Шарко

Николя прислонился к капоту своей машины, наслаждаясь клубами табачного дыма.

– В доме Рамиреса ни следа взлома. Они точно знали друг друга, он и его убийца. Сама подумай, ты же не накинешься так на кого-то незнакомого. Его явно хотели заставить страдать. И мучения наверняка были нескончаемыми. Он…

Николя внезапно замолк, его внутренние раны тоже кровоточили. А Люси запуталась в собственных мыслях. Вся их команда с Орфевр, 36, будет выслеживать психопата, строить ложные гипотезы, преследовать нечто несуществующее. И она в их числе: такова расплата за то, что они взяли на себя расследование. Месяцы тщетной охоты, погони и бегства от себя самой. Николя бросил едва прикуренную сигарету на землю и раздавил каблуком. Потом сунул ресторанные талончики в ладонь Люси:

– Сходи сама. Я вернусь на работу.

Забравшись в машину, он тронулся с места, даже не взглянув на нее. Один из его странных взбрыков, когда он вдруг шарахался в сторону и, казалось, не выносил никакого общения. Оставшись одна посредине паркинга, Люси почувствовала, что совершенно не хочет есть. Зато очень хочет позвонить Франку, немедленно. И все же она проехала несколько километров уверенности ради и припарковалась, включив аварийный сигнал, у входа в какой-то дом на улице Сен-Поль. Набрала номер личного мобильника Шарко:

– Ты где?

– У Рамиреса. Бульдозер работает. Погоди две секунды… – (Шум мотора в трубке стал глуше.) – Пока что мы вырыли семь кошачьих трупов, покрытых негашеной известью. Только животные, Люси. Никаких следов… чего-то другого.

Кошки… Рамирес нападал только на животных? Именно этим объясняется тот факт, что его фургон появлялся на улицах Атис-Мона? Может, он ездил по кварталам, выслеживая кошек, которых можно украсть? Может, он не коснулся и волоса на голове Летиции?

Голос Шарко отвлек ее от этих мыслей:

– Я съездил к твоей тете и долго втолковывал ей все то, о чем мы говорили. Сначала она залилась горючими слезами, потом дело пошло на лад. Мне удалось внушить ей, что, если она не придержит язык, ты окажешься в большой опасности. Она никому не скажет ни о расследовании твоего дяди, ни о том, что она тебя вызывала. И она счастлива, что Рамирес мертв. Так что с этой стороны можно ни о чем не беспокоиться, все чисто. А что у тебя?

– Одно из худших вскрытий, какие я только видела. Николя стало плохо, у него было ощущение, что он заново переживает все, что случилось с Камиллой. Я знаю, что это для нашей защиты, но ты зашел так далеко. Ты же его изувечил, Франк!

– Другого выхода не было, можешь мне поверить. Я должен идти, меня зовут.

Люси дала отбой, как будто мобильник жег ей руки. Она подумала о словах Шарко, сказанных утром: «Ты увидишь, я кое-что проделал с трупом, и не очень красивое, но только для того, чтобы это дело никак нельзя было связать с нами». В том-то и дело; а что, если собственные действия Франка, наоборот, подтолкнули его к самой темной и скрытой стороне его натуры? Ведь это его рука резала, увечила, уродовала.

При виде того, что он сделал, Люси почувствовала, как ей все труднее отделить белого Шарко – мужчину, которого она любила, – от Шарко черного, подобия кровавого Минотавра, который искал выход из лабиринта и мрачной ночью в том подвале нашел его.

14

В восьмом часу вечера Маньен решил устроить общее собрание. День был насыщенным для каждого из пяти полицейских его группы: поисковые работы на месте преступления, просмотр и сопоставление данных из файлов, телефонные звонки. Некоторым потребовалась существенная помощь: для первичного опроса на местности и тщательного обыска дома они получили подкрепление из комиссариата Лонжюмо и нескольких бригад с Орфевр, 36, отданных в распоряжение судебной полиции. Да и различные научные отделы – трассологический, баллистический, химический, – как и токсикологическая и патологоанатомическая лаборатории, тоже не бездействовали.

Корабль шел полным ходом.

