Адский поезд для Красного Ангела

Я приготовил нам настоящего гватемальского кофе, страшно крепкого, почти густого.

– Как он достал мой адрес?

– Ты даже не представляешь, с какой легкостью можно собрать информацию на тебя, если ты входишь в Интернет! Известны твои любимые сайты, время твоих соединений, ты оставляешь следы повсюду, где бываешь. Достаточно тебе разместить одно сообщение на форуме или в дискуссионной группе, как твой электронный адрес становится доступен любому анониму, рекламным агентствам или другим распространителям, продающим эти адреса третьим лицам. Ты, сам того не зная, несомненно, находишься в адресных книгах тысяч людей… Впрочем, чтобы судить о размахе этого явления, достаточно заглянуть в спам, приходящий в твой почтовый ящик.

– Точно… А еще что?

Я заметил, как в его взгляде блеснул лучик надежды…

– Меня интригует фотография этого фермера, – признался он, ткнув пальцем в экран. – С одной стороны, не вижу никакой связи с письмом, с другой – объем, который она занимает на твоем жестком диске, представляется мне чересчур большим… Более трехсот килобайт. Мне кажется… У тебя есть какая-нибудь программка для обработки изображений, вроде «Фотошопа» или «Paint Shop Pro»?

– Нет, не думаю…

– А лупа?

– Тоже нет. Но я могу вытащить внутреннюю линзу из бинокля.

– Чудненько.

Я почти видел поток цифр и логических операторов, устремившихся к мозгу Тома и вскипающих там, как в огромном математическом котле. Я вспомнил об одном его замечании, высказанном как-то вечером, когда мы собрались вокруг стола, радушно приготовленного Сюзанной: «Вся материя, вся информация состоит из нулей и единиц. Кузов автомобиля сделан из нулей и единиц, этот нож сделан из нулей и единиц, и даже коровий зад сделан из нулей и единиц. Зачастую, чтобы перейти от проблемы к ее решению, достаточно поменять местами несколько нулей и единиц…»

Сюзанна расхохоталась и с тех пор представляла себе жвачных только состоящими из нулей и единиц.

Я протянул Тома окуляр моего цейсовского бинокля. По мере того как он, прищурившись, перемещал вогнутую линзу, она препарировала пиксели экрана.

– Руку на отсечение бы не дал, однако похоже, что некоторые точки светлее других. Это почти незаметно, но я знаю о такой технике… Глянь-ка на этот кусок неба на фотографии.

Я прильнул глазом к линзе. Ничего особенного, голубое на голубом. Он отметил:

– У тебя не глаз эксперта. Слово стеганография[10 - Стеганография (от греч. ???????? – скрытый и ????? – пишу; буквально: «тайнопись») – наука о скрытой передаче информации путем сохранения в тайне самого факта передачи.] говорит тебе что-нибудь?

– Старинная техника кодирования? Средство передачи сообщений, используемое еще Цезарем?

– Вроде того. Ты путаешь с криптографией. Со стеганографией проблема в том, что скрытая информация незаметно передается внутри нешифрованной информации, ясной и осмысленной, в противоположность криптографии, где полученное сообщение нечитаемо. Информационные пираты и террористы применяют эту технику, чтобы, избегая различных систем наблюдения и прослушки, таких как «Semaphor» и «Echelon» у американцев, обмениваться требующими особого внимания данными. Они прячут свои сообщения, изображения и звуковые файлы на других носителях, используя программы, доступные для скачивания через Интернет. И получатель, владеющий ключом к шифру, восстанавливает исходную информацию. Эту систему очень уважают педофилы. Ты заходишь на вроде бы приличный сайт, рассматриваешь отпускные фотографии: пляж, голубое небо… Но если ты применишь к этим картинкам шифровальный ключ, что ты обнаружишь?

– Фотографии детей. Понятно, Тома! Так ты сможешь расшифровать?

В волнении я хватанул большой глоток кофе и обжег кончик языка.

– Только не заводись. – Его голос призывал к спокойствию. – Сперва мне надо убедиться, что фотография действительно содержит скрытую информацию. А при отсутствии ключа для дешифровки могут потребоваться долгие недели, чтобы получить результат. Техники криптоанализа для взлома криптографических кодов в принципе не особенно эффективны, поскольку возможности алгоритмов делают дешифровку делом крайне деликатным, то есть практически невозможным, если ключ очень длинный. Что, по правде говоря, логично… Иначе чего ради шифровать?

Я отвел глаза от экрана и взглянул на мобильник:

– Ладно, тогда я сразу привлеку ребят из SEFTI, пусть работают параллельно с тобой.

– Я еще посижу за твоим компом, покопаюсь… Сейчас запишу тебе на диск все, что потребуется, и ты передашь его в SEFTI. И вот еще что. Тебе надо установить высокоскоростную линию, к которой смогут подключиться специалисты из SEFTI. Это называется сниффаж[11 - От англ. to sniff – нюхать, разнюхивать.], или анализ трафика. Они на расстоянии наблюдают за всем, что происходит на твоей линии, так что могут мгновенно реагировать. Если хочешь, я сделаю заявку, и завтра тебе установят модем ADSL. Я по знакомству могу ускорить процесс!

