Тайна Найтингейла

– Наверняка в этой смеси что-то было.

Двойняшки Берт разом повернулись к ней.

– Конечно, было. Молоко! – сказала Морин.

– Я имею в виду кое-что помимо молока, – нерешительно проговорила Харпер. – Яд.

– Но это невозможно! Мы с Шерли взяли свежую бутылку молока из кухонного холодильника сегодня утром. Там еще была мисс Коллинз, она нас видела. Мы оставили молоко в демонстрационной, а перелили в мерную кружку только перед самым уроком, ведь так, Шерли?

– Все верно. Это была свежая бутылка. Мы взяли ее около семи часов.

– А вы ничего не добавили туда по ошибке?

– Чего еще? Конечно, нет.

Двойняшки говорили в унисон, и в их словах звучала твердая уверенность, чуть ли не безмятежность. Они точно знали, что и когда они делали, и никому – мисс Бил чувствовала это – не удалось бы сбить их с толку. Они были не из тех, кого мучает неоправданное чувство вины или беспокоят всякие беспочвенные сомнения – удел более страстных и впечатлительных натур. Мисс Бил решила, что очень хорошо представляет себе их характер.

– А может, кто-то еще приложил руку к приготовлению питания, – с некоторым вызовом сказала Джулия Пардоу и оглядела своих однокашниц из-под полуопущенных век.

– Но зачем? – спокойно возразила Маделин Гудейл.

Пардоу пожала плечами и насмешливо поджала губы.

– Так, случайно, – проговорила она. – Или чтобы подшутить. А может быть, и нарочно.

– Только не говорите, что это преднамеренное убийство!

Это произнесла Дайан Харпер. Морин Берт усмехнулась:

– Не говори глупости, Джулия. Ну кому надо убивать Пирс?

Никто не ответил. Очевидно, в ее словах была неопровержимая логика. Они и представить не могли, что кому-то понадобилось убить Пирс. Мисс Бил поняла, что Пирс либо принадлежала к числу безобидных овечек, либо была настолько скверной особой, что ни в ком не могла вызвать той мучительной ненависти, которая доводит до убийства. Но тут Гудейл сухо сказала:

– Пирс многие недолюбливали.

Мисс Бил с удивлением взглянула на девушку. Странно было слышать от Гудейл такое замечание – слишком, пожалуй, равнодушное в данных обстоятельствах, что как-то не вязалось с представлением о ее характере. Мисс Бил также заметила, что девушка говорит в прошедшем времени. Значит, одна ученица уже не надеется увидеть Пирс в живых.

– Глупо говорить об убийстве, – упорно повторила Харпер. – Никому бы в голову не пришло убивать Пирс.

– А может, это предназначалось не для Пирс, – сказала, пожав плечами, Пардоу. – Ведь сегодня роль пациентки должна была играть Джо Фэллон, разве не так? Ее же имя стояло следующим по списку. И если б она не заболела вчера вечером, то сегодня утром на той койке лежала бы Фэллон.

Все молчали. Гудейл повернулась к мисс Бил:

– Она права. Мы все играем роль пациента строго по очереди, и сегодня действительно была очередь не Пирс. Но вчера вечером Джозефин Фэллон забрали в лазарет – вы, наверно, слышали, что у нас эпидемия гриппа, – и следующей по списку была Пирс. Так что Пирс была вместо Фэллон.

Мисс Бил растерялась. Она понимала, что должна прекратить этот разговор, что обязана отвлечь их мысли от несчастного случая, а в том, что это просто несчастный случай, она не сомневалась. Но не знала как. Кроме того, выяснение истины – чрезвычайно интересное занятие. Ее это всегда захватывало. Пожалуй, даже лучше, что девочки вовлеклись в такое бесстрастное исследование, чем сидели бы здесь, вымучивая из себя пустые разговоры. Она заметила, что первое потрясение уже уступает место тому стыдливому возбуждению, которое охватывает людей после трагедии, – конечно, только в том случае, когда эта трагедия не касается их лично.

Джулия Пардоу продолжала своим спокойным, немного детским голосом:

– Значит, если жертвой действительно должна была стать Фэллон, тогда этого не мог сделать никто из нас, правда? Ведь мы все знали, что Фэллон не будет играть роль пациентки сегодня утром.

