Одинокая в толпе

– Джес, я считаю, что эстафета – это прекрасная идея, – примирительно сказала Элизабет. – Правда. Ты же знаешь, что я поддержала ее с самого начала! А теперь, когда ты уговорила выступить «Друидов», успех гарантирован! Я просто не была уверена, что это те новости, которые нужно выделять в моей колонке, вот и все.

Джессика, похоже, несколько смягчилась.

– Это действительно будет здорово, – сказала она, предвкушая успех. – Все мы будем качаться по часу. Нас восемь человек, это значит, что каждая будет качаться по три раза. Единственное, когда будет не здорово, – посреди ночи, но во всяком случае мы сможем поддерживать друг друга.

Инид рассмеялась и пошутила:

– Это действительно понадобится в три часа утра.

К этому времени они уже подошли к группе, собравшейся на краю автостоянки.

– Какой замечательный день для игры в софтбол! – говорил в это время Кен Мэтьюз, довольно глядя на безоблачное небо.

– Поехали! – воскликнула Джессика. – Хочу добраться до озера Секка, чтобы начать собирать взносы на следующую субботу. – Она многозначительно посмотрела на стоящих рядом. – Я уверена, что вы все обязуетесь внести по доллару за час, не правда ли?

– Ты что, с кресла упала? – пошутил Уинстон, не обращая внимания на раздавшиеся вокруг стенания.

– Разве ты не знаешь, что каламбур – самая примитивная форма юмора? – сверкая взглядом, уколола Уинстона Инид.

– Дайте ему время, – парировала Джессика, – и я гарантирую, что он придумает что-нибудь еще более примитивное!

Элизабет почти не обращала внимания на это добродушное подшучивание друзей, которые спорили о том, в каких машинах ехать. Ее глаза разглядывали происходящее в нескольких метрах от нее, рядом с серебристым микроавтобусом, принадлежавшим Максу Делону, ведущему гитаристу «Друидов». Гай Чесни оживленно разговаривал с Линн Генри, выразительно жестикулируя при этом. Линн, похоже, внимательно слушала.

«Какая же разница», – думала Элизабет.

В первый момент она едва признала Линн – насколько другой делала ее улыбка!

Элизабет поняла, что Линн явно было весело. И она опять удивилась тому, что же за человек скрывался за обычно угрюмым выражением лица этой девушки.

С улыбкой на лице и искрой в глазах Линн Генри на самом деле была почти красивой!

– Ты правда не хочешь играть? – неуверенно спросила Линн, стоя в тени огромного дуба рядом с бейсбольным полем и нервно крутя в руках кусочек листа, который она подняла с травы.

Гай покачал головой.

– Я не такой уж спортсмен, – признался он. – Может, лучше посидим немного и посмотрим?

– Хорошо, – ответила Линн, чувствуя себя несколько ошеломленной.

Она до сих пор не верила, что в самом деле приехала на озеро Секка с Гаем. Когда он спросил ее, хочет ли она ехать с ним, она ушам своим не поверила. У Гая не было машины – он несколько месяцев назад продал свой универсал, – но он сказал, что у Макса в микроавтобусе полно места и тот возражать не будет. И Макс действительно не возражал: микроавтобус был так набит, что один человек погоды не делал.

Замечательным было то, что по дороге в парк Линн нисколько не волновалась. Атмосфера в микроавтобусе была такой легкой и непринужденной, что она совершенно свободно себя чувствовала. Поздоровавшись, никто больше не заговаривал с ней, но ее это устраивало. Ей хотелось просто наблюдать за «Друидами», слышать каждое произносимое ими слово. «Друиды» всегда были ее главными героями. Линн знала все их песни и иногда, играя на гитаре, представляла себя Даной Ларсон – стройной модной блондинкой, которая была солисткой группы.

Теперь, однако, члены группы разбрелись, и она осталась наедине с Гаем. К ней вернулась ее обычная неуклюжесть, и она опять почувствовала себя скованной и несчастной.

