми, особенно для той части человечества, которая успела достигнуть своей половозрелости, и это ни с какой Баркаролой спутать было нельзя. Недвусмысленные стоны и упоенное сопение десятков совокупляющихся пар, сопровождавшееся каким-то невероятным животным подвыванием, всё это было более чем узнаваемым! Но и это были ещё цветочки, поскольку анонимным массовикам затейникам этого показалось явно недостаточно и они ещё «для кучи» решили закрутить массовую порнуху! Это был святой Интернационал! Это был привет из скандально известных Содома и Гоморры! Было слышно в стерильной тишине, как падают из рук едоков их ножи и вилки, как опрокидываются стаканы, как кто-то закашливается, подавившись, как, скрипнув где-то на подвернувшихся ножках, охнув по-человечьи, стул вместе со своим седоком загремел под стол… На несколько минут, может быть кому-то показавшихся вечностью, на экранах бесчисленных мониторов по всему кораблю воцарился Его Величество Коитус! Клещ сначала глазам своим не поверил, но когда среди гробовой тишины победно прозвучал торжественный аккорд первого оргазма, когда казалось, что всеобщий стыд арктическими объятиями сковал всех присутствующих, вот тут-то он не выдержал и заржал, как конь в чистом поле. Провоцируя людей на столь необычный конфликт, кто-то довольно безошибочно определил для себя их наиболее уязвимые места, и стали ими не греко- ахиллесовые пятки, а такие легко ранимые англо-франко-бенилюксовые души. Столько десятилетий корпевшие над нивелировкой своих демократических законов, за один заход бедные европейцы лишились юридического целомудрия. И, хотя, показ этого мега-порно фильма происходил в жёстком формате реального времени, смонтирован он был, безусловно, рукою самого дьявола. Судя по реакции европейцев, многим из них довелось узнать себя в кадре, в буквальном смысле дорогих и любимых! Ведь, чего греха таить, несколько раз в пику «натуралам» на экране мелькнули сценки, откровенно демонстрирующие однополую любовь. Примите наши соболезнования! Гарантовичу повезло в большей степени, он в это время как раз прогуливался со своей новой знакомой по резиновой дорожке вдоль открытого бассейна с забортной водой. Гарант по-своему расценил согласие узкоглазого персика не мешать его ухаживаниям, и потому изо всех сил старался помочь заморской барышне добыть её вожделенные бонусы. Прогуливаясь налегке, они вели неспешную беседу на английском, причём, она прикидывалась жертвой, а он пытался внушить ей мысль о том, что мужчины любят женщин исключительно платонически. И вот, когда сети были расставлены, а колибри сделала вид что попалась, на огромном жидкокристаллическом экране, обычно используемом публикой для распевок в караоке, в быстро сменяющих друг друга кадрах, словно галечный пляж, тут и там стали мелькать мужские и женские ягодицы. Но, видно, нервное напряжение на корабле к концу первой недели было слишком велико, потому что цепная реакция смеха буквально смела этот шаткий паритет, где архаичная мораль кое-как уживалась ещё со здоровым чувством юмора, и это было спасительным знамением, безусловно. Спустя минуту, корабль гоготал сотнями развёрстых глоток, народ вскакивал из-за столов, роняя стулья, опрокидывал шезлонги и ломился к выходу, попахивало паникой. Словом, Гарант хотел завернуть, но заворачивать было некуда, и тогда, внаглую подхватив свою подружку за талию, без объяснения причин он вместе с ней рухнул в переполненный людьми бассейн. Было ли это простым совпадением, или и впрямь таким образом их собственный контракт начал работать? «Долгожданный скандал встал в позу бешеного огурца? Что ж! – подумал Гарант, весело барахтаясь в воде, – тогда пора сматывать удочки!»

