Раса, язык и культура
Я довольно подробно остановился на этих исследованиях, ибо они убедительно показывают, что важнейшим фактором, определяющим результаты так называемых тестов на интеллект, служит среда. На самом деле при внимательном рассмотрении становится ясно, что все эти тесты подвержены влиянию нашего культурного опыта. Жизнь в городе и в сельской местности, Юг и Север суть разные типы культурного фона, к которому мы учимся приспосабливаться, и наши реакции определяются именно этой приспособленностью, которая порой столь незаметна, что обнаружить ее можно только при самом глубоком знании условий жизни. У нас есть свидетельства, что подобная адаптация проявляется и в других случаях. По всей видимости, в тестах, основанных на работе с формой предметов, преимущество окажется у индейских девушек Великих равнин, ибо у них есть опыт работы с бисером. Крайне желательно с особой тщательностью изучать такие тесты на предмет косвенного влияния некоего опыта на результаты. Я практически уверен, что такое влияние есть всегда и что невозможно создать тест, начисто избавленный от этой составляющей, что позволило бы нам рассматривать полученные результаты как показатели исключительно биологические.
Гораздо сложнее получить убедительные результаты в отношении эмоциональных реакций у представителей разных рас. Не существует удовлетворительного метода, который при помощи эксперимента позволил бы ответить на важнейший вопрос: в какой мере наблюдаемые различия обусловлены культурным фоном, а в какой – биологическими особенностями личности. Нет сомнений в том, что разные люди действительно отличаются в этом отношении в силу своего биологического строения. Однако весьма сомнительно, что то же самое можно сказать о расах, ибо во всех расах можно найти широкий спектр различных типов личности. С уверенностью можно утверждать лишь то, что культурный фактор имеет наибольшее значение и все наблюдаемые различия вполне могут объясняться им, хотя это не исключает возможности, что они обусловлены биологически. У людей одной расы, отличающихся друг от друга в культурном плане, реакции столь разнообразны, что любые существующие биологические различия, кажется, имеют второстепенное значение. Я могу привести лишь несколько примеров. Североамериканские индейцы – общепризнанные стоики, готовые безропотно переносить боль и пытки. Это верно в тех случаях, когда подавления эмоций диктуется культурой. Те же индейцы, стоит только заболеть, впадают в безнадежное уныние. Среди близких друг другу индейских племен одни предаются экстатическим оргиям, другие предпочитают наслаждаться жизнью, где все идет своим чередом. Охотник на бизонов – совершенно иная личность, нежели бедный индеец, вынужденный рассчитывать на поддержку государства или живущий на доходы от земли, арендованной его белыми соседями. Социальным работникам хорошо известно, как тонко межличностные отношения влияют на характер членов семьи. Этнологические данные также свидетельствуют в пользу предположения о том, что по сравнению с культурными условиями наследственные расовые признаки не имеют никакого значения. Собственно говоря, этнологические исследования не рассматривают расу как фактор культурной формы. Начиная с Вайца, затем Спенсера, Тайлора, Бастиана и вплоть до наших дней, этнологи никогда не уделяли серьезного внимания расе, ибо видели, что культурные формы распространяются независимо от расы.
Я считаю, что современное состояние наших знаний позволяет утверждать, что, несмотря на различия между отдельными людьми, биологические различия между расами невелики. Нет никаких оснований полагать, что из двух рас одна до такой степени от природы наделена бóльшим интеллектом, силой воли или эмоциональной устойчивостью, что эти различия могли бы серьезно повлиять на ее культуру. Нет также оснований полагать, что несходство между расами столь велико, что потомки от смешанных браков окажутся хуже своих родителей. С биологической точки зрения нет никаких оснований возражать ни против довольно тесного кровосмешения в здоровых группах, ни против смешения крупных рас.
До сих пор мы обсуждали лишь биологическую сторону проблемы. В жизни же мы вынуждены считаться также и с социальными установками – вполне реальными, даже если и зиждутся они на совершенно ложных убеждениях. Неприятие нами других рас – это факт, и следует попытаться понять его психологическое значение. Для этого необходимо учитывать поведение не только человека, но и животных. Многие животные живут в обществах. Это может быть косяк рыб, к которому вольны присоединиться любые особи того же вида, или комариный рой. В этих группах социальных связей нет, однако есть и такие общества, которые мы можем именовать закрытыми, ибо они не допускают в свою группу посторонних. Примерами могут послужить собачьи стаи, хорошо организованные стада высших млекопитающих, муравьи и пчелы. Во всех этих обществах ощущается значительная степень единения, выражающаяся, в частности, в неприятии любой группы чужаков. Так, например, стая обезьян, живущая на определенной территории, не позволит другой стае на ней поселиться. В закрытом обществе животные проявляют терпимость по отношению друг другу и даже доброжелательность, при этом всех внешних нарушителей прогоняют.
