Оценить:
 Рейтинг: 3.67

Замок

Год написания книги
1922
Теги
<< 1 ... 11 12 13 14 15
На страницу:
15 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

К. сказал, что готов поручение выслушать. Однако, поскольку в плеске воды слова его звучали неразборчиво, учитель вынужден был подойти к К. поближе и даже прислониться возле него к стенке. К. извинился за свое мытье и спешку ввиду срочности предстоящего визита. Учитель пропустил его извинения мимо ушей и сказал:

– Вы были непочтительны с господином старостой, с пожилым, многоопытным, заслуженным, достойным всяческого уважения человеком.

– Не могу припомнить, чтобы я был непочтителен, – ответил К., вытираясь, – но что голова моя другим занята и мне не до хороших манер было, это верно, речь ведь шла о моем существовании, которое сейчас под угрозой из-за возмутительного и позорного чиновничьего ротозейства, в подробности коего не мне вас посвящать, ведь вы и сами прилежный участник здешнего делопроизводства. А что, староста на меня пожаловался?

– Да кому он может пожаловаться? И даже если б было кому, разве он стал бы? Я просто под его диктовку составил небольшой протокол о вашей встрече и из него достаточно много смог уяснить о доброте господина старосты и вашей манере на эту доброту откликаться.

Стараясь разыскать свой гребешок, который Фрида, очевидно, куда-то задевала, К. спросил:

– То есть как? Протокол? Составленный в мое отсутствие, задним числом, да еще человеком, которого при разговоре вообще не было? Неплохо, однако. А к чему вообще протокол? Разве это была служебная оказия?

– Нет, – ответил учитель. – Наполовину служебная, и протокол тоже только наполовину служебный и составлен лишь потому, что так положено: на все свой порядок. Как бы там ни было, протокол имеется и служит не к вашей чести.

К., отыскав наконец соскользнувший на кровать гребешок, уже спокойнее заметил:

– Что ж, пусть себе имеется. Вы только затем и пришли, чтобы меня об этом известить?

– Нет, – ответил учитель. – Но я не автомат и должен был высказать вам свое мнение. Поручение же мое, напротив, только лишнее доказательство доброты господина старосты; от себя хочу подчеркнуть, что мне эта доброта непостижима и поручение я исполняю сугубо по служебной своей подчиненности, а еще из глубокого почтения к господину старосте.

Между тем К., уже умытый и причесанный, сидя за столом в ожидании свежей рубашки и костюма, под впечатлением недавнего пренебрежительного отзыва хозяйки о старосте особого любопытства к учителю и его поручению не проявлял.

– Должно быть, уже за полдень? – спросил он, погруженный в размышления о предстоящей дороге, но потом, словно спохватившись, добавил: – Так вы мне хотели что-то передать от старосты?

– Ну да, – сказал учитель, передернув плечами и тем самым как бы снимая с себя всякую собственную ответственность за происходящее. – Господин староста опасается, как бы вы, если решение вашего дела затянется, не предприняли на свой страх и риск какого-нибудь необдуманного шага. Со своей стороны я понятия не имею, почему он этого опасается, по мне пусть бы вы поступали, как вам угодно. Мы вам не ангелы-хранители и повсюду бегать за вами и оберегать вас вовсе не обязаны. Ну да ладно. Господин староста иного мнения. Ускорить само решение, которое есть сугубое дело графских властей, он, разумеется, не в силах. Однако в рамках своих полномочий он покамест намерен отдать поистине великодушное распоряжение, и только в вашей воле принять его или нет: он предлагает вам временно занять место школьного смотрителя.

О сути самого предложения К. поначалу едва успел подумать, но одно то, что ему что-то предлагают, показалось ему весьма знаменательным. Похоже, у старосты сложилось впечатление, что К., защищая свои интересы, способен на шаги, оградить от которых общину надобно, даже не поступаясь некоторыми затратами. И какую важность придают его делу! Судя по всему, староста буквально погнал сюда учителя, и тот не счел за труд его дождаться, а прежде ведь еще и протокол составлял!

Заметив, что он все-таки заставил К. призадуматься, учитель продолжил:

