Тоя Багенге. Чумной квартал

И, возможно, не менее опасной.

На сей раз ей снилась пустыня. Бесконечное пространство горячего песка, в котором она стояла на коленях и всматривалась в марево горизонта, на проступавшие сквозь него величественные горы.

Почувствовав резь в глазах, но так и не рассмотрев толком ничего в дымке, она поднялась и обнаружила себя на обочине старой дороги. Постояв на ней, она направилась в сторону гор, ступая лапами по растрескавшейся красной земле.

Солнце быстро раскалило её жилетку, и она скинула её, оставшись лишь в чёрных уставных бриджах. Подумала, не скинуть ли и их, но не решилась.

Пейзаж не менялся. Горы не приближались, предпочитая держаться на удалении, красная пустыня тоже оставалась прежней. Лишь цепочка следов в тонком слое песка говорила об уже пройденном пути.

Оглянувшись, Тоя остановилась, присела и вгляделась в следы. Затем запустила руку в один из отпечатков, зачерпнула пыль и медленно ссыпала обратно. Пригляделась снова.

Ничего. Ничего, кроме разве что единственного факта – отпечатки немного различались по глубине и валику вытесненной из отпечатка пыли.

Другими словами, они выглядели по-настоящему.

Тоя вновь зачерпнула песок и понюхала его. Тот донёс еле слышимые запахи жжёной резины, машинного масла и неизвестной ей гари, слегка горьковатой и липкой, оставляющей в носу свой след ещё на некоторое время после выдоха.

Она поднялась и вновь двинулась вдоль дороги, вдоль отпечатков незнакомых ей шин и вдоль незнакомых и странных запахов.

Через полчаса поднялся лёгкий ветер, впрочем, не давший никакого облегчения от зноя – так как не принёс ни капли прохлады. Он лишь игриво щекотал морду твёрдыми песчинками и нашёптывал в уши одному ему известные слова.

Возможно, он мог рассказать ей новости иных пространств и миров, предупредить об опасности, посоветовать приют, поговорить о музыке, поэзии или даже политике. Возможно, он мог ещё больше.

А возможно – ничего из перечисленного.

Она не знала языка ветра, а потому и не понимала, о чём он шепчет и шепчет ли вообще.

Откуда-то сзади её слуха достиг монотонный тарахтящий звук, и Тоя обернулась, щуря глаза и всматриваясь в дымку.

Из марева на дороге вскоре показался автомобиль неизвестной ей конструкции – в Эйоланде подобных она не встречала.

Автомобиль представлял собой маленький грузовичок, с небольшими колёсами. Покрытый ржавчиной и, местами, выгоревшей синей краской, он трясся и потел сизым дымом, содрогаясь от собственных усилий.

Заметив её, грузовичок сбросил газ и остановился напротив. Помятые двери были начисто лишены стёкол – то ли ещё эпоху назад при рождении механизма, то ли в течение его нелёгкой жизни. За рулём грузовика сидел пожилой Ахан в широкополой серой шляпе. Он приветливо махнул ей рукой.

Тоя подошла к машине и бросила взгляд на кузов. Тот был заставлен плетёными корзинами, накрытыми одеялами. Букет запахов, ударивший ей в нос, не содержал ни одного знакомого.

– Ну же, мисс, залезайте скорее! – поторопил её барсук.

Тоя залезла в кабину. Ахан правой рукой дёрнул рычаг на полу. Под ним коротко проскрежетало, грузовик дёрнулся и, не торопясь, покатил по дороге.

– Нечасто здесь ходят путники, мисс, нечасто. Да ещё и налегке! – провозгласил надтреснутым голосом барсук.

Под капотом грузовика громко чихнуло, словно тот соглашался с хозяином.

– Куда держите путь, мисс? Не подумайте, что я навязываюсь, нет – скорее удивляюсь. Не каждый день нам со Старым Карлом доводиться подвозить в пустыне молоденьких девушек.

Говорил Ахан со странным акцентом. Под Старым Карлом он, видимо, подразумевал машину – запахов других тери она не чуяла. Слово «девушка» оказалось и вовсе не знакомым, но его смысл она уловила.

Странно, подумала она. Зачем давать имя неживой машине?

– Не знаю, – ответила она барсуку. – Куда-то туда.

– Можете не говорить, – махнул рукой тот. – Женские секреты и всё такое… Все мы были молодыми.

Ахан подмигнул.

– Старик Асан и так всё понимает. Ранчо Багенге совсем недалеко отсюда, всего милях в восьми. Я отвезу тебя к ним, но вначале заедем к Марж, я сгружу ей овощи и зелень, пока та не завяла на жаре. К тому же, никто в округе лучше Марж не варит кофе и не печёт пироги. Никогда не пробовала её пирогов?

Тоя, понятия не имевшая, что такое миля, овощи, зелень, кофе и пироги, ошарашено помотала головой.

– Не может быть! – кажется, Асан был потрясён до глубины души. – Не испробовать пирогов старухи Марж!

Он осуждающе покачал головой. Тоя прыснула в кулак. Затем, смутившись, виновато пожала плечами.

Асан посмотрел на неё и рассмеялся сам.

– Марж всегда делится рецептами, но даже моя Анабель не может повторить её стряпню, – он немного подумал и скромно заключил – Хотя кофе варит точно не хуже. А как твоё имя, дитя?

– Тоя. Тоя Багенге. – она почему-то чувствовала себя стеснительной школьницей.

– Оно понятно, что Багенге, – Асан вновь весело рассмеялся, стискивая баранку и объезжая колдобину. Потом пожевал пастью – Тоя… Хм… Память меня уже подводит, да и нечасто я к вам заезжаю-то. Хотя с дедом Влатом Багенге мы немало поохотились в своё время, даже как-то пару раз вооон до тех гор ездили.

Барсук ткнул рукой в сторону горизонта и снова рассмеялся.

– Весёлые были дни! Только было это годков сорок назад. А то и больше.

– И что там, в горах? – Тою охватило любопытство.

– Прохладно. И много травы, – мечтательно протянул Асан. – В небе полно птиц – не то, что у нас, одни падальщики. Там настоящие птицы… Маленькие и щебечущие, разноцветные. И козы нас совсем не боялись, словно на них никогда не охотились. Кстати, ты не голодна? Анабель положила мне сэндвичи с рыбой в дорогу и термос чая. Ехать от нас до Марж всего ничего, часа два, но Анабель всегда снаряжает меня как в последний путь. Едешь на день, говорит она, бери еды на два. Впрочем, однажды мой пикап сломался, и…

Но Тоя не успела выслушать, что случилось с грузовичком и спросить, почему его называют пикапом. Горы, на которые она смотрела сквозь пыльное пожелтевшее стекло, слушая болтовню старого Асана, сжались в точку и исчезли.

Вокруг разлилась тьма – всего на мгновение, сразу сменившись светом ламп её кабинета в управлении Абрафо.

***

Тоя Багенге шевельнулась на кресле и открыла глаза. Чистые и ясные, без похмелья дремы. Она зевнула, но сон уже соскользнул покрывалом вниз и растворился, обнажив готовое к работе сознание.

Ясное и прозрачное, словно только что отмытое стекло.

Тоя взглянула на часы, затем на календарь – и пометила карандашом под сегодняшним числом два крестика.

Четыре подобных хромоногих отметки там уже стояли по соседству. Слишком близкому соседству.

Хмуро их осмотрев, она резюмировала:

– Ты права, надо отсыпаться настоящим сном. И завязывать со стимуляторами. Иначе я свихнусь. В буквальном смысле слова.