Крош. К.А.

– Ну прости, прости, прости меня, обещаю что это в последний раз- -Опять последний, сколько ещё будет таких последних? Прошлый раз был последний, позапрошлый тоже был последний. Сколько уже раз ты мне обещал? Почему ты не можешь понять то, что ты пьяный, вообще не похож на человека.– Шёпот за дверью перешёл в тихий разговор -Ну прости, сам не понимаю как это получилось, но больше ни-ни.-

Меня разбудили препирательства, происходившие шёпотом, в коридоре, за дверью моей комнаты. Мои глаза закрыты, а я ещё не совсем ушёл из царства сна и всё что я хочу в данный момент, это вернуться обратно, в тепло и спокойствия небытия, но голоса не дают мне этого сделать. Это кто же там такой упёртый, настырный и нудный, как будильник, отставленный от кровати на не досягаемое расстояние. Я отвернулся к стене и попытался накрыть голову подушкой. Кровать подо мной отозвалась звоном панцирной сетки и от этого звука, мой сон моментально слетел. Это куда же меня занесло, это где же я вчера умудрился уснуть и самое главное у кого? А в коридоре тем временем, в шёпот двоих, вмешался ещё один. —Бесстыдник, у тебя сын растёт, а ты ведёшь себя непотребно. Как ты на работу сегодня пойдёшь? Да ладно как ты, как мне теперь людям в глаза смотреть, ведь стыдно, весь район тебя вчера видел. Дочка даже не думай о том, чтобы его прощать.-

Я открыл глаза и увидел до боли знакомую, но уже давно оставленную далеко в прошлом комнату. Рядом со мной лежал рыжий медведь, с глазами пуговками, над кроватью, на стене, висел ковёр с таинственными узорами, потолок белёный мелом, а дверь комнаты крашеная кисточкой и только обои с какими-то нелепыми, но яркими завитушками, выбивались буржуйской вычурностью, из советского минимализма. Я попытался поднять игрушку, но медведь оказался для меня слишком тяжёлым, и сил хватило лишь перевернуть его, заставив зарычать. В коридоре разом смолк возбуждённый шёпот. —Что это за хлень со мной случилась? – Меня напугал мой-же, но слишком тоненький и высокий, детский голос. Я попробовал прокашляться, но это не помогло, голос так и остался детским, а в комнату просто-таки влетела моя мать, но только очень молодая, настолько молодая что я её такой даже не помнил. —Костя, ты что кашляешь, горлышко болит? – -Нет, не болит, у меня по ходу с башней плоблемы- Недоумевая от обстоятельств, ответил я -С какой башней сынок, тебе приснилось что-то? – -Если честно, то мне кажется, что я до сих пол сплю.– Тут в комнату, в чуть приоткрытую дверь, улыбаясь заглянул дед и показал мне из под тешка, конфету. —Костик, иди скорей ко мне.– Я не долго думая, но так чтобы не видела мать, показал деду средний палец, во всем известном жесте. Но дед даже не подумал обидеться или как-то рассердиться, он точно, ещё ни когда в своей жизни, такого жеста не видел и совершенно точно понятия не имел, что он означает. Дед исчез, а вместо него в комнату вошёл отец, верзила с длинными, черными, прямыми волосами и свисающими усами. —Валь ну что, мы так и будем уговариваться? Ну ты уж прости меня.– Мать поднялась с кровати, опять звякнув панцирной сеткой, уверяя меня этим звуком, в реальности стоящей перед глазами картины. Слёзы сами собой навернулись на мои глаза, и я еле удержался, чтобы не разрыдаться. Так реагировал мой детский организм на стрессовую ситуацию. —Костя, что ты? Так сильно в садик идти не хочешь? – Мать вопросом подсказала мне ответ, поэтому я только кивнул и утер ладошкой выступившие слёзы, постепенно успокаиваясь и смиряясь. -Валь.– Отец снова обратил внимание моей матери на себя. —Вечером поговорим, а теперь давай собираться, а то мне ещё Костю в садик вести.-

