Ночной охотник. История серийного убийцы Ричарда Рамиреса

Стараясь не шуметь, он на носочках вошел в спальню и увидел спящую под бело-коричневым клетчатым одеялом Дженни Винкоу, ее дыхание было медленным и затрудненным. Убедившись, что она одна, он достал фонарик и осмотрел квартиру. Красть было нечего, не считая, разумеется, души Дженни Винкоу…

У изножья кровати он заметил чемодан и подошел в надежде найти в нем что-нибудь на продажу, – чтобы обратить в наличные, кокаин и секс. Открыв его, он увидел только мятую одежду. У стены стоял комод. Он беззвучно обыскал ящики, но опять не обнаружил ничего ценного – ни драгоценностей, ни припрятанных денег. Он посмотрел на спящую Дженни Винкоу, и в нем закипели гнев и ненависть, лицо исказил звериный оскал. Он вынул острый как бритва шестидюймовый [2 - В метрической системе – 15 сантиметров.] охотничий нож, подошел к кровати и остановился, сердце его забилось учащенно. Он почувствовал, как в висках и в глазах пульсирует горячая кровь. Испытывая сексуальное возбуждение от того, что собирался сделать, он поднял нож и вонзил лезвие в грудь Дженни Винкоу по самую рукоять. Она проснулась и закричала, а он продолжал колоть. Она пыталась отбиться, но это было невозможно: он зажал ей рот рукой, приподнял подбородок и ударил ножом в горло, а потом перерезал его от уха до уха так глубоко, что едва не отрубил голову. Ее тело забилось в конвульсиях. Она давилась и захлебывалась кровью. Последней картиной, представшей перед ее умирающим взором, был он, нависший над ней с ножом. Он стянул одеяло и нанес ей еще три глубоко проникающих удара в грудь. Вонзая клинок, он почувствовал возбуждение, подстегиваемый уверенностью в том, что он соединяется с Сатаной, с самим злом.

Завороженный тем, что он наделал – кровью, зияющими ранами, чувством собственного всемогущества, – он почти час пребывал в восторге и стакан за стаканом пил воду в маленькой душной комнате, наполненной зловонным духом крови, пота и смерти.

Закончив, он вымыл руки в раковине и вышел из квартиры так же бесшумно, как и пришел, прихватив с собой небольшой портативный радиоприемник. Быстро, хотя и не настолько быстро, чтобы привлечь к себе внимание, он вернулся к угнанной машине, сел в нее и поехал к повороту.

Было пять часов утра, и рассвет медленно наполнял грустное безмятежное небо. Горизонт на востоке казался темно-индиговым, большие пухлые облака над ним пронзали нити восходящего солнца. Это время кинематографисты называют «золотой час»: в воздухе нет бликов, а цвета и очертания делаются резче и четче. Ранним утром люди уже шли на работу в первую смену. В кронах растущих на кладбище и окружавших квартал деревьев щебетали воробьи и зяблики.

Он подъехал к знаку остановки на углу Уэлдон-авеню. Он собирался повернуть, не останавливаясь, но что-то заставило его притормозить, что-то его удержало. Когда он снова тронулся, на углу справа от него медленно остановился черно-белый полицейский автомобиль из Лос-Анджелеса. При виде патруля сердце его замерло. Полицейский заметил, как он проехал всего в полуквартале от того места, где была убита Винкоу. Его одежда была залита ее кровью, и он сидел в угнанной машине с украденным имуществом.

Но с ним был Люцифер, и он поехал в одну сторону, а патрульный автомобиль повернул налево и двинулся в противоположном направлении.

В 13:20 того же дня, десять часов спустя после ухода убийцы, Джек Винкоу пошел навестить маму. У него был обычай заглядывать к ней каждый день примерно в это время. Она любила куриные наггетсы из «Макдоналдса», и он купил ей порцию. Он хотел сделать ей сюрприз.

Джек был фармацевтом, и его недавно уволили. В его машине забарахлил кондиционер, но утром он его починил. Дженни нравилось кататься в прохладной машине, и Джек подумал, что сегодня, после того как она съест наггетсы, он поедет с ней на прогулку.

Подойдя к входной двери, он заметил, что на окне нет сетки. Странно. Он огляделся и поискал ее, но не нашел. Он достал ключи, чтобы открыть дверь. Обычно дверь была заперта, и он не хотел заставлять маму вставать, но дверь оказалась открыта. Это тоже показалось ему странным, мать всегда держала дверь закрытой. Район Чепмен-стрит не самый спокойный, здесь часто случались взломы и кражи. Когда Джек вошел в квартиру матери, на полу гостиной он увидел сетку. На стенах были пятна крови, дом был перевернут вверх дном.