– Я, со своей стороны, имел возражения. Я указал, что прежде никакого смотрителя школе не требовалось, жена церковного служки время от времени в школе убирает, за этим барышня Гиза, учительница, присматривает, у меня-то хватает своих забот с детьми, чтобы еще со школьным смотрителем маяться. На это господин староста заявил, что, мол, в школе грязь страшная. На что я, в свою очередь и в полном соответствии с истиной, возразил, что все отнюдь не так уж плохо. А еще, добавил я, разве станет лучше, если мы наймем смотрителем мужчину? Да конечно нет. Мало того, что он в подобной работе ничего не смыслит, так ведь и в школе самой только две большие классные комнаты без всяких подсобных помещений, это значит, смотрителю с семьей придется жить, спать, а то, не приведи бог, даже и готовить в одном из классов, и чистоты от этого уж точно не прибавится. Но на это господин староста нашел что возразить; мол, для вас это место будет спасением от беды и вы, следовательно, будете стараться исполнять свой долг как можно добросовестнее; а кроме того, считает господин староста, нанимая вас, мы заручаемся еще помощью вашей жены и рабочей силой ваших помощников, благодаря чему не только сама школа, но и пришкольный сад будет содержаться в образцовом порядке. Ну, уж это-то все я опроверг с легкостью. В конце концов господин староста, не имея больше никаких доводов в вашу пользу, рассмеялся и сказал, что раз вы, дескать, землемер, то сможете особенно красиво разбить грядки и клумбы в пришкольном саду. Ну, против шутки как возражать, вот и пришлось идти к вам с поручением.

– Вы напрасно беспокоитесь, господин учитель, – сказал К., – я и не подумаю принять это место.

– Вот и отлично! – откликнулся учитель. – Отлично. Значит, вы отказываетесь без всяких объяснений.

И тут же, взяв шляпу, откланялся и ушел.

В комнату тотчас вошла Фрида – лицо опрокинутое, сорочку принесла не выглаженную, на вопросы не отвечала; К., надеясь ее развлечь, рассказал об учителе и его предложении, но она, едва выслушав, бросила рубашку на кровать и выбежала вон. Вскоре она вернулась, причем не одна, а с учителем, который явно был раздосадован и даже не кивнул. Фрида попросила учителя еще немного обождать – судя по всему, она по пути уже не раз это делала – и через боковую дверцу, которой К. прежде не замечал, увлекла К. за собой на соседний чердак, где, задыхаясь от волнения, рассказала ему наконец, что случилось. Оказывается, хозяйка, возмущенная тем, что унизилась перед К. до откровенных признаний и даже до уступок относительно возможной беседы К. с Дуплем, ничего при этом не достигнув, кроме, как она сама выразилась, холодного и к тому же неискреннего отказа, теперь решительно заявила, что долее терпеть К. в своем доме не намерена; раз у него есть связи в Замке, пусть воспользуется ими как можно скорей, а пока пусть покинет ее дом сегодня же, нет, сейчас же, и впредь она по своей воле приюта ему не даст, разве что под нажимом, по прямому приказу властей, но она надеется, что до этого не дойдет, у нее тоже свои связи в Замке имеются, и она знает, как пустить их в ход. Он и попал-то в ее трактир только по недосмотру мужа и в жилье вовсе не нуждается, еще нынче утром похвалялся, будто в другом месте всегда может переночевать. Фрида, конечно, пусть остается, а если Фрида надумает вместе с К. съехать, то она, хозяйка, конечно, будет очень горевать, уже сейчас, там, внизу, на кухне, у нее при одной этой мысли ноги подкосились и она, бедная больная женщина, сердечница, разрыдавшись, прямо у плиты осела на пол, но может ли она поступить иначе, особенно теперь, когда, по крайней мере в ее понимании, сама ее память о Дупле осквернена. Вот как хозяйка теперь к ним относится. Фрида, конечно, пойдет за К. на край света, хоть по снегу, хоть по льду, об этом и говорить нечего, но дела у них обоих сейчас очень плохи, вот почему предложение старосты она встретила с такой радостью, хоть это, разумеется, для К. совсем не подобающее место, но ведь оно, это особо все подчеркивают, временное, что позволит им выиграть некоторый срок, а там и другие возможности легко сыщутся, даже если окончательное решение выпадет неблагоприятным.

– В крайнем случае, – довершая разговор и уже повиснув на шее у К., воскликнула Фрида, – уедем совсем, что нас тут в деревне держит? Но пока что, миленький, мы примем предложение, хорошо? Я и учителя обратно привела, ты только ему скажи «согласен», и мы сразу переедем в школу.

– Скверно все это, – буркнул К., но всерьез не расстроился: жилье вообще не особо его беспокоит, вдобавок сейчас, в одном белье, он уже основательно продрог на чердаке, где с торцов ни стен, ни окон и дует нещадно. – Только ты комнату так красиво прибрала, и нам съезжать. Не по душе, не по душе мне принимать это место и унижаться перед этим учителишкой тошно, а ведь в школе он будет моим начальником. Нам бы хоть сколько-нибудь тут продержаться, а там, как знать, может, уже к вечеру положение мое переменится. Или хотя бы ты оставайся, чтобы нам чуток выждать, а учителю пока что-нибудь неопределенное ответить. Для себя я всегда ночлег найду, хотя бы у Вар…

Фрида прикрыла ему рот ладошкой.

