Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929-1939

А вот итальянский писатель и эротоман Габриеле д’Аннунцио обломал об нее зубы. Он пригласил Тамару де Лемпицку в свое имение, чтобы она написала его портрет. Но сначала он желает отправиться с ней в постель. В первый же вечер шестидесятитрехлетний д’Аннунцио заявляется к ней в комнату и раздевается (не буду смущать вас деталями). Она просит его одеться. Он не понял, что для нее первым делом – работа, а развлечения потом. А она не поняла, что ему нужны портреты только от тех, в чьем безусловном восхищении собой он уверен. Выставленный за дверь, он сразу находит утешение у служанки, которая вынуждена повиноваться. На следующий день Тамара де Лемпицка уезжает. И рисует саму себя: «Автопортрет в зеленом „бугатти“» – работа по заказу берлинского журнала Die Dame, оригинал такой же маленький, как обложка журнала, 35 на 27 сантиметров, тем не менее это одна из важнейших картин эпохи. Рука дамы в светло-коричневой перчатке на черном руле. Чувствуется, что ее нога на педали газа. Красные губы, глаза подведены, взгляд свеж и неудержим, потому что «взгляд вперед ничего не выдает нам» (Уильям Бойд).

Вообще-то у самой Тамары де Лемпицки тогда был всего лишь «Рено», но она понимает, что нужна постановка, и рисует на улице красивый «бугатти», стоящий перед «Кафе де Флор», а потом в мастерской садится в него на своем холсте. Когда Рут Ландсхоф, Аннемари Шварценбах, Эрика Манн, Мод Тиссен и Клеренора Штиннес увидели эту картину на обложке Die Dame, им всем показалось, что они смотрят в зеркало. Кстати, место в машине рядом с Тамарой де Лемпицкой на картине пустует. Новой женщине не нужны спутники.

Она сама знает, куда ехать. И где тормозить. В 1929 году к ней в мастерскую входит несметно богатый барон Рауль Куфнер, крупнейший землевладелец бывшей Австро-Венгерской монархии и любовник андалусской танцовщицы по имени Нана де Эррера, и она соглашается писать портрет его парижской пассии. Тамара де Лемпицка в ужасе оттого, как безобразно та одета, и поэтому просит ее раздеться. Теперь она приходит в ужас от того, как мизерна эротическая привлекательность этой женщины. И вот Тамара де Лемпицка впервые пишет свою визави именно такой, какой она ее видит, ничего не преувеличивая и ничего не сглаживая. За неслыханный гонорар от миллиардера она с почти демоническим наслаждением пишет картину, на которой его любовница выглядит страшной, зажатой и намного старше своего возраста. Когда барон снова приходит в мастерскую и видит на картине, как непривлекательна его возлюбленная и насколько симпатичнее художница, он сразу затевает роман с Тамарой де Лемпицкой. Получается, что она превратила заказной портрет в заказное убийство. Теперь она знает, что с помощью живописи можно получить что угодно и разрушить что угодно. В том числе любовь.

* * *

В 1929 году распадается брак Густафа Грюндгенса и Эрики Манн. Анализ фактов и эмоций неумолимо показывает, что это более разумное решение, чем их женитьба тремя годами ранее.

А дело было так: дочь Томаса Манна, открытая лесбиянка, писательница и актриса Эрика Манн познакомилась с актером Густафом Грюндгенсом, геем, в Гамбурге на репетициях пьесы «Аня и Эстер». Всего в пьесе четыре персонажа, две остальные роли исполняют Клаус Манн и Памела Ведекинд. Поначалу и Грюндгенс, и Эрика колеблются, не стоит ли им предпочесть Памелу, но потом всё же начинают встречаться, а некоторое время спустя обручаются и Клаус с Памелой – из-за разочарования, скуки или из хулиганских побуждений.

Вообще-то Грюндгенс в то время довольно счастливо жил с художником Яном Курцке: «Ян – мое альтер эго, – пишет Грюндгенс незадолго до свадьбы своим встревоженным родителям, – только гармония с ним дает мне силы для творчества». А затем он приветствует появление Клауса Манна на гамбургской сцене такими восторженными строками: «Молодое поколение нашло в лице Клауса Манна свой голос <…> С безжалостной любовью он показывает свое поколение – его мудрое невежество, скованную раскованность, чистую порочность. Мы должны любить этих людей, у которых есть столько любви, которые понимают всю болезненность собственных заблуждений. И в первую очередь мы должны любить певца этих людей». Как бы то ни было, сам Грюндгенс не следует собственному призыву и вместо певца любит его сестру. Свадьба в доме Томаса Манна не лишена пикантности – свидетелем выступает Клаус Прингсхайм, брат Кати Манн, который во время свадебного застолья довольно открыто флиртует с женихом. А невеста, то есть Эрика, предлагает провести медовый месяц в том самом номере отеля во Фридрихсхафене, в котором она месяцем ранее жила с Памелой Ведекинд; оттуда она немедленно пишет страстное письмо «любимой Памеле, которую я люблю безмерно». Но вскоре в гостиницу на помощь к молодоженам, которым непросто вместе, спешат Клаус Манн и Памела Ведекинд. Кроме того, они зазывают к себе в компанию симпатичного легкоатлета по имени Герман Кляйнхубер, который в одиночестве нарезает круги перед гостиницей. С этим пробегавшим мимо случайным знакомым, Грюндгенс в 1930 году проведет отпуск на Лаго-Маджоре (у Памелы к тому времени уже будет роман с Карлом Штернхаймом, а Клаус и Эрика останутся сами с собой).

Мать Кати Манн, Хедвиг Прингсхайм, с присущей ей стоической мудростью подытоживает: «Современный брак настолько странен, что, наверное, только сам Святой Дух поможет мне испытать радости прабабушки». После того, как квартет снова собрался во Фридрихсхафене, Эрика Манн и Грюндгенс поселяются в Гамбурге, в квартире на Обер-Штрассе, 125, а чтобы не забыть двух остальных, они дают своим кошкам имена из пьесы – Аня и Эстер.

Очень кстати к ним вскоре переезжает и Клаус Манн, чтобы в новой квартире молодоженов писать пьесу «Ревю четверых». Свидетелю на свадьбе Клаусу Прингсхайму поручается написать музыку к пьесе, а оформлением занимается Мопса Штернхайм. А в главных ролях, без шуток, снова всё те же: Грюндгенс, Эрика Манн, Клаус Манн, Памела Ведекинд. «Навязчивое повторение», сказал бы Зигмунд Фрейд. Пьесу ждет полное фиаско. Грюндгенс сразу после премьеры находит себе замену, запланированное турне по Германии обернется катастрофой, и конец их общей сценической карьеры оказывается концом спектакля «Брак», который хотели поставить Эрика Манн и Грюндгенс.

Грюндгенс переезжает в Берлин, там он первое время живет в мастерской своего гамбургского друга Яна Курцке, а потом падает в объятия Франческо фон Мендельсона – наверное, самой яркой птицы из великого множества экзотических птиц в человеческом зоопарке Берлина конца двадцатых годов. Мендельсон, потомок великого философа и сын богатого банкира – виолончелист от Бога и эксцентрик по природе. Сиденья его кабриолета обтянуты мехом горностая, а на светских балах он любит скинуть шубу и продемонстрировать восхищенной публике свое тело. Они с Грюндгенсом каждый вечер бродят по барам Шёнеберга[13 - Район Берлина, традиционное место сосредоточения гей-баров, вокруг которых селится и их публика.]