– Would you kindly, Elisa…,Well, I am really sorry… But I must go! Right now! – Гарант стал извиняться, но Элиса с удивлением лупала на него своими роскосыми глазками, мол, «что в том такого, вас это смутило?» Между прочим, Гарант давно хотел нарушить контракт, но это дело нужно срочно было согласовать с Клещом сначала, неужели ж и ему в голову никогда не приходила подобная идея? Миллион баксов – это как журавль в небе, а все писатели когда-нибудь, да начинали всё же с букваря! Эти таблетки…, где гарантии, что они не являются продвинутыми дезоморфинами? А «Гора»? Если им вообще когда-нибудь суждено пришвартоваться к причалу, то кем они спустятся по трапу, законченными алкоголиками, наркоманами? Про случай с грузом «200» Гарант тоже не забывал, что бывает, когда один солдат бросает другого, понятно было. Гарант уже собрался было вылазить из бассейна, опасаясь, что тут их раздавят вместе с дамой прыгающими в воду пассажирами, но ему пришлось тут же передумать, так как давка на палубе началась нешуточная! Мобильник тоже лежал под шортами на шезлонге, а шезлонг… Впрочем, шансов позвонить не было, толпа мгновенно смела его шмотки на палубу и растоптала. Элиса тоже была очень напугана, обхватив Ивана руками сзади, она что-то причитала на своём и от страха совершенно перестала болтать в воде ногами, так что Гарант теперь был вынужден работать за двоих, держась поближе к середине бассейна, потому что всех спасти было просто нереально. Паника была тоже странная, словно постановочная, только в роли тонущей массовки на сей раз выступали сами пассажиры. Кто-то прыгал в бассейн на головы другим несчастным, кто-то пытался прорваться к шлюпкам, но были и такие, кто обречённо падал ниц, сбитый с ног, надеясь, вероятно, что всё это не взаправду, что это всё запланировано специально в их «Меню Развлечений». А что же «Чёрно-Белый»? Видать, их миссия не в том, чтобы спасать, а чтобы спасаться! Надо сказать, что Клещ и Гарант сейчас мучались одним и тем же вопросом – как выжить самим! Клещ быстро сообразил, что самым безопасным местом на корабле сейчас мог бы стать шторм-трап, заранее выброшенный им через клюз в кормовом подзоре, но до юта ему сейчас было не пробраться, а людей на корабле уже было передавлено столько, что вскоре кровь несчастных жертв пропитала все коврики на трапах между палубами. Пришлось рисковать: быстро обвязавшись фалом, из которого он в свободное время обычно тянул верёвки для макроме, другой конец он восьмёрочным шлагом быстро намотал на утку на планшире, и, быстренько осенив себя крестом, так и прыгнул за борт. Лайнер шёл ровнёхонько, почти без качки, поэтому, ударившись несколько раз о борт, Клещ затих, словно кранец, с надеждой и тоской поглядывая наверх, как бы не нашлись идиоты, кому захочется обрезать его верёвку, или по ней спуститься ему прямо на голову. Желающих не нашлось, и, слава богу! Клещ тоже помнил про «двухсотый», но паника, как война, должна была всё списать. Надо же как совпало, что в один и тот же день, то есть, 8 февраля 1998 года, они оба пришли к заключению, что им обоим сейчас приходится выбирать между двух зол: либо придерживаться дальше своих контрактов, либо всё же попробовать нарушить их, но с умом. И чего Клещ не птица! Вися на трапе, он с восторгом наблюдал за тем, как море шёлково стелится у него под ногами и, судя по всему, пока не собирается из глубины атаковать его страшными акульими челюстями. И вдруг Клещ обратил внимание на то, что борта у лайнера «Гора Броккен Хертц», оказывается, снаружи были серыми и влажными, как у дельфина! То есть, снаружи это была живая плоть, с расступившимися порами на коже! Снаружи, значит, «Гора» живая, а внутри это холодный и жёсткий металл, где каждый шаг по нему стоит человеку немалых денег? Мать родная! Соблюдая правило «трёх точек», Клещ задрал голову наверх, мёртвый внутри и живой снаружи, корабль-киборг весь дрожал от рёва и стонов, но Клещ не сошёл ещё с ума, чтобы от страха прыгать в воду. По иронии судьбы Клещ вспомнил рассказ Тонино Гуэрры «И плывёт корабль», «Гора» тоже плыла, но готовая теперь сожрать любого, кто полмесяца назад имел неосторожность подняться на её борт. Названный в честь ведьм, раньше собиравшихся на шабаш на германской горе Броккен Хертц, круизный лайнер «Гора Разбитых Сердец» принялся выворачивать наизнанку человеческие души! Ты говоришь страх? Да нет, просто многим нравится определённость в жизни. Да, да! Определённость! Не тянули б жилы, господа! А вообще, тонуть, так тонуть! Неспроста, наверное, капитан фон Шульерр, гордившийся своим давним прусским происхождением, перед отправкой в рейс наставлял свою паству:

– Дети мои! «Гора Броккен Хертц» способна реализовать любое человеческое желание!

