Лес теней

Послышались звуки подключения к интернету. Давид автоматически кликнул на почту. На значок письма… Посыпались сообщения.

– Отлично! Заработало. Но как же медленно!

Кэти едва сознание не потеряла. Все могло рухнуть. В одну минуту.

– От Мисс Хайд ничего, – удивился Давид.

Он немного помолчал.

– Ладно, тем лучше… Поищем информацию о Дофре.

Кэти чуть отстранилась и беззвучно перевела дыхание. Сейчас от Мисс Хайд исходила бо?льшая, чем обычно, опасность… Если подумать, лучше бы им уехать сегодня, прямо сейчас!

– Слушай, странно, о нем вообще ничего нет.

Давид нахмурился. Богатый аноним? А почему бы и нет? Немощному Дофру лишняя реклама всяко была бы ни к чему.

Давид скрючился у экрана, прочесывая интернет. Чеки на предъявителя… Шварцвальд… Палач-125…

Кэти спустилась за Кларой вниз, девочку пора было укладывать спать.

– Тебе тоже хочется к папе, малышка моя, – зашептала она дочери. – Видишь, он ушел куда-то…

Муж будет до поздней ночи сидеть в интернете. Тем лучше. Можно ничего не придумывать, чтобы не заниматься любовью.

7

Артур Дофр толкнул дверь кончиками пальцев – он улыбался, и улыбка его еще больше подчеркивала глубокие морщины под темными глазами. Через три часа сюда, в самое сердце Шварцвальда, прибудут Миллеры – муж, жена и дочь. Он подъехал к окну, за которым снова шел снег. Скоро он завалит тропинки и дороги. И тогда шале превратится в маленький островок, отрезанный от мира и затерянный среди бесконечного леса.

Дофр нажал на рычаг, скрытый в левом подлокотнике инвалидного кресла, заработал моторчик, и кресло покатило лысого старика по коридору прямо в гостиную.

В центре этой большой комнаты, декорированной в мягких янтарных тонах, находилась диковинка – узловатый ствол, покрытый корой и застывшими потеками смолы; он мощно уходил в крышу, как будто хотел вырваться из дома наружу. Шале, тщательно утепленное и надежно изолированное от проникновения влажности, было построено вокруг трехсотлетнего красного дуба.

Дофр аккуратно объехал дерево, потом остановился около журнального столика и взял в руки стоявшую на нем вазу розового фарфора; он привез ее из Китая и никогда с ней не расставался. Он больше не двигался, положил вазу на колени и погрузился в воспоминания, потом подъехал к камину, в котором потрескивали раскаленные дрова. Его обдало жаром. Он чувствовал себя хорошо.

На кресле слева от него лежали сотни листов и картонных карточек в разноцветных папках.

Досье «Совершенно секретно». О Палаче-125. Тайны истории. И его тайны.

Артур Дофр взял голубую папку на завязках, открыл ее и медленно опустил взгляд. Все эти снимки он помнил наизусть. Выражение агонии на лицах. Следы от веревок на руках. Светлые женские волосы, засунутые в широко открытые рты. Вытатуированные цифры черного цвета на голове детей, избежавших смерти. 101703… 101005… 98784… 98101… 98067… 97878… 97656… Эту загадку так никто и не разгадал.

Дофр посмотрел на последний снимок самого Палача, висящего на веревке.

Волоски на левой руке – он чувствовал их предсмертное шевеление. Он редко вздрагивал, но всякий раз, когда он смотрел на эту фотографию, ему будто нож в спину втыкали.

Придя в себя, он обнаружил, что судорожно вцепился в ручку кресла.

Пальцы его вдруг словно окаменели. Артрит. И будет только хуже, как сказал ему врач.

Он поднес ладонь к глазам и изо всех сил сжал пальцы в кулак, пальцы побелели, скрючились, как ястребиные когти. Боль была ужасной, но он выдержит. Болезнь его не прикончит. Только не его.

Старик чуть ослабил узел галстука, на лбу выступили капельки пота. Он аккуратно сложил снимки и позвал:

– Аделина, персик мой! Иди сюда!