Я слез с кровати и огляделся в поиске одежды. Не найдя ни чего приличного, как был в трусах, попытался отправиться в туалет, но дорогу мне перегораживал отец. —Слышь Алкозавл недоделанный, ты что тут лазкапустился.– Сказал я и осёкся, подумав что наверное не стоит так разговаривать с тем, кто в несколько раз больше чем я. Отец первый раз за утро не понимающе глянул на меня и прогудел с каким-то удивлением. —Чего? – -Ни чего, плайти, говолю, дай.– Я пнул его ногу и кое как протиснулся. —Это чего он сейчас такое сказал? – спросил отец озадаченно, а мать ответила уже занявшись своими делами. -А чему ты удивляешься, от тебя небось нахватался. Костик ты куда собрался- то? – -В тубзик.– крикнул я, скрываясь за дверью комнаты. Каждое слово давалось мне с трудом, а буква «р» вообще ни как не давалась.

На кухне у плиты стоял вездесущий Дед, и вокруг него всё шкварчало, парило и жарилось. Я поглядел на выключатель и понял, что он ещё долго будет для меня не достижим. Какой-то электрический гений, советского периода, придумал делать выключатели света на такой высоте, чтобы дети до них не добрались и не баловались светом, вроде бы всё правильно, но вот вопрос, почему тогда розетки наоборот сделали на такой высоте, что ребёнку было очень удобно сунуть в неё пальцы или простой гвоздь. Мне кажется, и это сугубо моё личное мнение, что электрики в Советском Союзе потихоньку ненавидели детишек.

Маленький мальчик в карьере купался

С высоковольтки провод сорвался

Видно в том проводе ток был крутой

Мальчик бежал по воде как святой.

– Дед, свет мне включи.– Дед, оставив на минуту варево и парево, включил свет и открыв дверь в туалет, с явным интересом смерил взглядом меня и высоту унитаза, а закончив свои вычисления, расплылся в улыбке. Да я и сам уже понял, что сегодня мне эту высоту не взять, если только лавочку подставить. Проблему решила мать, принесшая металлический, эмалированный, горшок. Да жизнь ребёнка трудна, опасна и со всех сторон проблематична.

Теперь я сидел в туалете, разглядывая уже давно позабытую, кирпичного цвета плитку с трещинной в самой серёдке и думал над своим, не завидным положением. С одной стороны, я каким-то чудом получил возможность новой жизни, а с другой стороны, я стал настолько беспомощным, что не смог даже шпингалет на туалетной двери за собой закрыть. Вот же судьба злодейка. Долго размышлять над проблемой бытия мне не дала мать, она без стука открыла дверь и спросила —Ну ты долго ещё будешь тут сидеть, пойдём уже одеваться.-

Одежда приготовленная для меня была откровенно странной. Белая атласная рубашка с воланами вдоль ряда пуговиц и тёмно синие плюшевые шорты, как у Ангуса Янга из AC\DC. Я даже попробовал его фирменное движение, но у меня не особо получилось, меня сильно ограничивали возможности детского организма. Мать глядевшая с удивлением на мои кривляния спросила. —Сынок у тебя точно ни чего не болит? – -Всё нольмально мам, мне бы только шольты заменить на более плиличную одежду и можно хоть в детский сад, хоть на клай света, однохвоственно.– Мать потрогала мой лоб, сомневаясь и обрадовала —Сегодня отпрошусь и пораньше заберу тебя из детского сада.-

