Библиотека моего сердца

– Я тебя не виню, – заявила она. – Эта богадельня все равно никому не нужна. Не стоит тратить на нее силы.

Джун хотела спросить, почему Вера каждый день приходит в библиотеку, раз так ее ненавидит, но прикусила язык и прошла мимо.

В половине четвертого явилась Шанталь.

– Почему тебя не было в пятницу?

– Шанталь, не сердись.

– Ты уже знаешь? Меня назначили ответственной за социальные сети, а тебя выбрали секретарем. Возможно, на следующем собрании ты…

– Меня не будет на следующем собрании.

– Почему?

– Не могу. Прости, я слишком занята.

Лицо девочки вытянулось.

– Неужели тебя не волнует судьба библиотеки? Ты совсем как эти говнюки из совета!

– Все гораздо сложнее…

– Чего тут сложного? Если тебе наплевать, тогда мне тоже.

В пять часов Джун чуть ли не бегом покинула библиотеку; никогда она так не радовалась окончанию рабочего дня. Девушка шла по главной улице, смотря под ноги, однако все равно ощущала взгляды прохожих. Кто-то прошипел ей в спину: «предательница», но когда она обернулась, то заметила лишь молодую женщину с коляской. Джун ускорила шаг и направилась к закусочной «У мистера Конга».

Войдя внутрь, она вздохнула с облегчением: Джордж точно не станет приставать с расспросами и навязывать свое мнение. Однако сегодня за стойкой стоял Алекс, что-то напевая себе под нос.

– Привет! А я тебя ждал! – воскликнул он, завидев Джун. – Я прочитал «Гордость и предубеждение».

– Здорово. – Джун кисло улыбнулась, надеясь, что Алекс по ее лицу догадается, что она не расположена к разговорам.

– Книжка оказалась лучше, чем я ожидал. В некоторых местах слишком затянуто, но Элизабет крута, даже без восточных единоборств.

– Рада, что тебе понравилось. Можно мне курицу в соусе из черных бобов и вареный рис?

– А что ты сейчас читаешь? Порекомендуешь хорошую книгу?

– Алекс, прости, но не мог бы ты поскорее передать мой заказ? Я очень тороплюсь.

– Конечно. – На его лице промелькнула обида.

Алекс ввел заказ в компьютер и принялся протирать стойку. Джун села за столик и глубоко вздохнула, впитывая запах жареного чеснока. На противоположной стене висел портрет суровой китаянки; с тех пор как Джун впервые пришла сюда с мамой, строгая дама каждый раз взирала на нее с неодобрением. Сегодня она выглядела особенно недовольной.

– Извини, не хотела тебя обидеть, – вздохнула Джун.

– Да ничего. Это ты меня прости; я слишком заболтался. Работаю здесь один; так и с ума сойти недолго.

– А я бы с радостью работала одна.

– В библиотеке выдался трудный день?

– Разве ты не слышал? – спросила Джун. Алекс покачал головой. – Совет собирается нас закрыть.

– Ничего себе! Почему?

– Говорят, им урезали бюджет, поэтому они закрывают библиотеки. И не только в Чалкоте.

– В Лондоне то же самое. Да, дело плохо. Вы ведь будете бороться?

– Читатели организовали протестное движение под названием «ЧПОКНИ».

– Чпок… что?

– Да-да, знаю, звучит не очень, – развела руками Джун.

– Когда следующее собрание? Буду рад помочь, пока не уеду.

Джун перевела взгляд на недовольную даму на стене.

– Вообще-то я не принимаю в этом участия.

– Почему?

Девушка приготовилась дать заученный ответ, но задумалась. Разве плохо, если она откроет Алексу правду? Он приехал в Чалкот всего на несколько месяцев и вряд ли кому-то расскажет. В школе он не слыл болтуном.

– Так в чем причина? – настойчиво спросил он.

– Обещай, что не проболтаешься.

– Честное скаутское. – Алекс торжественно поднял три пальца.

Джун сглотнула.

– Совет запретил библиотечным работникам выражать свое мнение по поводу закрытия библиотек. Если я вступлю в «ЧПОКНИ» или буду помогать протестующим, меня уволят.

– Вот черт.

– А еще я не должна никому рассказывать, почему не соглашаюсь участвовать, поэтому все решили, будто мне наплевать на библиотеку, и меня возненавидели. Так что да, сегодня выдался трудный день. – Джун прорвало; слова хлынули из нее потоком. – Я десять лет работаю в библиотеке, а до меня здесь работала моя мама. Нельзя допустить, чтобы ее закрыли. – Она в отчаянии обхватила голову руками.

– Ты можешь чем-нибудь помочь?

– Я ничего не могу сделать, иначе лишусь места в библиотеке. И даже если бы могла – проку от меня никакого.

– Это не так, – осторожно произнес Алекс.

– Помнишь, какой я была в школе? С тех пор ни капли не изменилась: все такая же робкая никчемная трусиха.