– Чёрт возьми, кому пришла в голову идея устроить шабаш на корабле? – вися на трапе за бортом, Клещ пытается вспомнить их отход, но события не склеиваются никак, вялость от частого употребления спиртного не даёт возможности сосредоточиться. Жизнь на берегу с её обилием искушений сбивает человека с толку, создаёт иллюзию безнаказанности, обманывает наличием времени, которого, в общем, нет. На корабле же всё разложено по полочкам, вернее, по каютам, по вахтам, согласно судовой роли. Слом привычного уклада в замкнутом простанстве ведёт к немедленному хаосу. А если твой контракт вдобавок грешит двусмысленностью? Отправление было странным… Народу на причале было не протолкнуться, но, не смотря на это, посадка и погрузка на корабль проходила вполне организованно. Клещ поднялся на борт одним из первых, но сразу в каюту проходить не стал, а с удовлетворением наблюдал, опершись о борт, как прибывают всё новые и новые пассажиры. Первое, что бросалось в глаза, это преобладающее число женщин среди пассажиров, преимущественно это были дамы среднего возраста, гораздо меньше среди туристов было молодых мужчин и ещё меньше стариков и малолетних детей. Вскоре в толпе, почти на голову возвышаясь над остальными, появился Гарант. Был он одет в потёртые чёрные джинсы, кроссовки и лёгкую синюю ветровку, на голове у него была бейсболка с длинным аркообразным козырьком и большие солнцезащитные очки «Хамелеон», хотя погода была не слишком солнечная, а с рейда дул порывистый ветер, небо затягивалось тучами. Тот тоже заметил Клеща издалека и еле заметным кивком головы поприветствовал его, его физиономия при этом растянулась в противной улыбке. Клещ скривился, скорее по инерции втягивая голову в плечи; – «Глазастый, блин!» Слегка прогнувшись телом назад, Клещ осторожно оглядел себя, его белый костюм и такие же туфли явно диссонировали прикиду Гаранта, что было немного вызывающим. Наконец, когда посадка закончилась, береговые матросы бросились по двое скидывать с битенгов тяжеленные гаши швартовов, значит, палубная команда уже стоит по номерам на баке и на юте? Чтобы видеть, как «Гора» будет мощно отваливать от причала, Клещ специально прошёл в нос корабля. Корабль был невероятных размеров, с девятиэтажный дом наверное, но отшвартовка проходила идеально, даже чёрные кранцы, похожие на большие резиновые огурцы, не скрипнули ни разу, когда в бурлящей воде борт лайнера медленно отвалил от них. На таких пароходах Клещ ещё не хаживал. Красивый корабль, похожий на глыбу из льда, отшлифованную, сверкающую свежей краской. Единственное, что было странным немного, так это вид чалок; едва плюхнувшись в зелёную воду у причала, толстые полипропиленовые концы ожившими анакондами скользнули под киль! Грузно отвалив от причала, на прощание «Гора» дала три протяжных гудка, но на этом странности не закончились. С этих пор и практически всё время, Клеща будут преследовать образы, редко встречающиеся в реальности. Клещ помнит, как изменилось лицо капитана, когда он говорил о море Гейгера! Вряд ли это была галлюцинация! Тут поневоле свой контракт начнёшь вспоминать! А там, между прочим, сказано, что «Ваш контракт начнёт работать, когда Вы окажететесь перед необходимостью выполнять несуществующие команды!» Клещ не любит людей, но ему не хватает общения; когда у больного прихватывает сердце, тот тоже звонит врачам. Примерно схожая ситуация. Мы всегда бежим туда, где нас могут выслушать и понять. Скорей всего, перед выходом в открытое море «Гора» сначала встанет на рейде, а потом они примут лоцмана на борт. Так было в России, по-крайней мере. Словно боясь порвать с реальностью, Клещ нарочно крутился у парадного трапа, вместе с палубными матросами мысленно участвуя в процессе отшвартовки. Почти десять лет прошло как он не моряк, и, видит бог, не по собственной воле. Новый жизненный опыт сделал его таким, каков он есть сейчас, и с этим уже не поспоришь. Задумавшись, Клещ смущённо пятится назад, потому что один из матросов просит его не мешать, вертясь под ногами; Вадим не заметил, как в узкое окошко бортового клюза просунулась толстая гаша в брезентовом наморднике, заплетённая в шесть тугих разноцветных косичек – дело кончено, юшка полностью набита швартовом. Не в морских традициях матросам ворчать на пассажиров, но Вадим оправдывает это тем, что они-де приняли его за своего. В каюту идти не хочется, она мало чем отличается от памятного «колокола» в Бис- зиро. Клещ не один, многие из пассажиров тоже остались стоять на палубе, глядя вдаль, наверняка, они такие же романтики, как и он. Когда тебе говорят, что отныне твоей реальностью будет галюцинаторная реальность, то становится немного не по себе, словно перед тем, как вколоть себе наркотик, ты также настраиваешься на опасность невозвращения. Постоянно жить под страхом передоза – это слишком экстремально, но никуда не денешься – контракт. Словно ожидая «торчка», Вадим