Филантропия в Америке

Наиболее дальновидным деятелям фондов стало ясно, что необходима упреждающая организация специальных исследований всей сферы. Следовало обосновать укорененность не только традиционной благотворительности, но и новой фондовой филантропии в американской истории, уместность этой обновленной «третьей силы» в послевоенной экономике и социальной политике, необходимость ее растущего партнерства с государством и бизнесом, поддержку этой сферы пожертвованиями и налоговыми льготами, грантами и контрактами.

Призыв начать подобные исследования пришел, однако, не от университетов, у которых были свои нелегкие испытания в эпоху маккартизма, а от осознавших потребность в их поддержке лидеров фондов.

В 1955 году Фрэнк Э. Эндрюс из фонда Расселл Сейдж, Джон Гарднер (John W. Gardner), президент фонда Карнеги и другие лидеры фондов подготовили создание организации, которая cмогла бы стать «стратегической площадкой» для сбора и распространения информации о фондах. Созданный в 1956 году Foundation Library Center во главе с Эндрюсом, стал публиковать регулярно обновляемый справочник всех фондов (с 1960 г. – Foundation Directory) и двухмесячный журнал Foundation News.

В том же году Эндрюс привлек Мерле Курти (Merle Curti) из Висконсинского университета, ведущего ученого того времени в сфере социальной и интеллектуальной истории, для организации в Принстоне двухдневной встречи историков из нескольких университетов. Они пришли к заключению о «печальном дефиците исторических исследований филантропии» и острой нужде в «программе работ для будущих исследований» этой сферы[11 - Peter D. Hall, Philanthropy and the Welfare State (1945–2000), 2000.].

Именно Принстонская встреча – и гранты, выделенные фондом Форда для М. Курти и других ученых – привели к потоку плодотворных работ, сыгравших важную роль в продвижении филантропии как самостоятельной сферы научных исследований. М. Курти стал в тот период идеологом и организатором систематических исследованием истории и социальной природы филантропии в США. Если, как полагали многие консерваторы в Конгрессе и стране, фонды навязывают стране социализм, то следует, по мнению Курти, представить им и всей стране убедительные доказательства – прежде всего, исторического характера, – что они на самом деле продвигают в качестве альтернативы социализму организованную филантропию, поддерживая в новых формах истинно американские традиции благотворительности и добровольчества.

В 1957 году появилась программная статья М. Курти «История филантропии как сфера исследований», обосновавшая нужду в ее целенаправленном изучении и основные его направления[12 - Merle Curti, The History of Philanthropy as a Field of Research, The American Historical Review, Vol. 62, No. 2, Jan., 1957, pp. 352–363, http://www.jstor.org/stable/1845188].

В статье утверждалось, что филантропия во всей своей широте и разнообразии может быть раскрыта лишь в междисциплинарных исследованиях ее социальной истории. В число ее тем Курти включал религию и гуманизм, экономику и социальное обеспечение, корпорации и право, благотворительные организации и фандрайзинг, терминологию филантропии и биографии выдающихся филантропов.

В 1958 году Курти опубликовал эссе «Американская филантропия и национальный характер»[13 - Merle Curti, American Philanthropy and the National Character, American Quarterly Vol. 10, No. 4, Winter 1958, pp. 420–437, http://www.jstor.org/stable/2710584]. Здесь Курти рассмотрел историю развития филантропии как одной из ключевых идей американской культуры и, отвечая тогдашним критикам и гонителям фондов, показал, что идея эта, издавна укорененная в характере американцев, с течением времени неизбежно меняет свои определения, формы и социальный смысл. И что в наши дни, кроме сострадания, милосердия и гуманности, эта идея включают в себя и назревшие социальные реформы. Отвергая праворадикальную критику фондов, Курти продвигал новое понимание филантропии. Она, по его мнению, является «ориентиром» (index) национального характера американцев, обозначающий стремление к социальному благополучию и одновременно – его «движущая сила» (agent), продвигающая социальные реформы, чтобы достичь этой цели.