Мы вышли из дома настолько рано, что улицы ещё были пусты, а холод заставил табун мурашек пронестись с низу в верх по моей спине и скрыться в волосах на моей голове, поднимая их дыбом. Мать накинула на меня курточку и потащила вслед за собой. С боку, за забором мелькнула пара теней, и скрылись, только угольки глаз уставились на меня из высокой травы. Мелькнула мысль, что это собаки или кошки, мелькнула и пропала, потому что на встречу, как из облака тумана, выплыла дама. Именно дама, а не просто обычная женщина, предпенсионного возраста. Её одежда и манера держать себя, всё говорило о том что это дама, а взгляд её злых, зелёных глаз, заставил мурашки снова пробежать по моей спине и ухнуть в пятки сердце. В момент, когда мы поравнялись с ней, её лицо на миг превратилось в уродливую маску с торчащими клыками, а из под платья мелькнул хвост и тут же снова исчез, пустив по юбке волну. Женщина, пройдя нас с матерью, обернулась уже приняв нормальный вид и улыбаясь, облизнула губы, от чего меня передёрнуло, охватывая страхом. В этот момент из-за забора выкатились, два пушистых как одуванчики, шара и отгородив меня от женщины, ощетинились. Их шерсть при этом слиплась в иголки, а у дамы с лица пропала улыбка. Потеряв интерес, она отвернулась и пошла прочь, а пушистики, тряхнув иголками, расправили их, в мягкий мех и покатились вслед за мной. Всё это время я шёл за матерью, вывернув назад голову, не глядя куда иду, зато разглядывая двух пушистиков, теперь неотступно следующих за нами. Я вспомнил детей ведущих себя точно так же, как и я сейчас и подумал о том, что возможно дети видят гораздо больше чем взрослые. Мне пришлось тряхнуть головой, попытавшись прогнать наваждение, но вспомнив обстоятельства приведшие меня в нынешнее положение, я лишь укрепился в мнении, что действительно у меня с головой наметились серьёзные проблемы, а неведомые мне пушистые существа, так ни куда и не пропали.

Как я ни старался поддерживать темп заданный моей матерью, всё равно не успевал перебирать ногами, постоянно отставая и матери приходилось всё время тащить меня за собой. Так или иначе, но я был рад, когда мы наконец добрались до крыльца детского садика. Два пушистика, сопровождавших меня всю дорогу, откатились в толпу точно таких же существ, сбившихся в кучу рядом с входом в детсад и там затерялись. Конечно, я ни чего не сказал матери о этих пушистиках, не хватало ещё того, чтобы меня посчитали шизофреником и даже если то, что я увидел это глюк, то это всё равно мой глюк и мне с ним жить, а вот как жить уже зависит от меня. Если я промолчу о своих видениях, я буду жить дома, изредка видя этих пушистиков, или открыв людям правду, в больничке под присмотром врачей, напичканный препаратами и непроизвольно пуская слюни.

Над крыльцом всё ещё горела Луна, освещая ступени, ведущие в детсад. Конечно, это была вовсе ни какая ни Луна, а простой круглый светильник, но моя память услужливо подола мне тот файл, на котором были записаны воспоминания моего детства, где этот светильник представлялся мне именно Луной. Мать, наконец дотащила меня в группу и прислонила к шкафчику с нарисованным на дверце ежиком. К соседнему шкафчику также и с таким же глухим звуком, прислонили здоровенного, по моим меркам, бутуза и пока наши матери почти синхронно переобували нас в чешки, (это такие тапочки похожие на обувку нидзя.) я поздоровался. -Хау, Вождь.– Я поднял сжатый кулак, приветствуя бутуза. —Пледлагаю тебе бежать со мной на севелный полюс, у меня есть холошея идея для побега. Лешайся быстлее, ты со мной? – Бутуз отчаянно косил в сторону и вытирал кулачком сопли, совершенно меня игнорируя, зато его мать или наоборот, мать его, меня очень хорошо поняла и не устраивая скандала, подошла к воспитательнице, что-то зашептав ей на ухо. Воспитательница понимающе кивнула, и пообещав родительнице Вождя присматривать за мной, забрала меня у моей матери и повела в группу.

– Вот Костик, смотри какой паровозик, покажи как он гудит.– Она говорила не просто а с интонацией и явно пыталась отвлечь меня от мыслей о побеге. —Могу показать как он летает? – Не обращая внимания на протест воспитательницы, я попытался подкинуть деревянную игрушку, но сил ребёнка не хватило, и паровоз не полетел. Игрушка, которую я в другой жизни мог бы запросто раздавить, теперь не поддавалась моим стараниям, и мне пришлось отступить. Я пожал плечами и изрёк —Лождённый ползать, летать не может.– Воспитательница также как и моя мать приложила руку к моему лбу, но удостоверившись, что температуры нет, успокоилась и ушла, оставив меня наедине с мыслями, что я буду тут делать целый день.