– Только не это, – испуганно пролепетала она. – Прошу тебя, никогда больше этого не повторяй. Во всем остальном я всегда буду тебя слушаться. Хочешь, чтобы я тут одна осталась, – останусь, как бы грустно мне это ни было. Хочешь, мы и от места откажемся, сколь бы ошибочно, на мой взгляд, ни было такое решение. Ведь сам посуди: если сыщется другая возможность, тем более сегодня к вечеру, то, конечно, само собой, мы от места в школе сразу откажемся, отказаться-то никогда не поздно. А что перед учителем унижаться надо, так это уж моя забота, чтобы никакого унижения не было, я сама с ним поговорю, ты только стой рядом и молчи, и потом всегда будет так же, если не захочешь, тебе с ним и слова сказать не придется, на самом деле подчиненной его буду я, да и то не буду, я его слабости знаю. Мы ведь ничего не теряем, принимая это место, зато если откажемся, потеряем многое, прежде всего ты останешься ни с чем: если сегодня же хоть чего-нибудь от Замка не добьешься, ни у кого, ни у кого в деревне ты ночлега не найдешь, то есть, я имею в виду, такого ночлега, чтобы мне, твоей будущей жене, стыдиться не пришлось. А если ты ночлега не найдешь, не станешь же ты требовать от меня, чтобы я тут в тепле спала, покуда ты там всю ночь где-то по холоду бродишь.

К., который слушал все это, обхватив себя руками и похлопывая по ребрам в тщетной надежде хоть немного согреться, наконец сказал:

– Значит, ничего другого не остается. Надо соглашаться. Пошли.

Войдя в комнату, он сразу устремился к печке, на учителя даже не взглянув. Тот, по-прежнему за столом, извлек карманные часы и сказал:

– Однако поздно уже.

– Зато мы во всем пришли к согласию, господин учитель, – бодро доложила Фрида. – Мы принимаем место.

– Хорошо, – сказал учитель, – но место предложено господину землемеру, пусть он и выскажется.

Фрида и тут пришла К. на помощь.

– Ну конечно, – сказала она, – конечно, он принимает место, правда ведь, К.?

Благодаря этому К. смог ограничить свое заявление о согласии простым «да», обращенным даже не к учителю, а к Фриде.

– Тогда, – проговорил учитель, – мне остается только изложить вам ваши должностные обязанности, чтобы в этом отношении у нас раз и навсегда не было недоразумений. Вам, господин землемер, надлежит ежедневно убирать и топить обе классные комнаты, производить мелкие починки в доме, а также ремонт имеющегося учебного и гимнастического инвентаря, расчищать от снега аллею в саду, выполнять отдельные поручения, мои и госпожи учительницы, а в теплое время года справлять всю работу по саду. За это вам предоставляется право жить в любой из классных комнат по вашему выбору, однако, если уроки идут не одновременно в обоих классах, а вы находитесь в той из комнат, где начинаются занятия, вам, разумеется, придется переселяться в другую комнату. Готовить еду в школе не разрешается, вы и ваша семья будете питаться здесь, в трактире, за счет общины. О том, что поведение ваше не должно ронять достоинство школы, а в особенности вынуждать детей во время занятий становиться свидетелями неприглядных сцен вашей семейной жизни, я упоминаю лишь вскользь, вы человек культурный и сами все должны понимать. В этой связи хотел бы заметить: мы вынуждены настаивать, чтобы ваши отношения с госпожой Фридой были как можно скорей узаконены. Обо всем этом, включая и другие несущественные мелочи, будет составлен договор, который вам надлежит подписать сразу по въезде в служебное помещение.

К. все это казалось несущественным, как будто даже не к нему относящимся или, во всяком случае, его лично ни к чему не обязывающим, только апломб учителя безмерно его раздражал, поэтому он нарочито небрежно бросил:

– Ну да, обычные условия…

Чтобы как-то загладить надменность его тона, Фрида осведомилась о жалованье.

– Вопрос о назначении жалованья, – сообщил учитель, – будет решаться только после месячного испытательного срока.

– Это, однако, тяжкое условие для нас, – попыталась возразить Фрида. – Выходит, нам и жениться почти без гроша, и хозяйство на ровном месте без денег заводить. Нельзя ли нам, господин учитель, подать ходатайство в совет общины с просьбой о назначении скромного жалованья уже сейчас? Как вы посоветуете?

– Нет, – отрезал учитель, по-прежнему обращаясь исключительно к К. – Подобное ходатайство может быть удовлетворено только с моего согласия, а я такового не дам. Место и так предоставлено вам в виде одолжения, а на одолжения, если осознаешь свою ответственность перед обществом, нельзя рассчитывать без конца.

Тут уж К., почти против воли, вынужден был вмешаться.

– Что касается одолжения, господин учитель, – заметил он, – тут вы, по-моему, сильно заблуждаетесь. Скорее это я делаю одолжение.


<< 1 ... 11 12 13 14 15
На страницу:
15 из 15