Филантропические организации и доноры-индивиды в Америке именно этим и занимаются в качестве альтернативы социализму как советского, так и европейского типа. Чтобы продемонстрировать их лояльность к «американскому режиму» и способность сотрудничать с правительством в его зарубежных программах помощи, Курти опубликовал в 1963 году книгу «Американская филантропия за рубежом»[14 - Merle Curti, American Philanthropy Abroad, 2

ed., Transaction Publishers, 1988, 651 pp.]. Ее считают первым обширным и детальным исследованием истории филантропической поддержки «голодающего и умирающего мира» американским государством, добровольческими организациями и частными лицами за предшествующие 150 лет.

Важным следствием встречи в Принстоне и организационных усилий Эндрюса и Курти стала поддержка грантами фондов Форда и Рассел Сейдж работы известных гарвардских историков Уинтропа Джордана (Winthrop K. Jordan) и Дэвида Оуэна (David E. Owen), подготовивших знаменитую серию книг об истории филантропии в Англии за пять столетий: первый – за период 1480–1660 годов (вышла в 1959 г.), второй за период 1660–1960 годов (вышла в 1964 г.)[15 - – W. K. Jordan, Philanthropy in England, 1480–1660: a Study of the Changing Pattern of English Social Aspirations, George Allen & Unwin, 1959; – David Owen, English Philanthropy, 1660–1960, Belknap press of Harvard university press, 1964.]. Исследования благотворительности и филантропии в Англии – на «исторической родине» США – стали своего рода эталоном для историков, собирающимся заняться изучением эволюции тех же феноменов в Новом свете[16 - David Hammack, Waves of Historical Interest in Philanthropy and Civil Society, HistPhil, June 24, 2015. http://histphil.org/2015/06/24/waves-of-historical-interest-in-philanthropy-and-civil-society/].

***

На призыв Курти к систематизации исследований по истории филантропии в Америке одним из первых откликнулся Роберт Бремнер (Robert H. Bremner), его ученик, коллега и единомышленник. Еще в 1956 году Бремнер опубликовал книгу «Из глубин: открытие бедности в Соединенных Штатах», основанную на изучении не только социальной статистики, но и произведений литературы, искусства и популярной культуры[17 - Robert H. Bremner, From the Depths: The Discovery of Poverty in the United States, New York University Press, 1956.].

В ней Бремнер исследовал, как Америка открыла для себя бедность в качестве социального явления, а не следствия персональной порочности, и как это открытие привело к социальным реформам конца 19-го и начала 20-го веков. Ту тему, которая практически перестала обсуждаться в годы послевоенного экономического подъема и осуждения «социальных излишеств» эры прогрессивизма и Нового курса Рузвельта. Изданная в 1956 году, за десятилетие до начала объявленной президентом Джонсоном «Войны с бедностью» и последующего взлета исследований, посвященных этой проблеме, книга эта до сих пор переиздается в качестве социальной классики[18 - Alice O’Connor, Robert Bremner’s «From the Depths»: An Appreciation, Nonprofit and Voluntary Sector Quarterly, Sept. 2003, vol. 32, no. 3, рр. 441–443. http://nvs.sagepub.com/content/32/3/441.full.pdf+html].

Книга «Из глубин» стала для Бремнера одной из идейных и фактологических опор для его канонической работы «Американская филантропия»[19 - Robert Bremner, American Philanthropy, University of Chicago Press, 1960 (1988). Далее – American Philanthropy, 1988.]. Появление этой сравнительно небольшой работы, вышедшей первым изданием в 1960 году, было обдуманным откликом на встречу историков в Принстоне, и смогла эта книга появиться, благодаря финансовой поддержке организовавших ее издание фондов.