– Мама, ты здесь? Мам? – крикнул он в зловещей тишине. Ответа не последовало. С трепетом он направился к спальне Дженни, и его охватил страх. В спальне был полумрак. Дженни лежала, укрывшись одеялом. Он схватил его, поднял и увидел ужасную картину – зияющие непристойные раны, почти оторванную голову. Джек повернулся и выбежал из квартиры с криком: «Моя мать убита! Вызовите полицию!» Он пошел прямо к управляющим здания, супругам Лауи и Рене Тринке, постучал в их дверь, крича:

– Мою мать убили! Господи, пожалуйста, позвоните в полицию!

Рене поспешил к телефону и набрал 911. Джек подумал, что ему тоже лучше позвонить. Он подбежал к себе в квартиру, набрал 911 и произнес: «Кто-то убил мою мать, пожалуйста, приезжайте поскорее!» Он назвал адрес, и ему сказали, что машина уже выехала.

Он вернулся к фасаду здания, чтобы дождаться властей. Было 13:40, на улице стояла душная и жаркая погода. Слухи о том, что произошло убийство, распространились быстро, и собралась толпа. Джек нервно ходил взад-вперед, по его лицу текли слезы, он всхлипывал, убитый горем. Он вернулся в квартиру матери, открыл шторы, быстро огляделся, а потом снова вышел на улицу.

Первым полицейским на месте преступления был лейтенант Бастер Алтизер.

Он был начальником смены Северо-Восточного полицейского участка Лос-Анджелеса на Норд-Сан-Фернандо-роуд, когда по рации раздался звонок с кодом 187 – «убийство». Участок находился в четырех кварталах от Чепмен-стрит, и лейтенант Алтизер был на месте через несколько минут. Он припарковался у входа и неохотно вышел из прохладной машины на 35-градусную жару. Подошел к Джеку Винкоу.

– Полиция? – спросил тот.

– Так точно.

– Это я звонил, убили мою мать.

– Это вы нашли тело, сэр?

– Да… в ее квартире, в доме. Я вам покажу.

Лейтенант Алтизер последовал за ошеломленным, ссутулившимся, все еще плачущим Джеком к дверям квартиры № 2. Джек не хотел возвращаться, не мог снова видеть мать в таком состоянии.

– Она в спальне, – сказал он Алтизеру и указал на дверь.

Как только Алтизер вошел в квартиру, он почувствовал запах убийства. Человеческая смерть имеет очень специфический запах, достаточно один раз его вдохнуть, чтобы не забыть никогда. Полицейский медленно прошел в спальню и увидел, что все перевернуто верх дном, а на стенах кровь. Он подошел к кровати, увидел раны, остекленевший взгляд и сразу понял, что это убийство совершено с особым садизмом. Теперь ему требовалось связаться с отделом расследования убийств департамента полиции Лос-Анджелеса и опечатать квартиру. Он вернулся на улицу и позвонил в отдел. Потом достал из багажника желтую ленту ограждения места преступления и оцепил ею переулок и квартиру. Он задал Джеку несколько вопросов, на которые Джек постарался ответить как можно четче, но он был не в себе, и говорить связно ему было трудно.

Потом приехали опытные детективы отдела расследования убийств Джесси Кастильо и его напарник Майк Винн. Алтизер отвел их в квартиру. Они заметили на полу оконную сетку, увидели разгром и все поняли. Заметив кровь в раковине ванной, они предположили, что убийца смывал кровь с рук.

В спальне они заметили комод с открытыми ящиками и разбросанные вещи. Они подошли ближе и изучили раны Дженни Винкоу. Во всем мире работа детективов по расследованию убийств – тяжкое испытание, их мало что может смутить. Но даже детективам отдела убийств очень неприятно видеть убийство пожилого человека.

С холодным взглядом и, не дрогнув ни единым мускулом на лице, Кастильо вызвал людей, снимающих отпечатки пальцев, фотографов, криминалистов и кого-то из офиса коронера. По закону, прежде чем прикасаться к телу, необходимо присутствие представителя офиса коронера Лос-Анджелеса. Когда прибыл патологоанатом Джон Эррера из бюро судебно-медицинской экспертизы, прикрывающее тело Дженни одеяло сняли и приобщили к делу в качестве улики.

