Магия

Аллах! Би’-сми’-ллах! – «Бог един».

    Коран

Повсюду на необъятных просторах Вселенной мы видим бесчисленное количество форм, принадлежащих к разным царствам и видам и представляющих бесконечное разнообразие явлений. Вещества, из которых построены все эти формы, образованы, насколько мы знаем, в сущности из одного первоначального материала. Основной элемент, из которого строятся все формы, – один, хотя разные тела могут отличаться по своим качествам, и куда разумнее предположить, что такая изначальная вечная субстанция существует и проявляется в процессе эволюции в разных формах, чем считать, что множество разных веществ было создано из ничего или как-то иначе. Что представляет собой этот первоэлемент – эта нематериальная субстанция

, – мы, будем считать, не знаем, нам известны лишь его проявления в формах, которые мы называем вещами. Все, что может быть воплощено в той или иной форме, можно назвать вещью; субстанция вещи может изменяться, а форма оставаться прежней, или, наоборот, форма может измениться при сохранении субстанции. Можно заморозить воду и превратить ее в твердый лед или нагреть ее так, что она станет невидимым паром; этот пар химик может разложить на водород и кислород; однако в надлежащих условиях силы, изначально образовавшие воду, создадут ее опять. Формы и качества меняются, но элементы остаются и могут соединиться опять в нужной пропорции, определяемой законом притяжения.

Поскольку эта гипотетическая изначальная субстанция или принцип не обладает качествами, которые мы способны воспринять с помощью наших органов чувств, мы не можем увидеть или почувствовать его; и потому мы не знаем ничего о подлинной субстанции вещи, мы только отличаем формы данной конкретной вещи по их особым качествам, и для того, чтобы как-то классифицировать ее и отличать от других, мы даем ей название. Мы можем раз за разом лишать вещь отдельных ее качеств или ее субстанции, изменять ее форму, однако она остается той же самой вещью, пока сохраняется ее природа; и даже после того как мы разрушим ее форму и разложим вещество, из которого эта вещь состояла, природа вещи по-прежнему сохраняется как идея в мире субъективного, неподвластная уничтожению, так что мы можем облечь старую идею новыми качествами и воплотить ее в новой форме на объективном плане. Вещь существует, пока существует ее природа; только когда изменяется природа, прекращается ее бытие. Материальная вещь – только символ или представление идеи; мы можем назвать ее, но сама вещь навеки остается за завесой тайны. Если бы мы могли на физическом плане отделить вещество от его качеств и по своему желанию придать ему другие качества, мы могли бы превратить одно тело в другое, например, неблагородный металл – в золото; но пока мы не изменим природу вещи, простое изменение ее формы затрагивает лишь внешние ее проявления.

Возьмем в качестве примера трость. Она сделана из дерева, но это не сущностное ее свойство: будучи сделанной из чего-то еще, она все равно останется тростью. Мы не воспринимаем трость саму по себе, мы только определяем ее качества – ее длину, цвет, плотность; мы ощущаем ее вес и слышим звук, ударив по ней. Каждое из этих качеств по отдельности или все их можно изменить, и трость останется тростью до тех пор, пока не утратит своей природы, ибо то, что на самом деле создает трость, есть ее природа или идея, которая не обязательно должна иметь определенную форму. Давайте придадим этой лишенной формы идее новые качества, которые изменят ее природу, и мы превратим нашу идеальную трость во что захотим.

Не в наших силах превратить медь в золото на физическом плане или физически сделать взрослого ребенком, но мы можем день за днем трансформировать свои желания, свои стремления и вкусы всемогущей силой воли. Поступая так, мы изменяем свою природу, превращаясь из человека – даже на физическом плане – в иное существо.

Никто никогда не видел подлинного Человека, мы воспринимаем только качества, которыми он обладает. И сам человек не может увидеть себя. Он говорит о своем теле, своей душе, своем Духе; только эти три составляющих вместе образуют то, что мы рассматриваем как Человека, его подлинное «Я», в котором заключена его природа; воплощение Абсолюта есть лишенная формы идея, для которой у нас нет понятий. Как лишенная формы идея и притом как индивидуальность человек приходит в мир материи, развивается в новую личность, обретает новый опыт и знания, познает удовольствия и превратности жизни и, пройдя через долину смерти, вступает опять в ту область, где с течением времени его форма перестанет существовать, чтобы явиться опять в новой форме на сцене, когда пробьет час очередного его появления. Его форма и личность теперь другие, его подлинное «Я» остается прежним и все же становится иным, ибо в ходе жизни оно обретает новые качества и характеристики его меняются.