– Я думаю, что знали не только мы, – сказала Маделин Гудейл. – А по крайней мере все, кто живет в Найтингейле. Об этом достаточно много говорилось за завтраком.

Они опять смолкли, размышляя над новым поворотом событий. Мисс Бил с интересом отметила, что на сей раз не было возражений, что, мол, никому не придет в голову убивать Фэллон.

– Фэллон не так уж и больна, – сказала Морин Берт. – Она приходила сюда, в Дом Найтингейла, сегодня утром, примерно без двадцати девять. Мы с Шерли видели, как она выскользнула через черный ход, мы как раз шли в демонстрационку после завтрака.

– Во что она была одета? – резко спросила Гудейл.

Морин не удивил этот явно не относящийся к делу вопрос.

– Брюки. Пальто. На голове красный шарф, который она обычно носит. А что?

Явно потрясенная услышанным, Гудейл попыталась скрыть удивление.

– Она надела это вчера вечером, когда мы отправляли ее в лазарет. Наверно, приходила забрать что-нибудь из своей комнаты. Только зря она встала с постели. Это же глупо. Когда ее госпитализировали, у нее была температура за сорок. Ее счастье, что сестра Брамфетт ее не видела.

– Однако подозрительно, не правда ли? – не без ехидства сказала Пардоу.

Никто не ответил. И в самом деле подозрительно, подумала мисс Бил. Она вспомнила свой долгий тягостный путь от больницы до медучилища. Дорога была извилистая; очевидно, есть и прямой путь через парк. Но странно, что больная девушка могла совершить такое путешествие ранним январским утром. Видимо, была какая-то основательная причина, заставившая ее вернуться в Дом Найтингейла. Ведь, в конце концов, если ей понадобилось что-то из ее вещей, ничто не мешало ей попросить кого-нибудь, чтобы принесли. Любая из однокашниц охотно навестила бы ее в лазарете. И это как раз та самая девушка, которая должна была играть роль пациентки сегодня, которая по логике вещей должна была бы лежать в соседней комнате среди трубок и скомканных простыней.

– В общем, – сказала Пардоу, – есть только один человек, который знал, что Фэллон не будет играть роль пациентки сегодня. Это сама Фэллон.

Побледневшая Гудейл посмотрела на нее:

– Если тебе нравится говорить глупости и злорадствовать, я вряд ли могу остановить тебя. Но на твоем месте я бы прекратила клеветнические нападки, – сказала она.

Пардоу казалась невозмутимой, если не сказать – довольной. Заметив ее хитрую, удовлетворенную улыбку, мисс Бил решила, что пора прекратить эти разговоры. Она соображала, как переменить тему, когда Дэйкерс вдруг произнесла еле слышно из глубины своего кресла:

– Мне дурно.

Все всполошились. Лишь Харпер не сдвинулась с места. Остальные окружили девушку, радуясь возможности хоть что-то сделать.

– Я провожу ее в туалет, – сказала Гудейл.

И, придерживая Дэйкерс под руку, повела ее из комнаты. К удивлению мисс Бил, Пардоу пошла с ней, и, забыв, казалось, о своей недавней враждебности, они с двух сторон поддерживали девушку. Мисс Бил осталась с Харпер и двойняшками Берт. Опять стало тихо. Но мисс Бил уже получила хороший урок. До сих пор она вела себя непростительно безответственно. Больше никаких разговоров о смерти или убийстве. Пока они здесь, под ее присмотром, пусть все же поработают. Она строго посмотрела на Харпер и преддожила ей описать признаки, симптомы и лечение легочной недостаточности.

Через десять минут вернулись трое отсутствовавших. Дэйкерс была все еще бледна, но спокойна. Зато Гудейл выглядела встревоженной.

– Из уборной пропала бутылка с дезинфицирующим средством, – взволнованно сказала она. – Ну, знаете какая. Она всегда стоит там на полочке. Мы с Пардоу не смогли ее найти.

Прервав свое скучное, но на удивление компетентное изложение, Харпер сказала:

– Ты имеешь в виду бутылку с молочного цвета жидкостью? Она была там вчера после ужина.

– Вчера давно кончилось. А сегодня утром кто-нибудь заходил в эту уборную?

По-видимому, никто не заходил. Они молча посмотрели друг на друга.