Маленькая принцесса

В течение нескольких секунд Бекки не могла выговорить ни слова от изумления, а потом сказала:

– Раз я видела принцессу. Я стояла на улице вместе с народом и смотрела, как богатые господа подъезжали к театру. На одну леди все смотрели больше, чем на других, и говорили, что это принцесса. Всё было у неё розовое – платье, накидка, цветы. Я сейчас же вспомнила о ней, когда увидала вас, мисс. Вы очень похожи на неё.

– Я часто думала, – тихо проговорила Сара, – что хорошо быть принцессой. Не знаю, как чувствуют себя тогда. Я, может быть, попробую представить себе, что я принцесса.

Бекки с восторгом глядела на неё, хотя опять-таки ничего не понимала.

Сара на минуту задумалась, а потом снова заговорила.

– Бекки, – спросила она, – ты слушала, когда я рассказывала сказку?

– Да, мисс, – созналась, немного встревожившись, Бекки. – Я знаю, что мне не следовало слушать, но сказка была такая хорошая, что я не могла удержаться.

– Я очень рада, что ты слушала её, – сказала Сара. – Когда рассказываешь сказки, то всегда хочется, чтобы их слушали с удовольствием. Рассказать тебе эту сказку до конца?

Бекки снова с трудом перевела дыхание.

– Мне?! – воскликнула она. – И я узнаю всё о морском короле… и о маленьких русалочьих детях, которые плавают и смеются… а в волосах у них блестят звёздочки?

Сара кивнула.

– Теперь тебе, должно быть, некогда слушать, – сказала она, – но если я буду знать, в какое время ты убираешь мои комнаты, то постараюсь приходить сюда и понемножку рассказывать тебе, пока не дойду до конца. Это очень длинная сказка, и я каждый раз прибавляю к ней что-нибудь новенькое.

– Тогда я не буду чувствовать, какой тяжёлый ящик с углём, – прошептала Бекки, – не буду обращать внимание на брань и побои кухарки. У меня будет о чём думать, если вы расскажете мне эту сказку.

– Да, я расскажу тебе всё, – подтвердила своё обещание Сара.

Когда Бекки пошла вниз, это была уже не та Бекки, которая поднималась наверх, сгибаясь под тяжестью ящика с углём. В кармане у неё лежал запасной кусок сладкого пирога, она была сыта, и ей было тепло, но не только от пирога и от огня. Что-то другое напитало и согрело её, и это другое была доброта Сары.

После ухода Бекки Сара присела на край стола. Она поставила ноги на стул, опёрлась локтями на колени, а подбородком на руки.

– Если бы я была принцесса, – прошептала она, – настоящая принцесса, то я могла бы давать другим всё, что им нужно.

Глава шестая

Алмазные россыпи

Вскоре после этого Сара получила известие, взволновавшее не только её, но и всю школу и служившее в течение нескольких недель предметом самых оживлённых толков.

В своём последнем письме капитан Кру сообщил дочери поразительную новость. Его близкий друг, с которым он в детстве учился в одной школе, неожиданно приехал в Индию, чтобы повидаться с ним. Он купил большой участок земли, на котором были потом найдены алмазные россыпи. Их уже начали разрабатывать, и по всему видно, что друг его станет обладателем такого богатства, от одной мысли о котором может закружиться голова. А так как он любит его, капитана Кру, то и предлагает ему сделаться его партнёром и разделить с ним это богатство.

Вот всё, что поняла Сара из письма отца.

Всякое другое предприятие, как бы выгодно оно ни было, не вызвало бы большого интереса ни у неё, ни у других. Но алмазные россыпи – это было как будто из «Тысячи и одной ночи», и никто не мог остаться равнодушным.

Саре они казались чем-то волшебным, и она часто описывала Эрменгарде и Лотти лабиринт перекрещивающихся глубоко в недрах земли галерей, на стенах и потолках которых сверкали драгоценные камни. И странные темнокожие люди с тяжёлыми кирками добывали их оттуда.

Эрменгарда приходила в восторг, слушая Сару, а Лотти требовала, чтобы её приёмная мама рассказывала ей про алмазные копи каждый вечер.

Лавиния завидовала Саре, но говорила Джесси, что не верит в существование алмазных россыпей.

– У моей мамы есть кольцо с бриллиантом, а это тот же алмаз, только иначе гранённый, – говорила она. – Оно стоит сорок фунтов стерлингов, а между тем камень совсем небольшой. Если бы существовали алмазные россыпи, то люди разбогатели бы до смешного.