Чем еще может быть это подлинное «Я», живущее за гранью смерти и меняющееся во время жизни, как не самим Абсолютом, который обретает относительное сознание из-за того, что входит в соприкосновение с материей? Уверен ли человек в том, что он существует? Все имеющиеся у нас доказательства нашего существования заключены в нашем сознании, в ощущении «Я есмь», которое это существование воплощает. Все прочее в сознании подвержено изменениям. Наше сознание в один момент может быть совершенно иным, чем в другой, если изменится окружающая обстановка или наши впечатления от нее. Мы стремимся к переменам, к смерти, оставаться все время одинаковыми было бы пыткой. Старые впечатления стираются и замещаются новыми, и мы радуемся, видя, как прошлое умирает и его место занимает нечто иное. Впечатления не рождаются внутри нас, мы получаем их из внешнего мира. Если бы двое людей родились и воспитывались в совершенно одинаковых условиях, имели одинаковый характер и получали все время одни и те же впечатления, думали, чувствовали и желали бы одинаково, их сознания были бы идентичными и их можно было бы рассматривать как одну личность. Если из памяти человека изгладятся все когда-либо полученные им впечатления и он не будет получать новых, такой человек сможет существовать века и века, в своем вечном слабоумии, не имея никакого другого сознания, кроме сознания «я есмь», и это сознание будет сохраняться до тех пор, пока его «я» способно существовать соответственно ему самому.

В какой бы форме ни существовала жизнь, эта форма относительна. Камень, растение, животное, человек или божество – все они имеют каждый свое бытие и все они существуют только для других, пока те сознают их существование. Человек расценивает бытие существ, стоящих ниже него, как неполноценное, а эти неполноценные существа мало что знают о человеке. Так же и людям почти ничего не известно о высших существах, и возможно, есть среди них такие, которые взирают на людей с жалостью, как на низших животных, еще не пробудившихся настолько, чтобы реализовать свою истинную сущность.

Мы привыкли рассматривать то, что мы воспринимаем своими органами чувств, как реальное, а все прочее – как нереальное, и все же повседневный опыт учит нас, что мы не можем полагаться на собственые чувства, если хотим отличить истину от заблуждения. Мы видим, что Солнце встает на востоке, в течение дня движется по небу и исчезает на западе, но сейчас каждый ребенок знает, что это кажущееся движение – только иллюзия, вызванная вращением Земли. Ночью мы видим «неподвижные» звезды над головой, и они выглядят ничтожно малыми в сравнении с земными просторами и безбрежным океаном; и, тем не менее, доказано, что это – сияющие солнца, рядом с которыми наша матушка-Земля – просто песчинка. Ничто не кажется нам таким неподвижным и застывшим, как твердь у нас под ногами, и притом нам известно, что Земля, на которой мы живем, кружится с огромной скоростью в пространстве; горы представляются нам вечными и неизменными, однако же континенты уходят на дно океана или вздымаются вновь над его водами. Под нами колышется приливами и отливами лоно нашей родной Земли, на вид такой твердой, а над нами, вроде бы, нет ничего осязаемого – однако на самом деле мы живем на дне воздушного океана и понятия не имеем о существах, которые, возможно, обитают в его пучине или на поверхности. Нам видится, что солнечные лучи изливаются со светила на нашу планету; и, однако, говорят, что тьма лежит между Солнцем и атмосферой Земли, если только там нет метеоритов и метеоритной пыли, вызывающих отражение; притом что, помимо этого, вокруг нас разлит целый океан света высшего порядка, который кажется нам тьмой из-за того, что нервы в наших телах не развиты достаточно для того, чтобы реагировать на воздействие астрального света. Отражение в зеркале кажется реальностью неразвитому уму, эхо можно принять за голос человека; элементальные силы природы могут напитаться порождениями наших мыслей и отзываться на них, а мы будем слушать эти отзвуки, считая, что с нами говорят духи ушедших. Бодрствуя, мы часто живем во сне, а видя сны, бываем уверены, что это происходит наяву.