Считается, что именно эта книга Бремнера положила начало систематическому изучению филантропии как специальной сферы исследований. «В то время, – писал в 1988 году, предваряя второе ее издание, Дэниел Бурстин (Daniel J. Boorstin), современник и единомышленник Курти и Бремнера, – это была остро необходимая работа, помогающая осознать и определить здешнюю филантропическую традицию. Она выдержала испытание временем и является до сих пор стандартным кратким обзором американской филантропии, который используют студенты и преподаватели, историки и исследователи, журналисты и политики. Бремнер не был ни сентиментальным ученым, что позднее ему приписывали, ни циничным „разгребателем грязи“, чем стало затем отличаться немало исследователей, выдвигающих на первый план пороки филантропии. Он был неутомимым и благожелательным историком, по-пионерски проложившим путь специальным и систематическим исследованиям филантропии в Америке»[20 - Daniel J. Boorstin, Editor’s Preface – in Robert Bremner «American Philanthropy», 1988, pp. v– vi.].

Бремнер и впоследствии подтвердил репутацию выдающегося знатока истории филантропии в Америке рядом других работ. Среди них подготовленный под его редакцией монументальный, в трех томах, труд «Дети и молодежь в Америке: документальная история» (1970), посвященный публичной политике в этой сфере от эры колоний до начала Великой Депрессии[21 - Children and Youth in America: A Documentary History, 3 vols, Robert H. Bremner, editor, Harvard University Press, 1970.]. В 1980 году появляется работа «Общественное благо: филантропия и социальное благополучие в период Гражданской войны»[22 - R. Bremner, The Public Good: Philanthropy and Welfare in the Civil War, Knopf, 1980.].

Давний интерес к связи истории с литературой, искусством и фольклором позволил Бремнеру в 1994 году подготовить до сих пор знаменитую книгу «Благотворительность и филантропия в истории». Она представляет собой почти энциклопедическое собрание – от древности до нашего времени – историй и рассказов, стихов и баллад, отрывков из романов, биографий и пьес, связанных с благотворительностью и филантропией и помещенных в биографический и исторический контекст[23 - R. Bremner, Giving: Charity and Philanthropy in History, Transaction Publishers, 1994.].

И все же именно «Американская филантропия» была главной книгой Бремнера и всей историографии филантропии в США той поры. Она и завершила первую волну ее интерпретации, явившись фундаментом всех последующих работ по истории этой сферы. Бремнер был по убеждениям несгибаемым либералом старого закала и принадлежал, как и его наставник Мерле Курти, а среди их коллег Дэниел Бурстин, к послевоенной «школе консенсуса» в американской истории. За их спиной были конфликтная эра прогрессивизма начала века, полное страданий и радикализма время Великой Депрессии, кровавая Вторая мировая война, а вслед за ней – начало холодной войны с разгоревшейся в стране антикоммунистической «охотой на ведьм». Неудивительно, что историки этой школы пришли к заключению, что пора исследовать и интерпретировать американскую историю, исходя из того, что американцев объединяет, а не разъединяет. И что главным орудием «американского успеха» в истории является компромисс и консенсус, а не радикализм европейского свойства. Вот филантропия, ее доноры и организации, как раз и были одной из объединяющих сил, поскольку занимались активной публичной защитой не только бедных, но также ценностей и образа жизни всех американцев[24 - Наиболее полную оценку наследия Бремнера можно найти в материалах посвященному ему посмертного симпозиума 2003 года на страницах журнала ARNOVA: Robert Bremner and the Study of Philanthropy in the United States: Four Appraisals. Nonprofit and Voluntary Sector Quarterly, vol. 32, no. 3, September 2003 439–449.].

***

Место наследия Бремнера и других авторов этой школы в историографии американской филантропии, так же, как и последующие попытки его критики и даже развенчания, можно лучше всего понять в историческом контексте той эпохи.

В 60-е годы, на пороге которой вышла «Американская филантропия», заканчивалась эра «послевоенного процветания» в США, когда, на одном его полюсе впервые появившийся и преимущественно белый средний класс достиг высоких для той поры стандартов потребления и образования, а на другом – хронически бесправное и бедное черное меньшинство вело длившуюся десятилетие упорную борьбу за десегрегацию во всех областях жизни, гражданские права и доступ в «общество потребления».