Уйти далеко в свои мысли. о своей дальнейшей жизни и не лёгкой судьбе, мне не дали детишки, заполняющие группу и поднявшие отчаянный гвалт. Мальчишки кричали —Быдышь, он такой. Бум- А девчонки ставили кукол в угол, ругая их за несовершённые проказы, и только Вождь да я стояли одни, друг напротив друга, только я стоял на светлой стороне комнаты, а он на тёмной. Он стоял и смотрел на меня, а я видя к себе такой интерес, показал ему два пальца, в виде английской буквы V. —Пис Вождь.– Он не решительно ответил таким же жестом и комната в его конце посветлела.

От того чтобы не завыть со скуки и безделья, меня спасла нянечка, позвавшая детей завтракать. О, что это был за завтрак – мечта воспитанника детсада, манная каша с кусочком маслица в самой серёдке, хлебушек помазанный маслом и яичко, вкусно до одури, а под финиш ещё и чашка какао с пенкой от молока. А вот дети этот завтрак не приняли, они канючили, куксились и всячески отказывались от еды. Воспитательница ходила от одного ребёнка к другому и уговаривала покушать и следует признать, у неё это как ни странно, но отлично получалось. —Вова покажи нам как ёжики кушают- и Вова показывал, доедая остатки каши. —Маша а ты что сидишь, покажи как птички клюют.– и Маша показывая птичку, доедала бутерброд. —А вот дети посмотрите, Костя какой молодец, всё съел.– Я не удержался и ответил воспитательнице —Мне бы ещё шашлычок под коньячок, для полного счастья, да покулить.– Воспитательница захлопала глазами в недоумении. —Ты что такое говоришь Костя? – -Да ладно, не гони волну Малия Ивановна, шуткую я. А вот мяса в завтлаке явно не хватает.– -Костя, вы ещё слишком маленькие, вам сейчас кашка полезнее. Дети, я правильно говорю? – Детишки, все как один, совершено не имея понятия о чём шёл разговор, дружно ответили «Да» -А я вот не согласен с навязанным обществу мнением.– Вступил я в пикировку с воспитательницей. -С чего это манная каша полезнее холошего куска мяса? У меня вплочем как и у вас, и у всех остальных, есть клыки.– Я показал ей четыре молочных клыка. -Они нужны вовсе не для пелемалывания манной каши, а для того чтобы вцепиться в кусок мяса. Тут, Малия Ивановна, сидят не зайчики с ёжиками, а волчата с лисятами, а значит и колмить нас надо, вовсе не как тлавоядных, а как хищников.– Я повернулся ища глазами Бутуза —Вождь, покажи нам волка.– И Вождь не подвел, он рыкнул так что соседи по его столику отскочили, а один мальчик даже заплакал. —Так Костя, ты идёшь в угол, ты наказан.– Я не ожидавший такого подвоха, гордо посмотрел в декольте Марии Ивановны, благо там было на что посмотреть. -Вам должно быть стыдно, вы наказываете меня за плавду? Но я вынуждено подчиняюсь вашей телонии и готов постоять за плавду, хоть в углу хоть на голохе.– Я скрестил руки на груди и опять уставился на бюст Марии Ивановны. Но для закрепления всё же добавил —Либелте, Эгалите, Флателните.– Но вместо одобрения, получил шлепок по заднице и отправился в указанный воспитательницей угол, по большой дуге, сквозь столики с детьми, напевая Интернационал.

Вставай, плоклятьем заклеймённый,
Голодный, угнетённый люд!
Наш лазум- клател ласкалённый,
Потоки лавы мил зальют.

Проходя мимо бутуза я ударил себя в грудь и показал уже знакомый ему знак V, он встал и ответил мне таким же приветствием, а вслед за ним поднялись ещё несколько мальчишек. —А ну сели все быстро, я вам покажу либерте.– Воспитательнице хватило одной фразы, чтобы развеять весь революционный порыв дошкольных масс, усмиряя бунт в самом зародыше.