Твердое вещество выглядит для нашего физического зрения плотной неизменной массой, но смотрящий глазами интеллекта видит в ней некую достаточно легко представимую конфигурацию энергетических центров. Твердое вещество поэтому в действительности является просто средоточием сил, и то, что мы видим как разного рода вещества, – лишь символ накопленной энергии, видимое выражение невидимой силы, присутствующей в материи. Для духовного взора материя и энергия оказываются одним, они – два разных способа выражения одной вечной реальности, два проявления одной вечной Силы.

Если мы перейдем от рассмотрения форм к рассмотрению пространства и посмотрим, как соотносится наше осознание форм с протяженностью и длительностью, мы увидим, что свойства этих последних изменяются в зависимости от нашего стандарта измерения и способа восприятия. Простейшему, живущему в капле воды, эта капля представляется океаном, а для насекомого, обитающего на листе, он может заключать в себе целый мир. Если, пока мы спим, видимый мир сожмется до размеров грецкого ореха или, наоборот, увеличится в тысячу раз, мы, пробудившись, не заметим никаких изменений, при условии, что изменится в равной пропорции все, в том числе и мы сами. Ребенок не осознает пространственные соотношения и может попытаться схватить луну рукой, так же и человек, который от рождения был слепым, а потом прозрел, не сможет правильно определять расстояния. Наши мысли, практически мгновенно переносящиеся из одной точки земного шара в другую, не ведают расстояний. В основе наших представлений о пространственных соотношениях лежит наш собственный опыт и память, порожденные теми условиями, в которых мы сейчас находимся. Если бы мы существовали в других условиях, наш опыт и, соответственно, наши представления были бы совершенно иными. Наше представление об относительном пространстве есть способ восприятия расстояния, и пространство будет иметь для нас столько измерений, сколько существует способов восприятия и осознания. Пространство, соотносящееся с формами, может быть только трехмерным, поскольку все формы обладают тремя измерениями – длиной, шириной и высотой. У сознания, существующего в математической точке, не может быть понятия формы, поскольку у такой точки нет формы. У сознания, существующего на линии или на бесконечно тонкой плоскости, тоже не может возникнуть представления о форме, поскольку подобные линия и плоскость, имеющие первая только одно, а вторая – только два измерения, могут существовать не как формы, а только как математические абстракции. Сознание, вообще говоря, может пребывать и без формы, но входя в соприкосновение с формой, оно с необходимостью начинает воспринимать пространство в трех измерениях, поскольку три – число формы.

Пространство в действительности существует независимо от формы. Мы можем представить себя внутри цельной скалы, и там мы также будем находиться в пространстве, хотя и не будем иметь никакого простора для движения. Каждый знает, что есть разница между добром и злом, любовью и ненавистью, знанием и невежеством; но если две вещи или идеи различаются, между ними должен быть некий промежуток, а промежуток предполагает пространство – только в данном случае пространство, никак не связанное с формой, о котором мы не можем составить себе никакого представления.

Итак, наше представление о пространстве относительно; подобным же образом обстоит дело с нашим представлением о времени. Мы сознаем не время само по себе, а только то, чем оно измеряется, и вне нашей связи с идеями оно для нас – ничто. Человеческий разум может воспринять за секунду лишь ограниченное, довольно небольшое количество впечатлений; если бы мы получали лишь одно впечатление за час, наша жизнь показалась бы нам очень краткой, а если бы мы могли воспринимать, например, каждое отдельное колебание желтой составляющей спектра, частота вибраций которой 509 миллиардов колебаний в секунду, один день жизни ощущался бы нами как вечность

. Для узника в подземелье, которому нечем заняться, время тянется очень долго, а когда у человека есть дело, время летит быстро. Во сне мы не чувствуем времени, но бессонная, полная терзаний ночь кажется нескончаемой. В видении или во сне мы можем за две секунды пережить то, на что при обычном порядке вещей ушли бы годы и годы, ибо в бессознательном состоянии время для нас не существует. В духовной реальности, в Девахане или Авичи, нет мер времени, подобных нашим, при том что она являет собой подлинное пиршество образов, созданных ее воображением. Человек, полностью погруженный в субъективный мир, не получает никаких впечатлений из мира объективного. Если он пребывает в таком состоянии лишь отчасти, ощущения, поступающие в полубессознательный мозг, смешиваются с представлениями, рождающимися в субъективном мире, и возникают карикатурные или искаженные образы.

