Записки ведьмы из провинции

– Так почему она не осталась со мной и отцом? Почему она нас бросила?

– Твой отец должен тебе это рассказать. Спроси его.

– Он не отвечает. Да и зачем? Зачем мне знать что-то о той, кому я был не нужен?!

– Ты ошибаешься. Твой дом огражден волшебством, теперь понятно, что это магия не нашего мира. Твоя мама позаботилась о том, чтобы ни тебе ни твоему отцу ничего не угрожало.

– Мне надо поговорит с отцом! – Тейлор был весь на нервах и убежал прочь прежде чем я успела сказать ещё что-то.

Но и мне было над чем подумать – я достала пожелтевшую фотографию прошлого века – единственная память о Гвендолин, вся другая информация о ней была уничтожена Советом Ведьм в назидание другим – ибо провинившихся ждёт не просто смерть, но и забвение в памяти других людей.

На фото я и Гвендолин позируем на балу в роскошных платьях. К сожалению фотография черно-белая и на ней не видно фиалковых глаз Гвендолин. Да, тогда мы были подругами – не разлей вода. А ещё через сто лет она нас всех предаст, выдаст Ордену Охотников на ведьм. Это был страшный удар для меня, так как я считала её своей сестрой, ведь именно она помогла мне стать ведьмой, помогла пережить утрату семьи, помогла стать тем, кто я есть. И ради этой памяти я и не выдала Анабель и Леонарда Совету Ведьм.

Как сейчас помню тот день, когда мы виделись в последний раз. Гвендолин уже должна была вот-вот родить, но нашла-таки меня, хотя у неё уже не было ведьминских сил.

– Эмма, почему ты не отвечаешь на мои звонки? – спросила она, когда я впустила её с Леонардом в дом.

– Времени не хватает. Я, услышав «чудесную» новость о твоём предательстве на радостях сделал сальто назад, упала и ударилась головой, а когда очнулась, чувствую, в спине нож торчит, вот пока его вытаскивала время и прошло, ты уж извини.

– Ты должна меня понять, Эмма.

– Понять? Они убили почти 50-ть наших сестёр-ведьм.

– Они держали в плену Леонарда.

– И он стоит 50-ти жизней?

– Он стоит и тысячи.

– Ты обезумела, Гвендолин.

– Да, я обезумела от любви. Такое чувство даётся раз в жизни, Эмма. Я живу почти пятьсот лети наконец нашла свою любовь, за которую и умереть не страшно.

– Вот только ты расплатилась за свою любовь нашими жизнями, а не своей.

– Скоро настанет и мой черёд. Поэтому я прошу тебя об одолжении.

– Чтобы ты не сказала, мой ответ нет.

– Это не ради меня, а ради моего ребёнка. Он не виноват в моих грехах.

И я тогда поддалась на её уговоры и на крики собственной совести. В ту ночь был заключен Договор между мной и Леонардом, который гласил:

Пункт 1 – Я не выдам дочь Гвендолин Совету Ведьм и всегда буду её защищать от них;

Пункт 2 – Я не заберу её у отца, кроме как в случае его безвременно кончины;

Пункт 3 – Если она будет ведьмой, то я никак не буду способствовать развитию её Сил.

– Спасибо тебе, Эмма. Договор вступит в силу после моей смерти – Гвендолин хотела меня обнять, но я не далась.

– Зачем ты всё разрушила, Гвен?

– Я не хотела причинят зло нашим сёстрам, Эмма. Правда. Но сделанного не воротишь. Прости меня, если сможешь – и она ушла, а вскоре я узнала, что она умерла родами.

Я сдержала своё слово и об рождении Анабель Совет Ведьм так и не узнал, и пока жив Леонард, я могла не думать о взятых на себя обязательствах. Кто же знал, что мы ещё когда-нибудь встретимся.

Записка двенадцатая – Сожаления

Леонард Шеридан сидел в своём кабинет и смотрел на огонь в камине. Вокруг него царила роскошь и тишина, казалось бы – живи и радуйся, но Леонард думал о сожалениях. Вся его жизнь, это сплошная цепь сожалений о содеянном. Не сожалел он только о появлении дочери и о встречи с её матерью – Гвендолин.

Как же давно это было, целых 17 лет назад. Он только окончил университет и отмечал с друзьями это событие в кафе у озера. Они сидели на открытой террасе и вот тогда он и увидел её – белокурого ангела в лодке. Её рыжеволосую подругу Леонард заметил только когда уже подплыл к ним на арендованной лодке и сначала от усталости не мог вымолвить и слова, а они смеялись на ним и брызгали в него водой. У неё были колдовские глаза – необычного фиалкового цвета, а у её подруги дурацкая привычка острить. И имя у неё было особенное – Гвендолин. Леонард сам не понял, как влюбился, просто, когда под утро следующего дня он вернулся с затянувшейся прогулки с Гвендолин и закрыл дверь, тут же почувствовал себя ужасно несчастным. И не мешкая он позвонил Гвендолин:

– Знаешь, мне кажется, я люблю тебя.

– А мне не кажется – просто ответила Гвендолин – и я тебя люблю.

После такого признания Леонард просто не смог уснуть и поехал к родителям, чтобы рассказать о таком чудесном событие. Его мама была рада, что старший сын наконец нашел свою любовь, младшему брату Орландо было всего 14 и ему было пофиг на чувства брата, ну а отец, Хэмиш Шеридан, всегда был не склонен к сантиментам.

– Она меня просто заворожила – захлёбывался Леонард от восторга.

– Вот как – на этом месте Хэмиш встрепенулся – она рыжая или черная?

– Блондинка, отец, я же уже говорил.

– Всякое бывает, надо её проверить.

– Но отец…

– Замолкни, не хватало ещё, чтобы мой сын привёл в дом ведьму.

Леонард предпочёл смолчать, чтобы не расстраивать мать и не ссориться с отцом. Но настроение было испорчено. Его отец был одним из основателей тайного Ордена охотников на ведьм – они всё искали какие-то артефакты и жили, как считал Леонард, одним прошлым. Мистер Шеридан пытался втянуть в это дело и старшего сына, он показывал ему картины с изображением прапрадедушки Шеридана, которого якобы извели ведьмы и после чего его потомкам больше делать то и нечего, как мстить за него век за веком. Но Леонард читал историю своего рода и вообще был склонен думать, что его прапрадедушку свело в могилу пьянство, а не ведьмы, поэтому он отказался вступать в этот Орден – у него своих дел завались. Он хотел заняться политикой, жениться и растить детей, а не играть в мстителей. Ведьмы в 21 веке, не смешите мои пятки!

Но вскоре ему стало не до смеха.

– Это твоя Гвендолин? – спросил его отец неделю спустя, когад Леонард приехал к родителям, чтобы сообщить о помолвке.

Леонард посмотрел на выложенные перед ним фотографии.

– Да, ты что, следил за ней?

– Тихо, а вот это кто? – тут Хэмиш достал ещё одно фото датируемое началом 20-го века.

Леонард похолодел – и снова Гвендолин, на это раз вместе с Эммой на балу, такие же молодые, как и сейчас.

– Это фотомонтаж.

– Во как заговорил. А это тоже фотомонтаж? – Хэмиш положил перед сыном старинный фолиант, где на картине была изображена Гвендолин, а под ней стояла подпись – портрет графини Гвендолин Моргенштерн, 17 век, кисти неизвестного художника – эта твоя Гвендолин самая настоящая ведьма, причем одна из сильнейших. И она явно хочет тебя погубить.