Условия жизни в первобытном обществе весьма схожи. На всех членов племени наложены строгие общественные обязательства, но все чужаки – враги. Первобытная этика требует от человека самопожертвования во имя собственной группы и смертельной вражды к любому чужаку. Закрытое общество не может существовать без враждебного отношения к другим. Хотя в нашей цивилизации степень этой враждебности по отношению к чужакам снизилась, закрытые общества продолжают существовать и поныне. Еще совсем недавно существовало такое закрытое общество, как аристократия. В этом смысле к закрытым сообществам относятся римские патриции и плебеи, греки и варвары, уличные банды, магометане и иноверцы, наши современные государства – и все они не могут существовать без ощущения враждебности друг к другу. Общество может зиждиться на самых разных принципах, однако каждое из них объединено некими внутренними социальными обязательствами и враждебностью ко всем внешним группам.
От перечисленных здесь социальных групп расовое сознание и расовую вражду отличает одна вещь. Если во всех других человеческих обществах нет никаких внешних признаков, позволяющих отнести человека к своей группе, то здесь его выделяет сама внешность. Если бы, как в былые времена, снова распространилось убеждение, что все рыжие обладают скверным характером, общество бы тут же их изолировало в обособленную группу, и ни один рыжеволосый человек не смог бы этого избежать, какими бы личными качествами он ни обладал. Негра, выходца из Восточной Азии или малайца можно узнать по телосложению, и оттого иностранцы, будучи закрытой группой, всех до единого автоматически исключают из своего общества и определяют в отдельный класс. Избежать этой участи невозможно. То же самое происходит, когда члены группы носят характерную одежду, навязанную обстоятельствами, выбором или тем, что группа, занимающая господствующее положение в обществе, присваивает ей отличительный признак, так что каждого человека, независимо от его характера, сразу же причисляют к его группе и обращаются с ним соответствующим образом. Примером служит одежда средневековых евреев или тюремная форма заключенных. Если бы расовая враждебность основывалась на врожденных человеческих качествах, она выражалась бы в половом отвращении между представителями разных рас. Свободное сношение рабовладельцев с рабынями, вызванное этим резкое сокращение числа чистокровных негров, рост среди населения индейцев-полукровок, готовность вступать в брак с индейцами в тех случаях, когда это дает экономические преимущества, – все это ясно показывает, что чувства рас в отношении друг друга не имеют биологической основы. Несомненно, человек иного расового типа нам чужд, и это играет важную роль, ведь идеал красоты белого, выросшего в обществе белых, отличается от идеала красоты негра. Это опять же схоже с чувством отчужденности между группами, которые носят разную одежду, по-разному выражают чувства или имеют разные идеалы: сильное тело или утонченные линии. Исследователь межрасовых отношений должен ответить на вопрос: развивается ли выраженное расовое сознание в тех обществах, в которых между различными расовыми типами не существует социальных различий? На него нельзя ответить однозначно, хотя взаимоотношения разных рас в Бразилии и тот факт, что расовая принадлежность не играет роли в отношениях магометан и иноверцев, показывают, что расовое сознание может быть весьма незначительным.
Когда общество, как у нас, разделено по расовому признаку, создание расовых групп и возникновение межрасовых конфликтов во многом зависит от уровня внешних расовых отличий.
Фактически это соотношение такое же, как и в других случаях появления общественного раскола. Конфессиональные конфликты в периоды «обострения религиозных чувств» или национальные конфликты во время войны протекают одинаково. Личность сливается с группой и не представляет ценности сама по себе.
Однако природа такова, что постоянно образуются новые группы, в которых каждый человек этой группе подчиняется. Чувство единения выражается в идеализации своей группы и эмоциональном стремлении к ее сохранению. Если это конфессиональная группа, возникает сильное неприятие браков с людьми извне. Группа должна сохранять чистоту, хотя вероисповедание и происхождение никак не связаны. В случае с расовыми социальными группами мы точно так же сталкиваемся со стремлением к эндогамии во имя сохранения расовой чистоты.