В углу я простоял не очень долго, меня как и всех детей вывели на прогулку, правда не забыв пообещать, продолжить моё наказание уже на улице. Оказалось, что говорить о равенстве и братстве гораздо легче, чем самому одеть сандалии, это для меня стало не посильной задачей, моторика рук была в зачаточном состоянии, но я упорно пытался втиснуть хлястик в пряжку и закрепить его там. Тут передо мной, с грохотом опустилась нога, уже обутая в сандаль. Хлястик сандаля на этой ноге, был просто подвёрнут внутрь, понятное, простое, а самое главное эффективное решение, я поднял голову и увидел вождя. Он ударил себя в грудь и показал мне знак V. Я также подвернул хлястик на втором сандале и отсалютовал вождю таким же жестом. Объединение малышей в тайное общество, прервала воспитательница, не на миг не забывающая о моей склонности к побегу. Она поставила меня в пару с девчонкой, дав той инструкции и мотивировав её словом. —Ира ты девочка взрослая и умная, смотри за Костиком чтобы он ни куда от тебя не ушёл. Хорошо? – Ира – серьёзная девочка здесь и сейчас, но в будующем отвязнная оторва, которую я, в дни своей юности узнал вдоль и поперёк, с эмоциями робота схватила мою руку. Она восприняла просьбу воспитательницы как приказ и кивнула, а я почувствовал как кисть моей руки, сдавили железной хваткой, пальчики этой хрупкой на вид девочки. —Илиша, я отклою тебе тайну, нам никода не быть вместе, ты даже когда выластишь и станешь класавицей, всё лавно меня не сможешь уделжать.– Пальчики девочки ещё сильнее сжали мою руку, а её губы вытянулись в две ниточки и побелели.

На улице нас встретили пушистики. Небольшой отряд отделился от общей группы этих, несомненно таинственных существ, резвящихся перед входом в детсад и окружил вереницу детей. Около каждого ребёнка было по одному пушистику и только около меня их было двое. Разных цветов и рисунков на мехе, они были одинаковы, но в тоже время не похожи друг на друга и только мои были близнецами, да ещё пушистик Вождя отличался от остальных своими богатырскими размерами. Дети точно видели пушистиков, кто-то гладил, кто-то играл с ними как с мячиком. Я представил как выглядит поведение детей, для тех кто не видит пушистиков и получилось вполне себе нормальное поведение группы детсада на марше к игровой площадке. Я тоже погладил сначала одного, потом второго Пушистика, свободной рукой, ведь вторая рука была намертво зажата в Иришкинной ладошке, и не что на всём свете не могло разъединить нас, лишь только воля воспитательницы. Эти пушистые создания, видимо и были теми Ангелами-хранителями, про которых я так много слышал, но ни когда не видел. Если ребёнок падал, то пушистик успевал смягчить собою падение, и ребёнок оставался невредим, если ребёнок получал рану, то она была не такой глубокой, какой могла бы быть. И дети с огромным удовольствием пользовались этим.

Естественно, что копаться в песочке или качаться на качелях, мне было совсем не интересно, но и бежать из садика было нереально, воспитательница, предупреждённая мамой Вождя, не сводила с меня глаз, а Иришка всё ещё не выпускала мою руку. Да и бежать было откровенно говоря, пока некуда и не зачем. Мне оставалось только одно, смириться и постараться вписаться в игровой процесс. Поэтому я решил начать тренировку своего тела и пусть пока не физическими упражнениями, а хотя бы, наработать моторику рук, так как даже застегнуть пуговицу в нынешних условиях у меня плохо получалось. Избавившись, естественно с разрешения воспиталки от Иришки и пообещав, что не предприму ни каких действий к побегу, я занялся изготовлением инвентаря для разминки. Технику владения шестом я знал, но вот мои руки, ни чего не помнили, и поэтому я часто ронял сломанную ветку, которая заменила мне шест. Вождь стоял рядом и во все глаза смотрел на мои попытки, обуздать непокорную палку. —Вождь, вставай рядом.– тот довольно кивнул и я отдал ему свой импровизированный шест, а себе сломал новый. Теперь мы вдвоем, пока ещё медленно начали постигать комплекс.