Теперь все впервые увидели множественные раны ножом. На руках у Дженни были отметины, указывающие на то, что она пыталась защищаться, отражая колющие удары. На спине, шее, руках и ягодицах Эррера отметил синюшность (свертывание крови под действием силы тяжести). Одета Дженни была в синюю ночную рубашку, задравшуюся на талии. Он отметил, что ластовица ее трусов вырезана, а на левой внутренней поверхности бедра зияет глубокая колото-резаная рана. Присутствовало трупное окоченение. Эррера скальпелем разрезал грудную клетку Дженни Винкоу и вставил термометр, напоминающий кухонный, ей в печень. Ее температура при сравнении с температурой воздуха даст приблизительное время смерти. Температура печени была 34 градуса, а температура в комнате – 27 градусов, что указывало, что она умерла от восьми до десяти часов назад. Дженни положили в черный мешок и повезли в окружной морг на вскрытие.

Работа эксперта по отпечаткам пальцев департамента полиции Лос-Анджелеса Рейнальдо Клары заключалась в том, чтобы найти любые скрытые отпечатки, которые мог оставить убийца. Он пришел и посыпал порошком весь дом, столы, дверные ручки, комоды – все места, где были пятна крови, – но не нашел ни единого отпечатка. Клара и Кастильо решили обработать ванную комнату нингидрином. Ее поверхности были слишком гладкими, чтобы порошок мог эффективно выявить отпечатки. Нингидрат – это химическое вещество, которое распыляют на пол и стены. Его пары остаются на отпечатках, которые затем можно снять с помощью ленты для отделения отпечатков пальцев. Однако это химическое вещество очень едкое и токсичное, и было решено, что процесс удастся завершить не раньше 9:30 утра следующего дня.

Наконец, Клара сосредоточил внимание на окне, вероятном источнике проникновения убийцы. В перчатках он поднял сетку на яркий солнечный свет Калифорнии, чтобы лучше ее разглядеть. Он протер сетку дактилоскопическим порошком и обнаружил четыре отпечатка пальцев, три из них были частично различимы, а один – смазан.

– Бинго! – воскликнул он.

К нему подошли другие детективы и криминалисты. Он показал им свою находку – возможный ключ к разгадке дела. Клара снял отпечатки специальной лентой и приклеил ленту к карте отпечатков. Затем посыпал порошком само окно и нашел еще два отпечатка: один пригодный для опознания, другой слишком размазанный. Тем не менее было найдено четыре достаточно хороших отпечатка, которые можно использовать для опознания убийцы. Экспертам потребуются годы, чтобы вручную сравнить эти находки с миллионами отпечатков пальцев из картотеки департамента полиции Лос-Анджелеса. Прежде чем отпечатки пригодятся, необходимо найти подозреваемого, с чьими пальцами их можно будет сравнить.

Детективы Кастильо и Винн расспросили всех соседей в многоквартирном доме по Чепмен-стрит, но никто ничего не видел и не слышал. Они обшарили подъездную аллею, мусорный бак перед домом, улицу, бордюры и тротуары в поисках ножа, но ничего не обнаружили. Детективы даже забрались за кладбищенскую стену и искали его там, предполагая, что, уходя, убийца мог перебросить его через стену, но не нашли ничего, кроме нескольких монет, засохших цветов, использованных презервативов и пустых пивных бутылок.

На следующее утро специалисты полиции по отпечаткам пальцев вернулись и опрыскали нингидрином ванную комнату, но больше ничего не нашли.

В 11 часов утра доктор Джозеф Коган провел вскрытие тела Дженни Винкоу. Он обратил особое внимание на необычную рану на шее Дженни: фактически это были две глубокие ножевые раны, по одной с каждой стороны трахеи, соединенные очень глубоким разрезом. Ее убийца, как выяснил доктор Коган, обладал опытом убийства, и немалым. Однако, кроме этого вывода, он мало чем мог помочь следствию.

Глава 2

После умерщвления Дженни Винкоу убийца все глубже и глубже зависел от кокаина внутривенно. Наркотики стали его жизнью, его главной потребностью. Для покупки дозы ему требовались деньги, обычно он раздобывал их, совершая кражи со взломом – нередко по две-три в день.

Всегда в перчатках, всегда одетый в черное, он бесшумно прокрадывался в дома и выходил, не оставляя улик, вынося коллекции монет и марок, телевизоры, видеомагнитофоны, автоответчики – все, что мог унести и продать скупщикам. Сну, еде и мытью он большого значения не придавал, впоследствии в показаниях в полиции и на суде свидетели опишут исходивший от него неприятный запах застарелого пота и дубленой кожи. У него не было друзей, он крайне не доверял людям – закоренелый одиночка.