Но в чем же разница между существованием в объективном и субъективном мирах? Мы не перестаем жить, пока спим, меняется лишь способ восприятия. Расхожее мнение гласит, что то, что мы воспринимаем в объективном мире – реально, а то, воспринимается нами в субъективном, – лишь порождение нашего воображения. Но, подумав немного, мы поймем, что любое восприятие – как в объективном мире, так и в субъективном – есть результат работы этого самого «воображения». Когда мы смотрим на дерево, не оно само оказывается в нашем глазу; нет, у нас в уме появляется его образ. Глядя на некую форму, мы воспринимаем тот след, который оставляет в нашем уме образ объекта, находящегося вне нашего тела; в случае субъективного образа или мысли, наших собственных или созданных влиянием другого существа, мы опять же воспринимаем след, который они оставили у нас в уме. И в том и в другом случае картина существует лишь в нашем мозгу, мы воспринимаем лишь воздействие, оказанное на наш разум, и единственная разница заключается в том, что в первом случае его вызывает нечто видимое, а во втором нечто недоступное физическому зрению; однако же впечатления, приходящие изнутри, могут быть столь же реальны, как те, что получены извне. Когда мы закрываем глаза, вторые исчезают, а первые предстают более отчетливо. Если глаза наши открыты, впечатления внешнего мира смешиваются с впечатлениями мира внутреннего или даже полностью вытесняют их, поскольку обладают большей силой.

На самом деле, объективность или субъективность того или иного явления зависят от состояния сознания воспринимающего, и то, что представляется ему полностью субъективным в одном состоянии, он может счесть объективным в другом. Высочайшие истины пребывают объективно для тех, кто может их осознать, а громоздкие материальные формы не существуют для тех, кто их не воспринимает.

Поэтому всё – в какой-то мере реальность, а в какой-то иллюзия, в зависимости от того, с какой стороны посмотреть. «Реальное» и «нереальное» – относительные понятия, и то, что может казаться реальным на одной ступени бытия, покажется нереальным на другой. Деньги, любовь, власть представляются очень реальными тем, кому они нужны; для тех же, кто в них не нуждается, они – просто иллюзии. То, что мы осознаем, реально для нас, однако для другого это же может быть нереально, и наше представление о реальности меняется, если изменяется наше сознание. Если мое воображение достаточно сильно, чтобы заставить меня поверить в присутствие ангела, этот ангел, мое собственное создание, будет здесь, живой и реальный, независимо от того, что другие, возможно, не увидят его и подвергнут его реальность сомнению. Если ваш разум может сотворить для вас рай в пустыне, этот рай будет существовать для вас объективно. Все сущее существует в Мировом Разуме, и если индивидуальный разум начинает сознавать свои взаимоотношения с некоей вещью, он начинает воспринимать ее. Ни один человек не способен правильно постичь вещь, которая не существует, он не может знать ее, не вступая с ней ни в какие отношения. Для восприятия необходимо наличие трех факторов: способности восприятия, воспринимающего и вещи, которая может быть объектом восприятия. Если они существуют на совершенно разных планах и не могут вступить ни в какие взаимоотношения, восприятие невозможно и они ничего не будут знать друг о друге. Если они есть одно, восприятие также невозможно, ибо, будучи слиты воедино, они перестают находиться в каких-либо отношениях друг к другу. Желая посмотреть на свое лицо, я не могу выйти из своего тела, а должен воспользоваться зеркалом, чтобы установить некие взаимоотношения между мной и объектом моего восприятия. Зеркало не способно к восприятию, и я не могу увидеть себя в зеркале, я могу увидеть себя только в собственном уме. Отражение в зеркале создает образ, который является объективным для моего индивидуального разума и доступен моему субъективному восприятию. С точки зрения индивидуального восприятия «я», образ, возникающий в моем уме, и зеркало существуют отдельно, но с точки зрения Абсолюта «я», образ и зеркало есть Одно, между нами нет никакой разницы, и то, что я, как я убежден, вижу, – не более чем иллюзия.