Наперекор привычке, Люси и Франк сели по одну сторону стола, по бокам от разделявшего их Робийяра с его горой мускулов, – они не хотели встречаться глазами, понимая, что это собрание станет еще одним испытанием. Ввиду исключительного характера преступления Поль Шене также присутствовал.

Маньен устроился во главе стола с пультом от проектора в руке. Он вывел на экран фотографию места преступления – дабы погрузить всех в нужную атмосферу, – потом крупный план голого тела:

– Дело Рамиреса, действие первое. Обнаружение тела вчера утром, около девяти тридцати, бригадой из Лонжюмо вследствие тревоги, поднятой из-за брошенной на краю дороги «Ауди ТТ». Дверь в дом была открыта, коллеги зашли, обнаружили вереницу пиявок, что и направило их в подвал. Совершенно очевидно, что Джек желал, чтобы тело нашли как можно быстрее.

– Джек?! – рыкнул Робийяр, с палочкой леденца, зажатой в зубах.

– Да, будем звать его Джеком. Как Потрошителя. Наш Джек немногим ему уступает. И потом, имя короткое, простое, даже ты сумеешь его запомнить. Ладно, все успели ознакомиться с протоколом осмотра, составленным Шарко? Паскаль, расскажешь нам, что известно о Рамиресе?

Робийяр положил обе руки перед собой на стол. Два настоящих оковалка.

– Жюльен Рамирес, тридцать один год, холост, детей нет. Его уголовное дело нам передали, мне еще предстоит в нем тщательно разобраться, но там, в частности, упоминается тюремное заключение с две тысячи восьмого по две тысячи двенадцатый за нападение, хранение оружия и попытку изнасилования. Его имя всплывает также в STIC в связи с подростковыми правонарушениями и сатанизмом: осквернение могил, жестокое обращение с животными и все такое прочее… После две тысячи двенадцатого в досье больше ничего нет, он исчезает с экранов радара. Вроде остепенился.

Люси не упустила ни одной мелочи из этого обзора. Франк был прав: ничто, ни в базе данных, ни в досье, не дало Робийяру возможности установить связь с делом Летиции Шарлан, Рамирес выступал там только в роли свидетеля. Лейтенант также не докопался до психиатрического прошлого Рамиреса.

– Он жил в районе Лонжюмо и работал частным подрядчиком, занимался отделкой и мелким ремонтом домов в районе Эсона. Судя по тому, что обнаружили в его спальне, у него была подружка.

Маньен продемонстрировал фотографию соответствующей комнаты.

– Девушка, которую нужно найти во что бы то ни стало. По всей видимости, она спешно сбежала через окно. Но почему не предупредила органы правопорядка? Знает ли она убийцу? Видела ли его? Жак, ты там проторчал весь день. Есть хоть какая-нибудь зацепка? И кстати, как твой живот, получше?

– Я столько времени провел в туалете, что могу точно назвать число плиток на стенах, а так нормально… Нет, ничего. Ни о ней, ни о нем. Никаких соседей, никто его не знал и никогда не видел. Только его фургончик время от времени. А раз он работал один, без помощников, я начну копать с клиентов. Уже проверил маршруты в навигаторе, – похоже, он не часто его использовал, память пустая. Я наскоро просмотрел навигатор грузовика. Та же история: пусто, можно подумать, у него была мания все стирать. Так, что еще у меня… – Он пролистал свои заметки. – Компьютера нет, мы не нашли мобильник, хотя тот наверняка был при нем, но раз он был раздет, можно предположить, что Джек унес телефон. Завтра утром я сделаю запрос разным поставщикам и выясню, был ли он зарегистрирован. Мы собрали накладные, дивиди, выписки со счета, прочие бумаги, их там куча. Потребуется время, чтобы все разобрать. То, что я заметил при беглом просмотре видеотеки, – она в основном состоит из садомазо: американская продукция, скачанная из Интернета, сайты известны как экстремальные, но ничего нелегального.

– Раскопай-ка мне это до донышка, – бросил Маньен.

– Хорошо… Что до «ауди», я пробил номера, он купил его по случаю два года назад за гроши. Ребята сняли отпечатки с руля, ручек и багажника, посмотрим, что это даст… Вот, практически все.

