Слезы разлуки

Джессика задумалась.

– Не совсем. Был такой Николас Морроу, но нельзя сказать, что она с ним встречалась. Он по ней с ума сходил, а она даже не смотрела в его сторону.

– А кто этот Николас Морроу?

– Николас Морроу – самый красивый, самый богатый и самый потрясающий парень. Ему восемнадцать, и он живет в одном из огромных особняков на вершине холма. Его отец настоящий миллионер, и сам Николас просто великолепен. Темные волосы, зеленые глаза, фигура... А Элизабет сказала ему, что любит Тодда, и предложила быть просто друзьями. Я просто чуть не умерла от разочарования.

На самом деле, когда Морроу приехали в Ласковую Долину, ей самой понравился Николас. Прояви он хоть малейший интерес по отношению к Джессике, она бы не была такой дурой, как сестрица. Джессика до сих пор укоряла Элизабет, что та отвергла билет в мир вечного богатства и счастья.

– А Николас придет сегодня на вечеринку? Может, тебе удалось бы убедить его, что больше всего подходишь ему ты, а не Элизабет, – проницательно предположила Мэри Энн.

– Не получится, гиблое дело, – вздохнула Джессика.

Чего она только не делала, чтобы обратить на себя внимание Николаса, но он не дал ей повода даже надеяться. Нет, Николас Морроу потерян для Уэйкфилдов навсегда.

«Хотя можно, – пришла в голову Джессики неожиданная мысль, – попробовать убедить его, что Элизабет надо подбодрить после отъезда Тодда!»

Прежде Тодд не оставлял Элизабет ни на секунду. Зато теперь, когда он далеко... Николас и Элизабет! Какая замечательная пара может получиться.

«Элизабет Уэйкфилд, – в глазах Джессики блеснула решимость, – я не дам тебе истомиться и зачахнуть. Николас и я избавим тебя от вечной печали!»

– Разве она не прекрасна? – шепнула Джессика Николасу, кивая на дальний конец зала, где, не замечая ничего вокруг, ее сестра танцевала в объятиях Тодда.

– Да, бесспорно, – признал Николас.

Весь вечер Джессика не сводила глаз с Николаса. Он был еще красивее, чем обычно, в блейзере цвета морской волны и белой крахмальной рубашке.

«Он выглядит гораздо старше и значительнее нас», – отметила про себя Джессика.

– Знаешь, Николас, – доверитально начала она, немного понижая голос, – я уверена, Элизабет не отказалась бы от твоей компании после отъезда Тодда. Ей наверняка будет грустно в первые дни, и твое внимание поддержало бы ее.

Брови Николаса удивленно изогнулись.

– Я бы не сказал по ней, что ей нужно будет общество, – заметил он. – Я думаю, это надолго, если не сказать навсегда.

Джессика весело рассмеялась.

– Конечно, она не подает виду, – прошептала она. – Да и как можно? Сегодня вечер прощания с Тоддом. Но ты ее хороший друг, и скоро ей понадобятся друзья... Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Спасибо, Джес, – сказал Николас, с интересом посмотрев на Элизабет. – Спасибо за намек.

Джессика удовлетворенно кивнула, не упуская из поля зрения Николаса, который пошел к бару, где стояли Инид Роллинз и Уинстон Эгберг. Чем больше она размышляла, тем больше ей нравилась идея соединить Николаса и Элизабет. Конечно, лучше всего было бы, если бы Николас влюбился в нее, Джессику. Но и так Николас будет в тысячу раз лучше для Элизабет, чем Тодд.

Он – как раз то, что ей нужно. Немного старше, с другим взглядом на мир, новый человек. А главное, Николас не переезжает в Вермонт! Правда, теперь, когда Тодд уезжал, он даже нравился Джессике. Приходилось признать, что он тоже недурен собой. У Тодда были свои положительные черты – этого у него не отнять. Но он и Элизабет были как хлеб с маслом: хороши, но невыносимо скучны. Очевидно, что отъезд Тодда дает ее сестре прекрасную возможность расширить свои горизонты. Надо помочь Элизабет увидеть ситуацию в ином свете, она забудет все свои печали и снова будет веселиться.

Кому-то надо спасать Элизабет, пока она не ушла в монастырь, и лучшей кандидатуры на роль спасителя, чем Николас, просто не найти.

– Тодд, давай пропустим этот танец, – шепнула Элизабет, когда снова заиграла музыка. – Мы едва обменялись парой слов за целый вечер. А завтра...