Этот пример иллюстрирует основной закон творения. Великая первопричина, можно сказать, выходит за свои пределы, становится своим собственным зеркалом и вступает в отношения с самой собой. «Бог» видит отражение Своего лица в Природе; Мировой Разум зрит свое отражение в индивидуальном разуме человека. Бог обретает сознание в человеке, но когда Он опять вернется в Себя, эти отношения прекратятся, Он опять воссоединится с Собой, относительного сознания больше не будет, и «Брахма уйдет спать», пока не минет Ночь Творения. Но человек знает, что он существует даже тогда, когда все его отношения с внешними вещами прерваны, и ему не нужно смотреть постоянно в зеркало, чтобы напоминать себе об этом. Также и абсолютное сознание великого «Я есмь» не зависит от наличия объективной Природы и Он будет по-прежнему «сидеть на великом белом престоле, когда земля и небо бежали лица Его»

.

Если мир есть проявление Мирового Разума, все сущее должно существовать в нем и не может быть ничего помимо него, ибо он с необходимостью бесконечен, он может быть только Один и ничего не может находиться вне его. Мы существуем в этом Разуме, и все, что мы воспринимаем из внешнего мира, есть впечатления, которые наши индивидуальные разумы получают от внешних объектов посредством органов чувств или на более высоких планах восприятия.

Если все сущее есть Разум и мы сами есть этот Разум, все формы субъективного и объективного миров не могут быть ничем иным, кроме как состояниями нашего Разума. Мысль – творящая сила Вселенной. Зерна мыслей прорастают в уме, как зерна растений в земной почве. И как растения пробуждаются к жизни солнечными лучами, так и мысли – светом интеллекта. В начале дня творения Брахма, пробудившись от сна, стал мыслить, и его думы создали миры. Эта истина выражена аллегорически во всех древних книгах мудрости. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»

. «Бог» – это абсолютная Мудрость в соединении с Силой. «Слово» – выраженная мысль. Невоплощенная мысль пребывает в своем источнике, вечном Разуме, но, будучи выражена посредством магии, Силы Воли, она материализуется в действии. Вещи – это материализованные мысли, или состояния души, представленные объективно. Немногие способны мыслить самопроизвольно и независимо, хотя все считают себя способными на это; те, кто в состоянии управлять своими мыслями, могли бы творить. Большинство людей поглощены мыслями, которые приходят им в голову незваными; такие люди служат орудиями или «посредниками», через которые мыслит универсальный принцип разума, но они не способны породить мысль, а еще менее – воплотить ее силой «Слова».

Мы обычно считаем объективным то, что видят одинаково несколько человек, а если нечто видит только кто-то один, а остальные нет, – мы сочтем эту вещь иллюзией. Но все впечатления вызывают определенное состояние души, и человек должен находиться в соответствующих условиях – или в соответствующем состоянии души, – чтобы приобщиться к тому состоянию, которое порождается данными впечатлениями. Все, кто находится в одном состоянии души и получает одинаковые впечатления, будут воспринимать одно и то же; но если состояния людей различны, их восприятие будет отличаться, даже если воздействие, оказываемое на их сознание, одинаково. Лошадь или лев будут выглядеть одинаково для всех людей с нормально развитыми органами чувств постольку, поскольку люди, имеющие нормальные человеческие органы чувств, находятся, с некоей вероятностью, в сходном состоянии души; но если кто-то из них сильно испугается или его внимание будет полностью поглощено чем-то другим, его состояние окажется иным и его восприятие будет отличаться от восприятия остальных. Пьянице в белой горячке может казаться, что он видит червей и змей, ползающих по его телу. Его жизненный опыт говорит ему, что во внешнем мире этих тварей нет. Тем не менее, для него они ужасающе реальны, и он всячески пытается избавиться от них. Эти черви и змеи реально существуют для пьяницы, порожденные определенным состоянием души, и не существуют для тех, кто это состояние не разделяет. Но если бы кто-то другой пришел в то же состояние, он увидел бы тех же тварей; и тот, кто видит их, может заставить других сделать то же самое, при условии, что может передать им свое сознание, то есть душевное состояние.