Аделина находилась у себя в комнате, она наглухо застегивала пуговицы на льняной жилетке. Вечером, как только они приехали, она развела огонь в камине, но, чтобы протопить такое помещение, требовался целый день.

Она бросила взгляд в окно. Снаружи – над огромными кронами деревьев – бушевала метель. Великолепное зрелище… и грустное…

Прежде чем присоединиться к Дофру, она решила проверить телефон – не оставил ли ей сообщения Сент-Озье. Нет сети! Еще бы – в этой глуши!

– А и черт с ним! – проворчала она.

Аделина бросила телефон на кровать. Что ей до Сент-Озье и ругательств, которыми он ее осыпал? Этот идиот уволит ее, как только она вернется, это точно. Ну и ладно, то есть ну и отлично. Она заработала достаточно денег, чтобы уйти и начать что-то более солидное. Открыть свой салон красоты…

Она порылась в шкафу и вытащила красное кимоно, которое недавно подарил ей богатый клиент. Сама Аделина на дух не переносила красный цвет. «Детская травма», – говорили врачи.

Потом она положила на дно чемодана чек на предъявителя, а чемодан спрятала в шкаф. Если так пойдет и дальше, то через месяц она разбогатеет.

Перед тем как выйти из своей комнаты, она последний раз осмотрела тяжеленный кейс, который стоял в углу, – ей с трудом удалось дотащить его от машины до шале. Кейс по горизонтали пересекал довольно большой навесной замок в форме буквы П с пятизначным кодом, похожий на те, что ставят от угона на колеса мотоциклов. Может быть, кроме всего прочего, Дофр хранил там свои книжки с чеками на предъявителя? «А старик отлично страхуется», – подумала она и толкнула дверь.

Она вышла в узкий коридор.

– Тебе холодно, персик мой? – прозвучал неожиданно вопрос.

Аделина подпрыгнула на месте и обернулась:

– Да, немного. Вы… Ты… Хочешь, одену что-нибудь другое? Короткое платье, например…

Дофр резко качнул головой:

– Мне именно такие женщины нравятся. Которые намекают, а не показывают. Я тебя еще и поэтому выбрал. Обещай, что ничего не будешь менять, что будешь вести себя так, как вела бы себя дома.

Аделина кивнула.

– Может, хочешь перекусить? – спросила она, не зная, как поменять тему.

– Говорят, ты отлично готовишь. Приготовь мне плотный ужин. Провизия – в кладовке за кухней. Выбор за тобой, это может быть что угодно, кроме мяса с кровью, ненавижу его.

Дофр погладил ее по руке и, не сводя взгляда темных глаз со своей спутницы, закатил инвалидное кресло в комнату Миллеров, расположенную напротив спальни Аделины. Дверь за ним захлопнулась, а затем щелкнул замок.

Аделина словно застыла на месте. Странная манера вести себя для типа из этого социального класса, хотя она ко всему уже привыкла, конечно. К лунатикам, к капризным и требовательным клиентам – с таких она и кормилась…

Идя по коридору, она поморщилась. Что за вонь от этих антисептиков! Она хотела было открыть одну из боковых дверей, чтобы посмотреть, откуда так воняет, но не смогла. Закрыта на ключ…

Теперь в гостиную. Что за тишина! А она и не подумала взять с собой проигрыватель. Ей тридцать, и она тут наедине со старым инвалидом, за пятьсот километров от дома. По сравнению с этим местом дом престарелых, в котором проживала ее бабушка, – прямо-таки развеселый карнавал…

Аделина подложила дров в огонь и немного постояла перед камином, протягивая руки к теплу. Месяц… Целый месяц ходить за дровами, разжигать огонь, готовить, исполнять любые капризы клиента… Этот месяц может показаться вечностью. К счастью, Артур Дофр не производил впечатления любителя побаловаться наручниками и хлыстом, он же инвалид, не до того ему. Хотя… На всякий случай она все же прихватила с собой кое-что из своего рабочего чемоданчика. Пару стальных браслетов и небольшой несессер для первой брачной ночи. В конце концов, она была просто обязана выполнять и такие требования.