В этом вопросе я не согласен с сэром Артуром Китом, который в указанном обращении заявил, что «расовая враждебность и расовые предрассудки заложены природой, и у нее на то были свои цели – улучшения человечества путем обособления разных рас». Я призываю его доказать, что враждебность по отношению к другим расам действительно «заложена природой», а не является следствием общественных обстоятельств каждой закрытой социальной группы, независимо от того, сколько в ней представлено рас. Полное отсутствие полового неприятия, ослабление расового сознания в сообществах, где дети растут вместе, возникновение одинаково сильного чувства враждебности как между конфессиональными группами, так и между социальными слоями, как это наблюдается у римских патрициев и плебеев, спартанских лакедемонян и илотов, в египетских и некоторых индийских кастах, – все это свидетельствует о том, что враждебность суть явление общественное. Если угодно, можно сказать, будто они «заложены природой», но только если человек живет в закрытых общественных группах, притом что определить эти общественные группы совершенно невозможно.
Мы понимаем, почему доводы в пользу расовой чистоты – какими бы слабыми они ни были – столь привлекательны для нашего общества. И хотя приведенные биологические причины не вполне основательны, расслоение общества на социальные группы по расовому признаку всегда будет приводить к расовому неравноправию. Как и во всех других четко очерченных социальных группах, человек оценивается не как личность, а как член своего класса. Можно с уверенностью сказать, что, если представители разных рас образуют единую социальную группу с прочными связями, расовые предрассудки и расовая враждебность утратят свое значение. Возможно, они даже исчезнут совсем. Пока мы будем настаивать на расслоении общества на расы, будем расплачиваться за это межрасовой борьбой. Что для нас лучше – продолжать в том же духе или попытаться уяснить, что приводит нас к возникновению столь глубинной вражды?
Современное население Америки [27]
Меня попросили рассказать о современной структуре населения Америки, и я, признаться, испытываю некоторые сомнения, стоит ли мне браться за столь важную тему. Затронутые научные проблемы имеют серьезное и фундаментальное значение, но, к сожалению, материалы для их обсуждения практически не собирались, и я не вижу в ближайшей перспективе шансов на то, что их соберут в достаточном масштабе.
В современной Америке можно выделить три отличные друг от друга группы населения. К первой группе относятся полные или почти полные потомки европейских иммигрантов, например, население севера США, Канады и Аргентины; вторая группа представлена населением с высокой долей индейской крови, например, население Мексики, Перу и Боливии; и к третьей группе относится население, сформировавшееся преимущественно в результате смешения негров и представителей других рас. В последней группе можно выделить подгруппы: в одной смешение происходило в основном между неграми и белыми, в другой наблюдалось сильное смешение негров и индейцев или негров, индейцев и белых. В качестве примера можно привести население южных штатов США, Вест-Индии, некоторых районов Центральной и Южной Америки, например, Бразилии, а также некоторых населенных пунктов на западном побережье Южной Америки.
Легко увидеть, что смешанные группы населения – потомки американских индейцев и европейцев – проживают в основном на тех обширных территориях, где на момент завоевания отмечалась высокая плотность коренного населения. Особенно это касается Мексики и Андского нагорья. Истребление коренного населения происходило только там, где к моменту завоевания индейское население было очень малочисленным или где население с высокой плотностью проживало на ограниченной территории, как в Вест-Индии. Негритянское население встречается на всех тех территориях, куда в течение длительного времени ввозились африканские рабы.
Развитие этих групп населения во многом зависело от принципиальной разницы в отношениях между англосаксонскими европейскими иммигрантами и латиноамериканскими переселенцами. Если среди первых межнациональные браки или союзы между женщинами европейского происхождения и представителями иноземных рас было редкостью, то в странах Латинской Америки межнациональные браки не были столь ограниченны, а союзы между европейскими мужчинами и женщинами иных рас или европейскими женщинами и мужчинами иноземных рас всегда были почти одинаково частыми. Это различие играло существенную роль: в первом случае число лиц с европейской кровью постоянно увеличивается, так как дети женщин белого населения остаются белыми, а дети женщин негритянского или индейского населения в среднем получали значительную долю белой крови. Это неизбежно должно приводить к постоянному уменьшению объема неевропейской крови у населения в целом. Данное явление может в определенной степени искажаться разными показателями рождаемости или смертности в смешанных группах, но маловероятно, что такие различия повлияют на общий результат. С другой стороны, в тех случаях, когда белые женщины выходят замуж за представителей иных рас или, по крайней мере, за полукровных потомков иноземных рас, должно происходить глубокое сближение этих рас, а если браки в обоих направлениях одинаково частотны, то итогом должно стать полное взаимопроникновение. Мало кто сомневается в том, что быстрое исчезновение американских индейцев во многих районах США связано именно с этим своеобразным смешением. Женщины смешанного происхождения довольно быстро уходят из племени и вливаются в общую массу населения, а мужчины смешанного происхождения остаются в племени и способствуют постоянному притоку белой крови среди аборигенов.