Следовательно, наше восприятие может быть различным не только в той мере, в какой различаются воздействия объектов восприятия, но в зависимости от нашей способности это впечатление получить или в зависимости от нашего душевного состояния. Если мы разовьем в себе какое-нибудь новое чувство, мы окажемся словно бы в новом мире; если же наша способность воспринимать воздействия сведется к единственному ощущению, мы сможем сознавать только то, что будет открыто этому ощущению, и мир, воспринимаемый нами, окажется крайне ограниченным. Допустим, что есть существо, чья способность восприятия полностью отлична от нашей и которому доступно лишь одно состояние сознания, скажем, ненависть. Поскольку все его сознание сконцентрировано на этом влечении, он не может осознавать ничего, кроме ненависти. Такой «бог ненависти», неспособный прийти в другое состояние души, не воспринимает никаких иных состояний, помимо тех, которые соответствуют его собственному. Для подобного создания весь мир будет темен и пуст; наши моря и горы, леса и реки для него не существуют – но если где-либо человек или зверь возгораются ненавистью, для него это как полыхающее зарево, вспыхнувшее в темноте, которое привлекает его внимание и зовет его, и с его приближением этот огонь может разгореться в такое пламя, которое уничтожит ту индивидуальную форму, что породила его. В качестве примера можно было взять и любое другое состояние души или страсть. Ненависть притягивает ненависть, любовь притягивает любовь, и человек, исполненный ненависти, неспособен любить, как тот, кто преисполнен любви, не может ненавидеть; то и другое – душевные состояния, которые, если они овладели человеком полностью, невозможно изменить усилием воли.

В «Бхагавадгите» говорится: «Заблужденье – все это бывает у рожденного к доле „асуров”

. Ни деяний, ни воздержаний люди – демоны смысла не знают; не бывает ни чистоты в них, ни правдивости, ни добронравия. Этот мир, они мнят, нереален, нет опоры в нем, нет и владыки, нет согласия частей в Природе; где ж причины его? – „Только похоть”»

.

Те, кто убежден, что все существует благодаря притяжению

двух принципов, забывают, что не может быть тяготения без причины, его порождающей, и что всякое тяготение прекратилось бы, как только бы исчезла эта причина. Они обманывают себя, следуя доктрине, в которую сами не могут всерьез поверить. Они соглашаются, что из ничего ничего не может возникнуть, и однако утверждают, что сила притяжения не порождается ничем и продолжает существовать без какой-либо причины. Эти люди провозглашают абсурдную двойственность, которой на самом деле нет, ибо если непреходящее Единое разделяется на две части, эти части не становятся двумя Единственными, но продолжают быть двумя половинками одного Единого. Один – число Единства, два – Разделения. Единое, разделившись надвое, перестает существовать как Одно, и ничего нового при этом не возникает. Если бы мир создавался так, как это представляют последователи дуализма, не могло бы возникнуть ничего, что не существовало бы тогда, когда еще ничего не существовало, поскольку действие и противодействие, если бы и существовали, были бы равны по силе, и не происходило бы никакого развития. Если бы Ормузд (принцип Добра) был равен в могуществе Ахриману (принципу Зла), всякое развитие прекратилось бы и мир от века оставался бы одним и тем же; но за Ормуздом и Ахриманом есть еще невидимое пламя, закон эволюции, и Ормузд всегда побеждает Ахримана данной ему силой добра. Парсы, поклоняясь огню, почитали невидимую силу Добра. Видимый огонь и видимое солнце символизировали для них эту невидимую силу и Духовное Солнце, и трудно найти в Природе символы более подходящие для того, чтобы представлять безграничную силу Добра и Света, которые в итоге полностью возобладают над темной силой Зла.

Чем бы ни была эта сила Добра, ограниченное существо, каким является человек, не способно дать ей правильное название или описать ее, поскольку она выше разумения смертных. Ее назвали «Богом», и в этом качестве она имеет «много лиц», поскольку, рассматривая ее с разных точек зрения, мы видим разные ее аспекты. Она – Первопричина, из которой возникает все; она должна быть Абсолютным Сознанием, Мудростью и Силой, Любовью, Интеллектом и Жизнью, поскольку все эти свойства присущи ее проявлениям и не могли возникнуть иначе, как от нее. Ее назвали Пространством, поскольку все существует в пространстве, но само пространство непостижимо для нас, хотя мы живем в нем и оно повсюду вокруг нас. Термин пространство не имеет никакого смысла, если не понимать под ним протяженности, протяженность – свойство Материи, но материя не может существовать без Движения, а движение материи вызывается Законом. Пространство, Материя и Движение в абсолютном их смысле непостижимы для нас, ибо человек, будучи относительным существом, может постичь только то, с чем вступает в отношения. Прикованный к форме, он может знать лишь то, существование чего связано с формой. Только когда его сознание вступит в область бесформенного и когда он перестанет быть человеком, может он надеяться суметь понять Абсолют, ибо станет «как один из богов».