и страшится этому, и желает поскорей испытать его действие. Глядя вдаль, на кусочек моря, ещё зажатый между высоченным бортом и полоской суши справа, Клещ прищуривает глаз но быстро, по обратной траектории, возвращается к себе, заглядывает внутрь… Необычное ощущение! И вдруг… За три коротких удаления, почти как в механической диафрагме, лайнер сначала увеличил свою дистанцию от причала сразу на несколько кабельтовых, но потом так же стремительно сократил её, у некоторых провожающих даже складки под ушными раковинами стали видны. Клещ попробовал объяснить себе подобную реакцию организма неким психическим расстройством, так сказать побочной реакцией на эксперимент, но, открывая и закрывая глаза, ему всё равно приходится признать, что всё, что окружает его сейчас, хотя и странная, но действительность. Сказать по правде, он сейчас завидовал тем счастливчикам, кто остался на том берегу, и он завидовал себе, бывшему безработному, потому что тогда у него хотя бы твёрдая почва была под ногами и хоть какие-то гарантии на выживание. С попаданием в Бис-зиро неприятности у Клеща не закончились, наоборот, в карантине, к примеру, вместе с пищей ему могли подмешать, всё что угодно. Был бы только смысл! Земля – это реальная планета, здесь всё взаправду, хотя и кажется, что невсерьёз. Можешь напиваться, колоться, закрывать глаза на действительность. Но что толку? Клещ, видимо, отвлёкся, потому что «Гора» опять отскочила от берега, оказавшись на значительном удалении от причала. Теперь провожавшие их люди издалека были похожи на огромную цветочную клумбу, казалось, руку протягивай и срывай, но цветы почему-то вдруг сами стали выпрыгивать из неё, оказываясь рядом с кораблём. Но это тоже было не просто оптическое приближение, а это были реальные скачки в пространстве! Проповедь фон Шульера удалась, если толпа, став клумбой, войдя в транс, стала визжать и подпрыгивать на месте. Слова «колумб», «клумба» и «колумбарий» показались Клещу забавными, и, словно ожидая толчка со стороны, он озирается по сторонам, но ничего не случается, тогда он ждёт, что картинка сменится, и не напрасно, вскоре люди-цветы начинают бросаться в воду, тут же же попадая в огромную зелёную воронку, образованную в результате работы мощных гребных винтов. Розы, гиацинты и магнолии кружат в воде, в воронке становясь похожими на свиной окорок. Красный оттенок розам придаёт чья-то кровь? Вспомнив о Гаранте, Клещ опять озирается по сторонам, но его не нигде не видать. Не факт, что Гарант совсем рядом, слившись с преборкой, он сейчас пристально наблюдает за ним со стороны. На мне что ли, свет клином сошёлся? – опершись предплечьями на планширь, Клещ с грустью стал смотреть на кусочек моря, выглядывавшего в створе между берегом и бортом лайнера. Некая ревность овладела им, что он он больше не моряк, что отлучён был с позором, что словно чёрным скотчем ему залепили глаза уроды из бывшего Управления Тралового Флота. Он когда услышал от Хозяина, что его собираются отправить в рейс на круизном теплоходе, то ушам своим не поверил, подумал – вот это наказаньице! Да ещё куда – в Грецию! До Салоников Клещ добирался поездом, оттуда на дизеле до Афин. И вот он в греческом порту Пиреа! Их иностранное море спокойное, ласковое, в мыльной пене редких всплесков на волнах. Много лет назад…да, теперь уже много лет назад, работая в Мурманске в «рыбаках», молодой Вадим любил так же задержаться немного перед «вражьей» вахтой на главной палубе, где, стоя у борта, заворожённо смотрел на пляшущее Баренцево Море. То была настоящая мужская работа, романтика! Здесь тоже романтика, только с привкусом сексотства. Причал скачет, как ненормальный, то удаляясь, то приближаясь, как будто вместо глаз у Клеща бинокль, который он то и дело переворачивают окулярами наоборот. Когда они близко, Клещ вглядывается в лица, но теперь они становятся всё меньше и меньше, и, наконец, совсем сливаются в маленькое разноцветное пятнышко, которое дрожит, дрожит, будто решает, исчезать ему или нет. Потом яркая вспышка на миг ослепляет его глаза, и Клещ резко дёргает головой, пытаясь увернуться от неё, и будто головою рвёт кадр… Эх! Пульс скачет, разум, сознание, тело – всё рвётся на куски без боли, отлетая прочь, волны подхватывают их, будто слизывая… В какой-то миг Клещ перестаёт ощущать себя человеком, игра в бинокль заканчивается тем, что он падает на колени, но его колени тут же проваливаются в мягкое сливочное масло, от этого равновесие у него теряется и он летит сквозь твиндеки вниз, в саму преисподнюю. Бум – глухой удар о твердь! Это последняя переборка, а за ней – вода! Кое-как встав на четвереньки, Клещ ощущает себя существом пережравшим водки, когда ты ещё жив, но, может статься, уж не поднимешься никогда. Шея его слаба, как будто ему не сороковник, а всего лишь несколько месяцев от роду, и есть ли мышцы на шее, коль не достаёт ему сейчас ни силы, ни воли?