Мы неоднократно слышали утверждения, что смешанные расы, такие как американские мулаты или метисы, неполноценны по физическим и умственным качествам, что они наследуют все неблагоприятные черты рас своих родителей. Насколько я могу судить, это дерзкое предположение не имеет под собой достаточных оснований. На самом деле, в настоящее время очень трудно определить, какая раса является чистой, а какая смешанной. Безусловно, на границе территорий, заселенных одной из основных рас человечества, встречаются смешанные типы, и ничто не доказывает, что эти типы неполноценны в физическом или в умственном отношении. В качестве примера можно привести Японию – страну, в которой соприкасаются малайский и монгольский типы, или арабские народы Северной Африки, имеющие частично негритянское, частично средиземноморское происхождение, или народы Восточной Европы, содержащие значительную примесь монголоидной крови. Ни в одном из этих случаев внимательный и добросовестный исследователь не сможет признать негативного влияния несомненного смешения разных рас. Во всех вопросах такого рода чрезвычайно трудно с какой-либо степенью достоверности разграничить социальные и наследственные факторы. В целом полукровки живут в менее благоприятных условиях, чем чистые расы их предшественников, и поэтому социальные причины приводят к явлениям, которые обусловливают невыгодное положение этих граждан и ошибочно интерпретируются как последствия смешения рас. Это особенно характерно для мулатского населения США. Мулаты представляют собой важный элемент многих американских городов, где большинство представителей данной группы составляют бедное население, которое, с одной стороны, не находится в состоянии социального и экономического равенства с белыми, а с другой – в своем стремлении к улучшению социальных возможностей испытывает значительную неудовлетворенность. Неудивительно, что в подобных условиях основные характеристики группы не могут быть особенно привлекательными. В то же время бедность, в которой живут многие из них, и антисанитарные условия создают впечатление слабой наследственности.
Те немногие случаи, когда удавалось собрать строго научные данные о физических характеристиках полукровок, скорее свидетельствовали о возможности определенного физического совершенствования представителей смешанной расы. Так, исследование индейцев-полукровок в США, проведенное мною в 1892 году, убедительно показало, что физическое развитие представителей смешанной расы, выражающееся в их росте, превосходит физическое развитие как белых, так и индейских родителей. Я также обнаружил, что фертильность женщин-полукровок выше, чем у чистокровных индейских женщин, живущих практически в тех же социальных условиях. Последний вывод был подтвержден гораздо более широким исследованием, проведенным в рамках недавней переписи населения США. Профессор Диксон, под чьей эгидой собирались данные, не только обнаружил, что полукровки более плодовиты, чем чистокровные женщины, но и установил, что число выживших детей полукровок превышает число выживших детей чистокровных женщин. Это, по-видимому, свидетельствует о повышенном жизненном тонусе даже более явно, чем данные, полученные при изучении физических характеристик полукровок. В настоящем году мне удалось провести исследование населения Пуэрто-Рико, и здесь при сравнении мулатов и белых обнаружилось аналогичное явление. При исследовании детей выяснилось, что мулаты превосходят в физическом развитии детей чисто испанского происхождения, причем их развитие происходит быстрее. Очевидно, что темпы развития мулатов и их более оптимальные параметры роста представляют собой явления, тесно связанные между собой.
В целом ряде исследований изучалось и умственное развитие детей-мулатов. Однако я не считаю эти работы убедительными, поскольку обнаруженные различия незначительны и, кроме того, они недостаточно учитывают замедление развития, связанное с менее благоприятными социальными условиями. Большие сомнения вызывает и значимость некоторых различий в устойчивости к патогенным факторам, наблюдаемых у разных рас. С общебиологической точки зрения представляется, что вероятность неблагоприятного влияния смешения рас очень низка. Анатомические различия между расами, которые мы здесь рассматриваем, в лучшем случае очень незначительны и уж точно меньше, чем у разных рас одомашненных животных. В случае одомашненных животных при скрещивании столь же близкородственных рас, что и человеческие расы, не наблюдалось снижения жизнеспособности. Поскольку человек анатомически должен рассматриваться как вид высокой степени одомашненности, можно ожидать, что и для него будут характерны те же параметры, и тогда по аналогии нет оснований предполагать наличие каких-либо неблагоприятных последствий.