Возвращаясь в группу с прогулки, я лицом к лицу встретился с несправедливостью, в виде электрика снимающего Луну со входа в садик. Эта падла не только похитил Луну, как тот крокодил у Чуковского, так он ещё шлёпнул воспитательницу по крупу, причём на глазах невинных детишек, чем довёл воспиталку до слёз и у меня появилась цель.

Я, теперь самостоятельно отбился от девчонки, аккуратно вывернув ей кисть, крепко сжимающую мою руку и отстав от группы, свернул к электрическому щитку. Без труда нашёл нужный выключатель и подал напряжение на бывшую луну. Электрик рухнул со стремянки не сразу, я к этому времени успел закрыть за собой дверь в раздевалку, но рухнул он так громко что грохот его падения слышали все. —Костик, что там? – Я до конца прикрыл дверь —Мария Ивановна угадайте загадку. Летит, кличит, когтями машет, но не птица. Кто это? – Воспитательница выглянула в коридор и увидев что электрику уже оказывают помощь, вернулась обратно.

Дальше, по плану детского учреждения, дети, ну и я вместе с ними, лепили фигурки из глины, наверное в то время не было пластилина, а вот грязи, в нашем случае глины, хватало во все времена. Однако это занятие очень помогает в развитие моторики, поэтому я отдался ему с головой. У меня очень узнаваемо вышел зайчик, состоящий в интимных отношениях с ёжиком. Понимая, что это не естественно, а самое главное больно, я прилепил зайчику слёзки. На вопрос воспитательницы —Что это? – Я спокойно ответил —Это зайка ловит ёжика, поймал его плактически.– Воспитательница с сомнением посмотрела на фигурку а потом на меня. —Пожалуй я покажу это твоей маме.– я кивнул соглашаясь и нечаянно задел фигурку стоящую на самом краю стола, локтём. —Я сейчас всё починю- Я быстро переделал композицию и теперь ежик и зайка танцевали, но если композицию перевернуть в горизонтальное положение, то всё возвращалось на круги своя и зайка снова плакал. Воспитательница ещё немного понаблюдала за моими махинациями, но потом, встряхнув головой, как бы отгоняя наваждения, пошла смотреть поделки других детей.

Следом был урок музыки на котором дети разучивали песню «Мы красные кавалеристы и про нас» во время куплета, несколько мальчиков должны были скакать на палках с фанерными конскими головами, я тоже входил в число счастливчиков, но скакать не стал —Конь заболел, скакать не может.– Объяснил я своё поведение, воспитательнице. —Тогда отведи своего коня в угол, да и постойте там с ним на пару.– Я пожал плечами и в полной тишине запел.

Выйду ночью в поле с конём,

Ночкой тёмной тихо пойдём.

Мы пойдём с конём по полю вдвоём,

Мы с конём в угол пойдём.

Идя в угол я допел и второй куплет

Ночью в поле звёзд благодать…

В поле никого не видать.

Только мы с конём по полю идём,

Только мы с конём в угол идём.

В углу я вместе с конём простоял до конца занятий и уже из угла, сдав фанерную конягу воспитательнице, отправился на обед.

Обед порадовал гороховой кашей, которая отлично била в цель, запущенная с ложки как с катапульты, пока не было воспитательницы. Дети быстро переняли мой способ избавиться от каши, поэтому выявить зачинщика не представлялось возможным, а значит в угол поставили не меня а других, не сумевших вовремя остановиться. Потом был тихий час на раскладушках, во время которого за мной пришла моя мать.

На выходе из детского садика, снова встретился с электриком, стоящем на лестнице. Я лишь сделал вид что сейчас потрясу лестницу, а электрик воспринял мою угрозу как реальную и схватился забинтованными руками за лестницу. —Эй мамаша, ты что за своим сынишкой не смотришь.– Но вот чего ему было не промолчать, ну вот что за чёрт потянул его за язык? —Лот заклой, а то снова током шалахнет.– Толи у него хватило ума мне не ответить, то ли мать меня быстро увела, но перепалка не продолжилась. Я лишь успел крикнуть на прощание —Чтобы луна завтла сияла как новая.– и погразил ему кулаком. Всё садик остался за спиной.