Абсолют, не зависящий от отношений и условий, есть исконная причина всех проявлений силы. Попытка описать его равносильна тому, чтобы пытаться описать нечто не имеющее свойств или нечто, о свойствах которого мы не можем составить себе никакого представления. Когда Гаутаму Будду попросили описать высший источник всего бытия, он промолчал, ибо те, кто достиг состояния, в котором можно воочию увидеть это, не имеют слов, чтобы описать то, что открылось им

, а те, кто не осознал, не смогут понять описание. Чтобы описать вещь, мы должны приписать ей некие понятные нам свойства, и тогда она перестает быть Абсолютом и становится относительным. Поэтому теологические споры о природе «Бога» бессмысленны, ибо у «Бога» нет природных свойств, напротив, Природа – Его проявление. Если мы используем слово «Бог» в его правильном значении «Благо», тогда отрицать существование Бога абсурдно, это равносильно тому, чтобы отрицать свое собственное существование, ибо любое существование есть не что иное, как проявление Жизни, как «Благо». Заявлять о своем знании Бога столь же нелепо, ибо мы не можем знать то, чего не в силах вообразить. Бога могут знать лишь те, кто стоит выше теологических дискуссий; Его можно узнать в духе, но нельзя описать научно, и баталии между так называемыми деистами и атеистами – не более чем спор о словах, у которых нет точных значений. Любой человек сам есть проявление Бога, и как характер одного человека отличается от характера другого, так и его представление о Боге отличается от представлений других; у каждого свой бог (идеал); только когда все люди обретут одни устремления, у всех них будет один Бог.

Для того, кто не верит в силу Добра, эта сила не существует, и ее существование нельзя ему доказать. Для того, кто ощущает присутствие Бога, Бог есть, и его нельзя в этом разубедить. Нельзя втолковать несведущему, что существует знание, пока он не приобщится к нему; тех, кто знает, нельзя разубедить разумными доводами, если только они не забудут то, что знают. Карикатуры на богов, которые разные церкви выдают за представления единственного подлинного Бога, – просто попытки описать то, что описать невозможно. Как у каждого человека есть свой собственный высший идеал (Бог), выражающий его устремления, так и у каждой церкви свой особый бог, который есть порождение и результат эволюции идеальных нужд того коллективного образования, которое именуется церковью. Все такие боги истинны для последователей данной церкви, поскольку они отвечают их потребностям, и если потребности церкви меняются, меняются и ее боги: старые развенчиваются и их место занимают новые. Бог христиан иной, чем бог иудеев, а бог христиан XIX века очень отличается от того, что жил во времена Торквемады и Петера Арбэ и радовался пыткам и аутодафе. До тех пор пока люди несовершенны, их боги будут несовершенны; и по мере того, как люди становятся более совершенными, их боги совершенствуются тоже; а когда все люди станут равно совершенными, у них у всех будет один совершенный «Бог», один высочайший духовный Идеал и одна универсальная реальность, признаваемая и учеными, и религией. И реальность эта – само человечество, достигшее высшего идеала совершенства; ибо возможен только один высший Идеал, одна абсолютная Истина, постижение которой есть Мудрость, проявление – сила, выраженная в Природе, а самое совершенное создание – идеальный Человек.

Глава 3

Форма

Вселенная есть мысль Бога.

    Парацельс

Согласно Платону, изначальный элемент есть эманация Демиургического Разума, который заключает в себе от века идею природного мира, и эту идею Он создает из Себя силой Своей Воли. Эта доктрина стара и существует с тех самых пор, как на земном шаре появился первый разумный человек. В ней, по существу, заключена та же истина, какой учили древние Риши и которую излагали – хотя, возможно, иными словами – все величайшие мыслители всех веков, начиная, видимо, с первого планетарного духа, который явился на нашу планету, и кончая современными философами. Они провозглашают, что мир есть порождение воли и способности к формированию идей

, хотя и забывают при этом, что эта способность, как и воля, не могут существовать сами по себе, без того, кто проявляет волю и мыслит, но что они суть свойства некой неизвестной сущности, причины или принципа.