Но Гай, похоже, не замечал ее стеснения. Плюхнувшись на мягкую траву, он с удовлетворением наблюдал за происходящим на поляне.

– «Какой чудесный день!» – как бы подумал он вслух.

– Обычно я терпеть не могу подобные затеи, – сказала Линн больше себе, чем Гаю.

Лицо ее залилось краской.

«Идиотка, – резко обругала она себя. – Зачем говорить подобные вещи такому человеку, как Гай!»

Его карие глаза широко раскрылись.

– А почему? – спросил он.

Однако произнес это не так, как ее мать. Голос его прозвучал встревожено – похоже, он действительно хотел знать, почему она так думает.

– Не знаю, – передернула плечами Линн. – Я всегда предпочитала одиночество. Отец умер, когда я была совсем маленькой, и я так долго общалась сама с собой, что, наверное, стала чересчур полагаться на себя. Я вообще-то не очень общительна, – закончила Линн.

Гай поднял с земли травинку и задумчиво посмотрел на нее.

– Интересно, – произнес он. – Звучит знакомо. Иногда я тоже чувствую себя неуютно в толпе. Я говорю себе, что это отчасти из-за музыки – нужно иметь время побыть одному, чтобы работать. Может быть, у тебя то же самое. Может, у тебя тоже творческая натура.

Линн в смущении отвернулась. Как будто Гай смог заглянуть к ней внутрь, проникнуть в ее самые сокровенные мысли.

– Да нет, – ответила она просто, – не думаю. Наверное, я просто стеснительная.

Вдруг ей захотелось о стольком ему рассказать. Хотелось рассказать Гаю про ее гитару, про занятия, которые она ведет теперь в Музыкальном центре. Но она не решалась. Ей было страшно, что он посмеется над ней и посчитает ее глупой курицей, которая надеется на успех в полном борьбы и конкуренции мире музыкальной индустрии.

Поэтому она просто сидела и слушала Гая. Ее потрясало, насколько легко, казалось, было для него делиться своими мыслями. Он с такой естественностью говорил о своем детстве, о своей любви к музыке, о своих планах.

– После школы попробую поступить в консерваторию, – рассказывал он. – Я не смогу учиться в обычном колледже. Может, поступлю в Джуль-ярд, – добавил он. – Или же буду играть в другом ансамбле, чтобы попытаться как-то пробиться наверх.

Линн на секунду закрыла глаза. Она представила Гая за клавишными, выступающим в составе супергруппы. Она прекрасно представила себе его, играющим от всего сердца, а рядом в сверкающем белом платье – солистку, которая привела группу к успеху, – Линн Генри. С новой прической, блестящей кожей, голосом таким сильным и красивым, что люди теряют сознание. После концерта все будут биться за ее автограф, но Гай подхватит ее на руки и пронесет через толпу к ожидающему лимузину.

«Ты была, как всегда, изумительна», – скажет он.

А дальше последует главное чудо: он близко-близко наклонится к ней, притронется губами к ее губам, она крепко обнимет его за шею и они соединятся в страстном поцелуе…

– Гай! – позвала Дана Ларсон, прервав грезы Линн. – Пойдем. Мы тебя повсюду ищем – хотим до начала игры объявить о конкурсе на лучшую новую песню.

Гай вскочил на ноги.

– Прости, – сказал он Линн. – Вернусь через несколько минут.

Линн что-то невнятно промямлила, хотя очень хотела, хоть на этот раз, произнести что-нибудь соответствующее моменту. Вечно она ощущала себя полной идиоткой, пытаясь сделать что-то такое, над чем другие даже не задумывались!

«Песенный конкурс?» – подумала она, неловко поднимаясь на ноги и следуя за Гаем и Даной через залитую солнцем поляну.

Весь класс собрался на бейсбольном поле, а мистер Коллинз дул в свисток и махал руками, пытаясь навести тишину.

– Добро пожаловать на наш ежегодный матч девятых классов по софтболу, – объявил он, улыбаясь в ответ на приветственный взрыв аплодисментов.

Он подождал минуту, пока все утихнут.