По пути зашли в магазин, с отпугивающем названием «Универсам», в котором я был награждён шоколадкой «Белочка», не за что, просто так. О что это был за шоколад, мечта всех детей того времени. В остальном, магазин не вызвал во мне положительных эмоций. Синие стены с широкой красной полосой, серый пол и отдающая эхом пустота. Продавщица даже не встала к прилавку, когда мы вошли в магазин, продолжая разглядывать журнал «Огонёк». И это было не удивительно, ведь её удерживали несколько чертенят, а один, видимо особо одарённый, рисовал на глянце журнала, радужные картины грёз продавщицы. Даже моя мать, лишь мельком взглянув на раскрытый журнал, застыла в ступоре и только мой рывок за руку привёл её в себя. Я же, во все глаза таращился на чертенят, сомневаясь в своём рассудке. А те в свою очередь, также как и я, сомневаясь в моём рассудке, корчили мне свои рожи и показывали неприличные жесты, которые ребёнок, в моём нежном возрасте, не должен видеть и понимать по определению.

Единственным ярким пятном в этом магазине, на которое я сумел отвлечься, выделялась пирамида консервных банок, на которых была надпись «фрикадельки в томатном соусе». В общем и целом, удручающее зрелище. Да и сама продавщица, также не внушала оптимизма и была скорее продолжением места, в котором работала. Она была распухшей копией нормальной женщины, а висевшие на ней чертенята, лишь усугубляя, подчеркивали её убожество.

А вот за хлебом мы зашли в магазин с надписью «Хлеб» и попали в совершенно другой, обволакивающий запахом ванили, совершенно прекрасный мир. Продавщицы добрые с румянцем, вкусные запахи, с сладкими нотками и много людей, но все без исключения улыбчивые, окутанные аурой добра и умиления. Меня сразу одарили конфетами, незнакомые люди и моя мать не запретила мне принять эти подарки, совершенно уверенная в чистоте помыслов этих людей.

А вокруг были прилавки, ломящиеся под свежим хлебом. Круглый чёрный, продолговатый поклеванный, квадратные буханки белого, а ещё батоны и во главе пышный каравай. Дальше бублики, баранки, рожки, сухари, кексы, разнообразные пряники и конфеты. А ещё халва, в виде огромного камня, лежащего на промасленной бумаге, с оплывшими, от жары, краями, всяческие пирожные, от курабье, до ромовых баб. И всё это бесстыже фонит запахами, дразня и маня мой не окрепший детский организм. Так и подмывало заканючить, чтобы мать купила что-нибудь. Апогеем всего были маленькие феи, разгоняющие своими крыльями, эти сногсшибательные запахи, по всему магазину. Я смотрел на фей с тем же самым удивлением как и на чертей в универсаме, но сюда ещё примешивался восторг от их красоты. Феи улыбались мне, пролетая мимо на таком расстоянии, чтобы я не смог их поймать, а меня прям подмывало схватить одну из них, настолько они были красивы. В себя я пришёл только на улице, на ветру, отрезвившем меня от умопомрачительных запахов и сногсшибательных фей.

Пушистики, не заходили со мной в здания, всегда оставаясь дожидаться меня на улице и каждый раз при моём появлении, проявляли неподдельную радость. Кстати ни у одного взрослого не было таких провожатых, зато у всех детей, встретившихся мне, обязательно был такой Пушистик как у меня, но только один. Мир изменил свой порядок и я начал с этим сживаться.

4

Ларва подскочила с постели, испытав боль, будто змея ужалила её в самое сердце, и сон слетел. Из-за недавнего сна, а быть может из-за своей молодости или неопытности, но она ни как не могла понять, что с ней произошло, от чего такая боль пронзила её сердце. За окном, ночь сдавала свои позиции, ещё очень раннему утру, а её помощники, два беса-близнеца по фамилии Сруль, взятые в кредит на 666 дней, под смешные проценты, усердно делали вид, что беззаботно спят, изредка попукивая серными выбросами. Им совершенно точно было плевать на свою хозяйку, и на тех, кто её только что атаковал, испортив ей сон и её энергетическое состояние. А состояние требовало срочного вмешательства. Она физически ощущала отток своей жизненной энергии, с таким трудом собранной, за ещё не прошедший месяц, после её первого шабаша.

