Бесприютный

– Что там было с этим телефонным звонком?

– Мне позвонили в кафе, где я работал, особенно по средам. Хозяин сказал, что спрашивают Клемана Воке, значит, меня.

– Так, – кивнул Луи.

– В телефоне спросили, хочу ли я работу с аккордеоном в Париже, в одном новом ресторане, будут очень хорошо платить по вечерам. Он слышал, как я играю, и у него была такая работа для меня.

– А дальше?

– Хозяин сказал, что я должен сказать «да». И я сказал «да».

– Как называется это кафе? То, в Невере?

– «Глаз рыси», вот как.

– Значит, ты сказал «да». И что потом?

– Мне все объяснили: в какой день я должен приехать, в какую гостиницу пойти, какой конверт мне дадут, название ресторана, где я буду работать. Я сделал все, как мне сказали, значит, буква «а», я приехал в четверг, и буква «b», я сразу пошел в гостиницу, и буква «с», мне сразу дали конверт с авансом.

– Как называется гостиница?

Клеман Воке молча пошевелил губами.

– Гостиница с шарами. Гостиница Трех Шаров, или четырех, или шести. В общем, много шаров. На станции Сент-Амбруаз. Я смогу ее найти. Там моя собственная фамилия в книге, Клеман Воке, телефон в номере и ванная. Он позвонил и сказал, что они задерживаются.

– Что это значит?

– Они задерживаются. Я должен был начать в субботу, но ресторан еще не был готов, потому что ремонт задержали на три недели. Он сказал, что я пока буду делать другую работу. Вот так я лично и стал следить за женщинами.

– Постарайся рассказать так хорошо, как только сможешь, – попросил Луи, наклоняясь к нему. – Это ты придумал насчет женщин?

– Придумал насчет женщин?

– Говори яснее, черт тебя возьми! – накинулась Марта на Луи. – Ведь видишь, что парню тяжело. И так история запутанная, представь себя на его месте.

– Это ты придумал найти этих женщин? – продолжил Луи.

– Придумал найти женщин для чего? – спросил Клеман.

Он замолчал, озадаченно раскрыв рот, держа руки на коленях.

– Что ты хотел сделать этим женщинам?

– Я хотел подарить им цветок в горшке и последить за их…

Парень нахмурился, шевеля губами.

– …за их нравственностью. Это слово сказали в телефоне. Я должен был следить за их нравственностью, чтобы ресторан был спокоен за их поведение, когда женщины будут там работать. Официантками.

– Ты хочешь сказать, – спокойно сказал Луи, – что этот человек попросил тебя следить за будущими официантками и докладывать ему?

Клеман улыбнулся:

– Ну да. У меня лично были два адреса и две фамилии. Я должен был начать с первой и продолжить со второй. Потом была бы третья.

– Постарайся вспомнить точно, что сказал тебе тот человек.

Последовала долгая пауза. Клеман Воке шевелил губами и прижимал палец к носу. Марку показалось, что так он пытается заставить мысли выйти из своей головы. И, как ни странно, у него, похоже, получалось.

– Я буду говорить его голосом, – сказал Клеман, нахмурив брови и прижав ноздрю. – У него голос ниже, чем у меня. Я буду говорить так, как мне лично запомнилось: «Первую девушку зовут так-то, с виду она ведет себя хорошо, но ни в чем нельзя быть уверенным. Она живет на улице Аквитании, дом такой-то, и ты пойдешь убедиться в этом. Прятаться необязательно. И ты не устанешь. Стой на улице и смотри, водит ли она кого-нибудь к себе, мужчин, например, ходит ли она покурить в кафе или выпить, ложится ли она спать поздно или как. Для этого надо смотреть на свет в ее окне. И рано ли она встает или как. Будешь следить пять дней, пятницу, субботу, воскресенье, понедельник, вторник. Потом купишь цветок в пластмассовом горшке и отнесешь ей подарок от ресторана, чтобы посмотреть, как у нее дома. Я тебе позвоню в среду, и ты мне все расскажешь, а потом будешь делать то же самое со второй девушкой, какой, я тебе скажу».

Клеман шумно вздохнул и взглянул на Марту.

– Он лучше говорит, – сказал он, – но я все точно повторил. Эту работу я должен был делать, пока ресторан не откроется. Но он гораздо лучше говорит. Значит, буква «а», я был в сквере Аквитании и делал мою работу. Хотя, впрочем, буква «b», девушка вела себя очень хорошо, что я сам лично заметил, и в среду я выбрал красивый папоротник в горшке и позвонил ей в дверь. Папоротники хорошо пахнут. Она очень удивилась, но цветок взяла, а меня к себе не пустила, она очень серьезная была, я не видел, как у нее дома, и огорчился. Потом, буква «b»…

Тут Клеман впервые запнулся, он явно был чем-то обеспокоен и повернулся к Марте.

– Я уже говорил букву «b», Марта? – прошептал он.

– Ты остановился на «с», – подсказала Марта.

– Буква «с», – продолжал Клеман, снова повернувшись к Луи, – я пошел к другой девушке и следил за ней с понедельника. Она вела себя не так хорошо, она жила на улице Башни Аббатис, и было совсем непохоже, что она скоро будет официанткой. Она не водила к себе мужчин, зато виделась с ними на улице, они вместе уезжали на синей машине, и она возвращалась очень поздно. Несерьезная девушка. И буква «d», я все-таки отнес ей цветок, но я выбрал папоротник поменьше из-за этого типа на синей машине, который мне не нравился. Она тоже взяла цветок, но тоже была удивлена и тоже не впустила меня к себе. И я закончил свою работу. По телефону тот человек из ресторана меня похвалил и сказал никуда не отлучаться, он мне скоро скажет, где живет третья девушка, я не должен был никуда выходить. Никуда.

– И ты сидел у себя в номере?

– Нет. Я через день вышел. Я пошел выпить кофе в кафе.

Парень умолк, раскрыв рот, и поглядел на Марту.

– Ничего страшного, – успокоила она его, – продолжай.

– Ну вот, а там, – запинаясь, проговорил Клеман, – были люди и газета, они ее читали. Они говорили название улицы и фамилию умершей девушки.

Клеман внезапно занервничал, встал и зашагал по комнате между кроватью и умывальником.

– Ну вот, – запыхавшись, сказал он, – это все.

– Но о чем ты подумал в кафе?

– Чтоб все провалилось! – закричал вдруг Клеман. – Не могу я больше рассказывать, хватит, слов больше нет! Я уже все самолично Марте объяснил, она может вам сказать! Не хочу больше, я устал от этих женщин. Когда я лично о них думаю, начинаю их хотеть.

Марта подошла к Клеману и обняла его за плечи.

– И он прав, – сказала она Луи, – ты парню всю голову заморочил своими вопросами. Знаешь что, малыш, – сказала она, повернувшись к Клеману, – пойди-ка ты прими душ, хотя бы минут пять постой под душем, я тебе скажу, когда хватит. И голову сполосни как следует.

Клеман кивнул.

– Раз уж так, – сказал Луи, открывая чемодан, – скажи ему, пусть наденет вот это. А мне пусть свои шмотки отдаст, мы их спрячем.