– Может быть, и Сара разбогатеет до того, что станет смешна, – с улыбкой заметила Джесси.

– Она смешна и без богатства, – фыркнула Лавиния.

– Мне кажется, ты ненавидишь её, – заметила Джесси.

– Нет, не ненавижу, – отрезала Лавиния. – Но я не верю в алмазные россыпи.

– Однако ведь откуда-нибудь да добывают же люди алмазы, – возразила Джесси. – А знаешь, Лавиния, что говорит Гертруда? – прибавила она, снова усмехнувшись.

– Конечно, не знаю, да и не интересуюсь нисколько, если дело идёт об этой вечной Саре.

– Да, о ней. Ты знаешь, она ведь любит придумывать что-нибудь необыкновенное. Теперь она представляет себе, будто она принцесса, и старается держать себя так даже в классе. Она говорит, что это помогает ей лучше учить уроки. Ей хочется, чтобы и Эрменгарда представляла себя принцессой, но та считает себя слишком толстой для этого.

– Да, она слишком толста, – сказала Лавиния, – а Сара слишком худа.

Джесси, конечно, и на этот раз не могла не засмеяться.

– Сара говорит, что тут дело не в наружности или богатстве, а в мыслях и поступках.

– Она, вероятно, воображает, что могла бы быть принцессой даже и в том случае, если бы была нищей, – сказала Лавиния. – Станем называть её «ваше королевское высочество».

Уроки в этот день уже кончились, и приятельницы сидели в классе около камина. Это время дня особенно любили все девочки. Мисс Минчин и мисс Амелия по окончании уроков пили чай в своей столовой, недоступном для учениц святилище. В эти часы старшие девочки вели самые задушевные разговоры, поверяли друг другу самые сокровенные тайны, в особенности если маленькие не ссорились и не бегали с визгом и криком, что, надо сознаться, они проделывали почти всегда.

Когда маленькие поднимали шум, старшие обыкновенно останавливали их, причём обращались с ними не особенно вежливо. Они знали, что если шум не прекратится, то явится мисс Минчин или мисс Амелия, и всё их удовольствие будет испорчено.

Ещё не успела Лавиния окончить свою фразу, как дверь отворилась и вошли Сара с Лотти, которая всюду ходила за ней по пятам, как маленькая собачка.

– Вот она – и с этой отвратительной девчонкой! – шепнула Лавиния. – Если Сара так любит её, то почему не держит у себя в комнате? Не пройдёт и пяти минут, как она заревёт.

Лотти внезапно почувствовала непреодолимое желание поиграть в классной комнате и попросила свою приёмную маму пойти туда с нею. Войдя в класс, Лотти присоединилась к маленьким, игравшим в уголке, а Сара села на подоконник и, развернув книгу, стала читать.

Это была история Французской революции, и девочка забыла обо всём на свете, читая описание мук, какие выносили заключённые в Бастилии. Эти несчастные провели много лет в тюрьме, и когда их наконец освободили, они уже забыли, что на свете есть ещё что-нибудь, кроме тюрьмы, и чувствовали себя как во сне. А седые волосы и бороды их были так длинны, что почти совсем закрывали им лица.

Мысли Сары унеслись так далеко от школы, что ей было очень неприятно, когда пронзительный вопль Лотти принудил её вернуться к действительности. Ей всегда бывало очень трудно удержаться от гневной вспышки, если её неожиданно отрывали от чтения.

– Я чувствую тогда, как будто меня ударили, и мне хочется ударить самой, – признавалась она Эрменгарде. – И я стараюсь поскорее опомниться, чтобы удержаться от какой-нибудь грубой выходки.

Саре пришлось опомниться как можно скорее, когда, положив книгу на подоконник, она соскочила на пол с подоконника.

Лотти скользила некоторое время по полу, как по льду, раздражая шумом Лавинию и Джесси, и кончила тем, что упала и ударилась об пол своей пухленькой коленкой. Этого, конечно, не было никакой возможности стерпеть молча. Лотти завизжала и начала колотить ногами по полу, между тем как друзья и недруги окружили её и поочередно то бранили, то старались успокоить ласковыми словами.

– Молчи, плакса! Перестань сию же минуту! – скомандовала Лавиния.

– Я не плакса, не плакса! – захлёбываясь от рыданий, возразила Лотти. – Сара, Сара!