– Подъём бездельники, хватит дрыхнуть и пускать серо-водород, итак дышать нечем.-Она пнула ногой ближнего к ней беса, а тот как будто только и ждал этого, пнул соседа. —Зачем обижаешь хозяйка, у меня чистый метан, это вот у Бруля серо-водород.– Бруль в обратку пнул Вруля. —Врёш ты всё Вруль, у меня тоже метан, ну иногда бутан, а серо —водород, вот.– Бруль кивнул было на хозяйку, но заметив с какой злостью она на него смотрит, перевёл стрелки. —У соседей серо-водород, вот.– -Ну-ка вы два Сруля, прекратить выяснять, кто из вас больше сруль. Меня только что атаковали и теперь тянут из меня жизненную силу и я хочу чтобы вы мне помогли справиться с этим, и доказали что я не зря вас приобрела.– Вруль немедленно начал делать пасы своими лапами, уставившись на грудь Ларвы и потихоньку подвывая —Вижууу… хозяйка, всё вижууу… – Но так и не успел объяснить толком, что он там видит, потому что получил подзатыльник от брата. А вот Бруль, чётко объяснил начинающей, молодой ведьме, что на неё никто не нападал, а тянет из неё силы её собственное колдовство, перевёрнутое неведомым образом против неё. —Ларва я с такой ворожбой первый раз встречаюсь, но не сомневаюсь лишь в одном, это колдовство твоё собственное. Вот посмотри сама.– Бес махнул хвостом, и Ларва увидела белые пульсирующие нити, идущие от её тела в разные стороны и лишь одна нить, более толстая, в сравнение с другими, выделялась на общем фоне краснотой адского пламени и шла она прямиком в сердце. Нити как тончайшие шланги закачивали энергию в её тело, а нить выделяющаяся красным наоборот откачивала, но это точно была её нить, она узнала её по плетению. Ларва попыталась оторвать эту нить от себя, но рука прошла через энергетические потоки, не встретив абсолютно ни какого сопротивления. —И как мне с этим справиться? – Ларва ощутила лёгкую панику и нервозность.

Слово, снова взял Вруль, а Бруль теперь ему не мешал. —Первый способ самый простой и приятный для всех, потому как через постель. В этом случае мы с Брулем готовы взять на себя эту опасную долю, быть твоими партнерами.– Ларва скривилась. —Нет, нет и нет.– -Ларва, деточка, ну не будь такой Фи, ты даже не представляешь от чего отказываешься.– Кружа вокруг Ведьмочки, проникновенно вещал Вруль. -Мы с Брулем самые ласковые бесы в нижнем мире.– Хвост Вруля, пока он говорил, уже обвил, стройную ножку молодой ведьмочки, а его кисточка скрылась под её короткой сорочкой. Ларва закатила глаза и закусила нижнюю губу, но вдруг приподняла ногу и наступила на основание хвоста Вруля, от чего хвост задёргался попытавшись вырваться и свалился с прекрасной ножки, видимо так и не достигнув цели. —Я тебе кто, хозяйка или лярва подзаборная? Если ещё раз твой хвост проделает нечто подобное, без моего на то соизволения, оставлю без хвоста. А теперь продолжай.– Она убрала ногу с хвоста Вруля, и тот побито поджал его. —Пусть дальше Бруль тебе обьясняет.– Обижено прошипел Вруль. Бруль сморщил рыло но продолжил. —Зря ты так хозяйка, Вруль плохого не посоветует, вот только неправильно он номера способов расставил, за такую вольность нехило огрести можно. Второй способ, который на самом деле должен быть первым, это отдать душу дьяволу, подписав с ним договор, и тогда он защитит тебя, как свою собственность, от любого посягательства. —Это точно сразу нет.-