Маньен кивнул и вернулся к фото жертвы:

– Рамирес огреб по полной. Порезы, пиявки и под конец – пуля в горло. Джеку мало было прикончить его как собаку. Он проявил такую извращенную изобретательность, какую редко увидишь. Использовал пиявок, которых Рамирес разводил в аквариуме, и для казни, и чтобы направить нас в подвал.

Он оглядел обращенные к нему лица, упершись ладонями в стол:

– Так, приоритет – девчонка, которая сбежала по крыше. Допросите клиентов Рамиреса, его кредиторов и найдите мне его знакомых. Тащите сюда все, что может дать нам наводку. Я постараюсь устроить так, чтобы условия «очевидности»[20 - «Очевидные» преступления – такие, которые совершаются в условиях, когда исходная информация содержит совершенно конкретные данные и о событии, и о виновном. При их расследовании внимание в первую очередь уделяется выяснению обстоятельств и мотива.] растянулись на несколько дней: нам будет легче провести задержания и возможные обыски. Мы должны заполучить девицу в наручниках. И отыщите мне первую жертву, ту, которую он пытался изнасиловать в прошлом, – на всякий случай.

Маньен сверился с разложенными перед ним записями:

– Поль, расскажешь нам вкратце о вскрытии?

– Завтра пришлю отчет. Токсикологические и патологоанатомические результаты будут готовы на неделе и должны дать вам представление о методе действий этого… Джека. Как я и сказал утром, я обнаружил двадцать одну рану по всему телу, и априори можно предположить, что каждая из них содержала пиявку, насыщавшуюся кровью. Что подразумевает долгую и мучительную агонию. Однако точный метод действий еще предстоит определить, а именно: ваш Джек – он убил Рамиреса выстрелом в горло до того, как начал его увечить? Или наоборот? Или и то и другое? Надо подождать результатов анализов. В любом случае тело было лишено жизни именно в этом положении в глубине того мерзкого подвала и его не перемещали.

Шариковой ручкой Маньен указал на фотографию пиявки:

– Что Рамирес творил с этими штуками в аквариуме? Просто выращивал? Этакая удивительная страсть к подобным животинам? Почему их засунули в раны? Должно же это иметь какой-то смысл. Спасибо, Поль. Ничего не хочешь добавить? Тогда не будем тебя задерживать…

Медэксперт поднялся и помахал всем рукой.

– Твой черед, Шарко, – бросил Маньен.

Шарко сдвинул кулаки перед собой, пристроив локти на стол. Вид спокойный и расслабленный.

– Нас насторожило наличие большого количества негашеной извести в подвале. Вообще-то, любители закапывать трупы в собственном саду обычно держат этот сад в запустении, чтобы отвадить лишних визитеров и скрыть возможные следы на земле. С помощью бульдозера мы обнаружили десять кошачьих трупов, завернутых в биоразлагаемый пластик и покрытых негашеной известью, на различных стадиях разложения: от скелета, которому много месяцев или лет, до более недавнего времени – последняя кошка, возможно, захоронена несколько дней назад. Шесть из них черной масти, остальные слишком давние, но логично предположить, что и они тоже. Что до причины смерти – состояние тел не позволяет ее определить. Я отправил все к ветеринару, который сейчас ими и занимается.

– А улики, изъятые на месте преступления?

Шарко протянул флешку Маньену и попросил у него пульт. Прокрутил фотографии, которые сделал во время составления протокола осмотра. Место преступления, положение объектов, крупные планы опечатанных образцов. Вывел на экран пакетик с пулей, извлеченной из стены. Потом – гильзы, с ясно различимым калибром и пометкой «9 мм „люгер“».

– Мы ждем, пока поступят важные данные из различных лабораторий. Первыми завтра утром должны прислать результаты баллистики. Таким образом, мы получим информацию о пуле и гильзе, оставленных убийцей.

Щелчок пульта, смена картинки. Флуоресцирующие полосы, идущие из комнаты в комнату.

– Реагент выявил полосы крови практически повсюду, но в основном у входов и выходов. Они образовывали нечто вроде барьера, кроме входной двери и одной из комнат на втором этаже, где их нет… Кровь была нанесена на пол вполне осознанно и умышленно, как если бы перерезали горло животному, а потом протащили его повсюду, держа за задние лапы.

– Когда ты говоришь «животное», то имеешь в виду одну из закопанных кошек?