Следует обратить внимание на своеобразное состояние общества во всех тех регионах, где исходное коренное население составляет значительную часть современного населения. Во всех подобных случаях мы наблюдаем преемственность традиций, восходящих к доколумбовым временам. Возможно, древние религиозные представления и значительная часть устной традиции народа были утрачены, а их место заняли идеи, завезенные из Европы. Тем не менее до наших дней дошло огромное количество старых обычаев. В этом можно убедиться, изучив жилища и домашнюю утварь в Мексике и Перу. Совершенно очевидно, что в этих случаях сохраняется древняя традиция, и этот факт лишь свидетельствует о той огромной силе консерватизма, связывающей современных людей с их прошлым. Неудивительно, что в этих случаях препятствий для распространения современных идей гораздо больше, чем в тех группах населения, которые берут свое начало исключительно от европейцев. Тем более что европейский иммигрант полностью порывает со своим прошлым и развивается в новых условиях и в соответствии с новыми стандартами мышления.
Исследование идей и верований американских негров дает дополнительную пищу для размышлений. К сожалению, этому вопросу уделяется очень мало внимания, и вряд ли можно однозначно сказать, какие условия наблюдаются в различных частях континента. Однако совершенно очевидно, что негры в силу своей обособленности сохранили многое из того, что они принесли с собой из Африки. При этом преемственность в быту отсутствует, так как дома, домашняя утварь и другие предметы заимствованы от европейцев, а вот многие древние предания и религиозные представления, видимо, сохранились, правда, оказались в значительной степени изменены в силу американского образа жизни. Вследствие того что племена Африканского побережья долгое время находились под влиянием португальской цивилизации, произошла определенная ассимиляция негритянских представлений, и, по всей вероятности, именно этим объясняется сходство мировосприятия американских негров и индейцев Латинской Америки в той мере, в какой они восприняли идеи, завезенные испанцами и португальцами в XVI–XVII века.
Еще один вопрос, связанный с физическим типом смешанных групп, касается того, насколько рождение нового типа связано с результатом этого смешения. Данная проблема активно обсуждается в последние годы. Гальтон и его сторонники утверждают, что при смешении типов образуется новый промежуточный тип, аналогичный появлению мула в результате скрещивания лошади и осла. Другие исследователи на основе важных наблюдений Менделя и его последователей заявляют, что никакого постоянного нового типа не возникает, а в смешанной группе происходит обособление так называемых единичных признаков родителей. Если принять, например, за единичный признак голубые глаза жителя Северной Европы, то предполагается, что в смешанном типе всегда будет оставаться определенная группа с голубыми глазами. Точнее говоря, среди потомков пар, в которых один из родителей имеет голубые глаза, а другой – карие, четвертая часть от общего числа, начиная со второго поколения, будет иметь голубые глаза, а остальные – карие. Если не вдаваться в теоретические положения, можно сформулировать это таким образом: в данных случаях имеет место альтернативное наследование, так как в смешанной группе одни особи по своим признакам будут напоминать одну родительскую расу, а другие – другую. Некоторые исследователи утверждают, что существование такого типа наследования у человека – так называемого менделевского – доказано исчерпывающим образом.
В настоящее время едва ли можно с какой-либо степенью определенности ответить на этот важный вопрос, хотя по ряду признаков имеется достаточный объем данных. Я уже отмечал, что с точки зрения роста полукровка проявляет тенденцию к превосходству над обоими родительскими типами, т. е. развивается новая отличительная форма. С другой стороны, исследование цвета глаз показало, что, несмотря на появление промежуточных оттенков цвета глаз, существует явная тенденция к воспроизведению у ряда индивидов либо голубых глаз Северной Европы, либо очень темных глаз других рас. Что касается цвета кожи, то здесь данные неоднозначны. Определенное постоянство типа обнаруживается и в форме головы. Некоторые типы людей можно охарактеризовать по соотношению продольного и поперечного диаметров головы. Иногда они несильно отличаются друг от друга, но в некоторых случаях голова может быть очень узкой и в то же время очень длинной. Установлено, что при скрещивании двух типов, в которых родительские расы имеют существенные различия в форме головы, у потомков возникает большое разнообразие в этом аспекте, что свидетельствует о тенденции к возврату к родительским типам. Преобладают ли здесь классические соотношения менделевского наследования – вопрос, на который ответить невозможно. В целом представляется гораздо более вероятным, что мы имеем дело с различными типами альтернативного наследования, а не с истинно менделевскими формами.