Эта неизвестная причина возникает, когда непроявленное абсолютное Единое являет себя, становясь Тремя. На этой истине основано учение о Троице, которое мы находим в большинстве древних религиозных систем Востока, так же как и в христианской символике. Даже так называемая «рациональная наука» без этого учения становится «иррациональной», поскольку если «материалист» (правильно) утверждает, что не бывает материи без движения и движения без материи, он должен – по логике вещей – добавить, что материя существует, а движение происходит благодаря некой причине. Он может не знать этой причины, но она, тем не менее, есть, даже если ему не известно о ней вообще ничего, кроме ее наличия. Троица рациональной науки поэтому выглядит так: Действие, Противодействие и Причинность – или, другими словами, Материя, Движение и Причина (Потенция).

Эта троица проявляется на трех разных планах или в трех разных способах действия, которые были названы Материей, Душой и Духом, или, согласно символике древней оккультной науки, – Землей, Водой и Огнем. Единое проявляется в Трех, но эти Три есть одно целое и не состоят из трех частей, где одна следует за другой, но возникают сразу. Противодействие не может быть без Действия, и оба они имеют место благодаря сосуществующей с ними Причине. Отец не был Отцом, пока не появился Сын, и то, что породило Сына, есть сила, присущая Отцу, его Воля или «Святой Дух». Нет движения без материи или без причины; нет причины без воздействия и без чего-то, на что это воздействие оказывается. Не может быть протяженности и длительности, или «Пространства», без материи или движения, и нет формы без пространства. Абсолютное пространство невидимо, и мы не можем представить себе его форму. Мы не в состоянии вообразить его не имеющим границ, и также не можем представить себе каких-либо его границ без пространства за ними; относительное пространство ограничено и существует как форма. Не может быть пустого пространства, поскольку «пространство» означает протяженность, а мы не способны представить себе «ничто», и «ничто» не может иметь протяженности. Формы – это, так сказать, пространство, сделанное объективным, кристализованное в определенную конфигурацию, доступную или не доступную нашим органам чувств, и ни одна форма не существует иначе чем в пространстве.

Дух, или «Огонь», – это нематериальный, лишенный формы, универсальный элемент, который может проявляться в формах. Он – лоно, в котором все содержится прежде, чем будет воплощено как объективное его пробудившейся Волей. Он – «творец»

, великий «плотник» Вселенной, «приемный отец Христа», чья жена есть Майя (Природа)

, непорочная дева, через которую Отец является как Сын, пробужденный к действию в форме животворящим воздействием «Святого Духа»

. Это великое таинство, изложенное в виде аллегорий во всех основных мировых религиях, могут полностью познать и понять только те, кто обрел способность высшего восприятия и достиг высшего знания, даруемого Посвященным, чье духовное сознание пробудилось; неверное его толкование породило множество нелепых и противоречащих друг другу суждений. Тот, кто хочет с помощью своего интеллекта постичь бесконечное, не сумеет ухватить его, пока его конечный разум не сможет объять достаточно, чтобы быть в совершенной гармонии с необъятным Единым.

Душа, или «Вода», – это полуматериальный элемент, в своем исконном состоянии не имеющий формы, но способный существовать как форма. Она выступает как организующее начало вещественных форм. Душа человека-Микрокосма аналогична душе Макрокосма. Элементальные силы Природы, существующие на астральном плане, пользуются ею как «площадкой» для своих игр. Она пронизывает и окружает планеты, и также окружает и пронизывает тела людей и животных и прочие тела и формы. Все материальные формы есть, можно сказать, «материализованные души», которые прекращают свое существование вскоре после того, как принцип души извлекают из них.

Материя, или «Земля», или (как ее называют в ее изначальном состоянии) Акаша, – это невидимый материальный элемент, наполняющий все пространство. Уплотняясь под воздействием организующей силы души, она облачает формы души и делает их видимыми на физическом плане. Но не все эти формы доступны нашему физическому зрению; те, которые мы видим, – еще далеко не все. Невидимый мир, сокрытый в видимом, может открыться тому, кто способен сорвать покров с материи, ибо внутри материальных форм заключен невидимый элемент, выражением которого только и служит эта форма.

Из взаимодействия трех изначальных элементов, Духа, Души и Материи, возникают четыре смешанных принципа, и они вместе с тремя предыдущими дают семь принципов. Эта семеричная структура Макрокосма и Микрокосма была известна древним мудрецам Востока и западным Посвященным, таким как Парацельс и другие, а в наши дни обнародована в учении восточных Посвященных.