– Пошли на воздух, – сказал Тодд неожиданно охрипшим голосом. – Мне хочется с тобой вместе в последний раз посмотреть на океан. Там и поговорим.

Они незаметно выскользнули на улицу. Ночь встретила их свежестью и прохладой. Элизабет была рада остаться наедине с Тоддом вдали от танцевавшей толпы. Они вышли на пляж.

– Как здесь красиво, – сказала Элизабет, любуясь луной.

– Лиз... – прошептал Тодд, поворачиваясь к ней.

Они оказались в объятиях друг друга. Тодд крепко прижал Элизабет к себе, его сердце бешено колотилось. Он шептал ее имя снова и снова, ища ее губы в темноте. Они слились в поцелуе, его лицо было мокрым от слез.

– Идем, – сказал он, взял ее за руку и повел по влажному песку пляжа.

Элизабет давно не была у воды ночью. Сжимая руку Тодда, она шла вдоль линии прибоя, волны с шумом выкатывались на песок. Но Элизабет почти ничего не слышала и не замечала вокруг – ни сырого песка в сандалиях, ни запаха соленой воды, ни света луны, серебрящего воду. Все ее мысли были о Тодде, о том, как хорошо, что он рядом...

– Лиз, – серьезно начал он, вытаскивая из нагрудного кармана что-то завернутое в салфетку, – у меня подарок для тебя. Ничего особенного, – торопливо добавил он, видя, как просияла Элизабет. – Просто на память, небольшая безделушка, которая была бы всегда с тобой.

Элизабет сначала пощупала, что внутри, потом развернула бумагу и достала маленький золотой медальончик на тонкой цепочке.

– Какая прелесть, – пробормотала она.

В ее глазах стояли слезы.

– Тодд, я никогда не сниму его.

– Мы с отцом говорили вчера о нас с тобой, Лиз. Он считает, что с моей стороны будет эгоизмом претендовать на твою любовь. Он сказал, мне нужно убедить тебя встречаться с другими, но я...

– Я знаю, – Элизабет вздохнула. – То же самое говорят и мне буквально все вокруг – родители, Стив, даже Инид! Но почему мы должны их слушать? Пусть наши сердца подскажут нам, как поступить. И если ты любишь меня так же, как и я тебя...

– Да, – перебил ее Тодд, прижимая ближе к себе. – Как я могу вот так обнимать другую девушку?

– И мне никто не нужен, кроме тебя, – зарыдала она, обняв Тодда как можно крепче. – Как они могут знать, что для нас лучше? И кто лучше нас знает наши чувства?

– Я рад, что ты согласна со мной, – пробормотал Тодд. – Что бы со мной было, Лиз, если бы я узнал, что ты любишь другого?.. Как бы я жил за две тысячи километров от тебя, засыпая и просыпаясь с мыслью, что ты с кем-то другим?..

– Я буду писать тебе каждый день, – снова заговорил Тодд. – Я буду подрабатывать, чтобы звонить тебе почаще. А когда скоплю достаточно денег, приеду навестить тебя.

– Ох, Тодд, – всхлипнула Элизабет, уткнувшись Тодду в плечо, – я так тебя люблю! Я не вынесу разлуки!

– Я тоже люблю тебя, – прошептал Тодд. – Надо держаться и жить дальше, Лиз, не обращая внимания на все советы. Мы не можем забыть о нашей любви только потому, что расстаемся.

– Я никогда тебя не забуду. – По щекам Элизабет струились слезы.

Как пережить следующие двадцать четыре часа? Она будто оказалась в ночном кошмаре, но этот кошмар был реальностью, нельзя было проснуться и заставить его исчезнуть. Ничего, совершенно ничего нельзя было поделать.

4

В воскресенье вечером Джессика, стоя на коленях перед огромным шкафом в кабинете Мэри Энн, перебирала заявки, полученные за последние несколько недель. Попала она туда, воспользовавшись ключами, полученными от Мэри Энн, и не теряя ни минуты, стала искать тех, кому еще не подобрали мужчин для свидания. В каждой папке были анкеты и розовая карточка с пометками Мэри Энн. Фотографии не было, и Джессика по многу раз перечитывала анкеты, мучительно стараясь представить себе этих женщин.

Одна была «высокая, жизнерадостная, со спортивной фигурой», что было совсем не плохо, но она ждала «мужчину старше сорока пяти, желательно врача».