– Хорошая мысль. В любом случае я как раз собирался его поставить. Хорошо бы ты этим занялся.

– Нет вопросов!

По его улыбке я понял, до какой степени погружение в дела отрезало меня от остального мира, в каком-то смысле я был похож на Живой Труп с его покойниками. Я побеспокоил Серпетти ранним утром, вытащил его из постели и даже не поинтересовался, как он.

– Ты какой-то шафраново-золотистый, будто только из отпуска. – Повеселев, я вдохнул из очередной чашки головокружительный кофейный аромат.

– Только вчера вернулся из Италии, тебе повезло, что ты меня застал.

– А как Королева Романса? Все так же совершенна?

Тома, не моргнув, одним махом проглотил обжигающий кофе.

– Она в Шантийи, в пансионе коневодческого хозяйства. Ею занимается Джон Мокс, знаменитость среди тренеров. Он готовит ее к бегам и дерби будущего года. – Губы его растянула лукавая улыбка. – Знаешь, я больше не холостяк. Мы с Йенней вообще не расстаемся. Отныне мы связаны, как Земля и Луна. Угадай, где мы познакомились? В поезде! Она румынка, работает стюардессой на линии «Евростар» Париж—Лондон! Надо бы тебе приехать погостить к нам на ферму.

– Непременно как-нибудь…

– Посмотришь мою железную дорогу! Я перешел на ступень НО 1/87. Это уже профессионалы! Я счастлив как дурак! Не двигайся!

Он вскочил, схватил рюкзак и выудил оттуда латунную модель паровозика «Hornby», с ярко-красной кабиной и черной платформой.

– Это тебе, Франк! Острый пар, Basset Lowke тысяча девятьсот пятьдесят девятого года! В идеальном состоянии! Это моя, но она не подходит для моей новой железной дороги, так что дарю. Я назвал ее Куколка.

Отсутствие моей реакции удивило его. Страсть к железной дороге, которую он передал мне, как и интерес ко всему остальному, покинула меня с тех пор, как в моей квартире воцарились пустота, тишина и скорбь.

– Прости, Тома, но я уже не в теме. Сейчас паровозики и я – дело прошлое… Знаешь, мне теперь вообще ничего не интересно…

– Куколка – это совсем другое дело! Этот паровозик – какая-то волшебная штука, ты должен попробовать! Я уже заправил горелку бутаном. Добавишь капельку масла и воды в тендер, и она катается целый час. Вот увидишь, у нее такой успокаивающий гудок, ее общество приятно. Она будет поднимать тебе настроение в трудные минуты…

Он поставил модельку на стол.

– О Сюзанне по-прежнему ничего? – Он взял меня за руку, как старший брат.

– Ничегошеньки, ну вообще ничего. Ни малейшего следа нападавшего. Если бы у меня была хоть какая-нибудь зацепка, улика, чтобы я понял, жива она или нет! Что за мука – пребывать в сомнении, в постоянном страхе вот так, случайно, на повороте тропинки наткнуться на труп собственной жены… Я ужасно боюсь будущего, потому что завишу от информации, которой не владею… судьба моя практически в руках похитившего ее подонка…

– Рано или поздно ты узнаешь правду.

– Всем сердцем надеюсь. – Я сделал вид, что задумался о другом, и скорчил некое подобие жалкой улыбки. – Послушай, оставайся, делай с моим компьютером все, что нужно. А мне надо уйти. Если хочешь, днем пообедаем вместе. Зайди за мной на Набережную, поедим в «Вер-Галан». Ты со своей Йенней не договаривался?

– С Йенней? Да я целыми днями жду ее! Она, словно северное сияние, исчезает с утра, чтобы вновь появиться только вечером. Ладно, значит, в полдень… Я за тобой зайду. – Он прокашлялся. – Франк, как ты думаешь, что может быть в этом скрытом послании? Если он хочет что-то сказать нам, почему бы не заявить об этом открыто?

– Тома, вот ты богат, у тебя есть миллионы. Зачем ты по-прежнему ходишь в казино, зная, что рискуешь все потерять?

– Чтобы… наверное, ради возбуждения, доставляемого мне игрой?

– Вот и ответ на твой вопрос.

* * *

Свою шахтерскую карьеру мой дед закончил бригадиром горных мастеров в шурфе-13 в Лоос-ан-Гоеле. Подростком он начинал чернорабочим, потом стал забойщиком, крепильщиком, откатчиком, починщиком, мастером и, наконец, бригадиром мастеров. Вообще говоря, глыбы угля брали тебя в плен на добрую половину жизни, и если удавалось избежать смертельного поцелуя рудничного газа, то тебя непременно губил силикоз[12 - Силикоз – наиболее распространенный и тяжело протекающий вид пневмокониоза, профессиональное заболевание легких.]. Если уж суждено было родиться под землей, то и умрешь под землей, и дети твои умрут под землей, в пасти чудовища. Но только не мой дед…