Нередко от рассвета до заката он не выходил из комнаты, употреблял кокаин, смотрел MTV, слушал хэви-метал и предавался фантазиям об экстремальном сексуальном насилии: представлял, как люди страдают, корчатся в муках и умирают. «Для настоящего убийцы хорошее убийство как приятный обед: хочется его продлить, выжать из него максимум».

Его дни, спаянные с кокаином, перетекали в недели, потом в месяцы. Нового насилия не было, зато было множество взломов и ограблений. Он был уверен, что демоны и Сатана защищают его и приглядывают за ним – и потому его никогда не поймают.

Тем не менее он знал, что кокаин заставляет его совершать ошибки, превращает в параноика, а в его деле места ошибкам нет. Лицом к лицу столкнувшись с непреложной реальностью смертного приговора, он зарекся от потребления наркотиков. Только курил травку и время от времени выпивал.

17 марта 1985 года он купил у ошивавшегося у автовокзала тощего рябого мексиканца револьвер 22-го калибра. При выстреле с близкого расстояния пули 22-го калибра смертельны. Он знал, что убийцы по всему миру предпочитают этот калибр. «Попав в череп, пуля идет не навылет, а движется зигзагами и разворачивает мозг, что почти всегда фатально».

Машину он угнал на заправке, пока хозяин ходил платить за бензин. Он сразу же выехал на систему автострад Лос-Анджелеса с единственной целью найти жертву, убить человеческое существо. Для него это величайший наркотик из всех, самый невероятный кайф.

Этой ночью он снова был в черном и темно-синей бейсболке AC/DC. У него имелся кассетный аудиоплеер, где он снова и снова слушал альбом группы AC/DC «Дорога в ад», и жесткие ритмы музыки подхлестывали его яростную решимость.

Мария Эрнандес была миниатюрной привлекательной брюнеткой с большими круглыми глазами и чистой оливковой кожей. Ее он заметил на автостраде, когда она за рулем золотой «Камаро» возвращалась домой после ужина у своего парня в Монтерей-Парке. Когда она свернула с шоссе и направилась в пригород Розмид – красивый жилой район с населением в 46 тысяч – он увязался прямо за ней.

Он ехал за ней три квартала, пока она не притормозила и не свернула направо в новый кондоминиум на Виллидж-лейн. Он проследил за ней и увидел, как она свернула сначала налево, потом направо и с заднего двора въехала в последний гараж кондоминиума, который она арендовала вместе с Дейл Окадзаки, чей зеленый фургон «Тойота» уже стоял в гараже.

Чуть раньше в тот вечер Дейл, которой через две недели должно было исполниться тридцать пять, съездила проведать маму и папу, посмотреть телевизор и поболтать. Она радовалась недавнему повышению до должности диспетчера дорожного движения округа Лос-Анджелес. Дейл была одной из троих детей в дружной, заботливой и любящей семье. Она училась в городском колледже Пасадены. Завзятая лыжница, она к тому же брала уроки украшения тортов, флористики, программирования и самообороны. Дейл была очень целеустремленной, любила жизнь и умела ей радоваться. Она упорно копила, чтобы купить кондоминиум, который делила с Марией.

Когда Мария въехала в гараж, убийца припарковался, вышел из машины и двинулся прямо на нее – быстрыми шагами, голова опущена, как будто он уставился в землю. По обе стороны стояли двухэтажные дома с рыжевато-коричневой штукатуркой, их окна выходили в переулок. Карманы его были пусты, ничего не было, кроме только что купленного револьвера 22-го калибра – ни удостоверения личности, ни сдачи, ибо монеты могли зазвенеть. Стояла беззвучная тишина, нарушаемая разве что шелковистым шелестом толстых пальм.

Выходя из машины, Мария держала в руках ключи и коричневый кожаный клатч. Входом в дом была дверь на противоположной стене гаража. Обойдя две машины, она подошла к ней. На стене возле двери была кнопка, открывающая и закрывающая ворота гаража. Мария нажала ее, и ворота стали закрываться.

В этот момент убийца наклонился, чтобы войти в гараж, и двинулся прямо к Марии, все еще стоявшей к нему спиной. Когда он наклонился, у него с головы упала бейсболка с надписью «AC/DC». Он вскинул револьвер и направил прямо ей в голову. Чтобы попасть в дом, Марии требовалось открыть два замка. Открыв один, она повернулась – возможно, услышав шум от падения бейсболки. Он находился в двадцати шагах от нее и приближался, целясь прямо между ее глаз. Она действительно могла заглянуть в самое дуло нацеленного на нее револьвера.