Начавшийся после войны в белом обществе мировоззренческий конфликт «отцов и детей» вызвал в 50-е сравнительно мягкое протестное движение молодых «битников» (Beat generation) против господствующих «буржуазных ценностей» и потребительского образа жизни. В 60—70-е оно переросло в более радикальное движение, в котором слились несколько протестных потоков – против войны во Вьетнаме, «хиппи», «контркультуры» и «новых левых». И все они нередко смыкались с черным движением в городах за десегрегацию и гражданские права.

В этот штормовой период послевоенной американской истории идейным стандартом массовых движений на улицах и площадях городов, так же, как и в интеллектуальной жизни в университетских кампусах и ассоциациях ученых, среди издателей и авторов становится не компромисс и консенсус, а нонконформизм и радикализм. Его проповедниками в США становятся возглавляемые неомарксистом Г. Маркузе «новые левые», противопоставляющие себя «старым левым» – коммунистам, установившим тоталитарный режим в СССР, и социал-демократам, предавшим подлинные идеалы социализма. Долой все партии и профсоюзы, нет доверия парламентской оппозиции, так же, как и соглашательскому рабочему классу, отказавшемуся от революционных традиций ради большей зарплаты, участия в прибылях и высоких стандартов жизни. Все они есть часть «больного общества», захваченного корпорациями военно-промышленного комплекса вкупе с элитой имперского государства и псевдофилантропических фондов. Лишь мобилизация маргинальных его слоев – бунтующей черной молодежи Юга и Севера, радикальных студентов в кампусах, бедствующих иммигрантов в городах, активистов молодежной «контркультуры» и им подобных, действующих как «городские партизаны», позволит это общество преобразовать.

Если в правление Эйзенхауэра (1953—61) – первого республиканца у власти с 1932 года – удалось под давлением консерваторов лишь компромиссом частично сохранить социальные завоевания Нового курса Рузвельта, то сменивший его демократ Кеннеди (1961—63), а затем Джонсон (1963—69) вынуждены были в ситуации массового давления снизу провести серию новых, радикальных для США того времени, социальных реформ (программы «Великое общество» и «Война с бедностью», рождение Медикейда и социального обеспечения малоимущих), вызвавших новую линию раскола в обществе.

Стоит напомнить, наконец, что на внешнем фронте 60-е годы были временем Кубинского кризиса – пика холодной войны, едва не перешедшей тогда в горячую стадию, а также начавшегося еще в 50-е и усилившегося с 1961 года скрытого участия американцев в гражданской войне во Вьетнаме. В 1965 году оно переросло – для «сдерживания коммунизма» в Индокитае – в полномасштабную войну, закончившуюся в 1973 году выводом войск и фактическим поражением США, а затем – долгим и мучительным «вьетнамским синдромом» в общественном сознании и политической жизни Америки.

Как на этом полном внутренних и внешних конфликтов историческом фоне развивалась жизнь американской филантропии, ее наиболее критикуемых, временами «публично избиваемых», но продолжающих расти числом и мощью созданий – частных филантропических фондов? После временного затишья в 50-е в связи с крахом маккартизма и неудачей расследований в комитетах Кокса и Риса, а также примирительного в целом правления Эйзенхауэра, 60—70-е стали и для бурно растущей организованной филантропии, а для крупных фондов, в особенности, временем нелегких испытаний.

***

Наступление на фонды началось как слева, так и справа.

Атаке слева подверглась историческая концепция школы консенсуса. Молодое поколение социальных историков, пришедшее на смену Курти, Бремнеру, Бурстину, принадлежало в большинстве своем к «новым левым», исповедовавшим, как уже говорилось, идею «Большого Отказа» от прошлого и требовавшим перевернуть историю «с ног на голову». Они сочли ошибочным представление «старых классиков» о том, что в течении всей своей истории американцы исповедовали ценности либерального капитализма, политической демократии и неограниченного рынка. Устаревшим стало считаться и их представление об исключительной филантропической щедрости как об одном из определяющих свойств национального характера всех американцев. Эти взгляды, мол, не учитывают всей глубины конфликтов между социальными классами и группами, белыми и черными, богатыми и бедными, мужчинами и женщинами, не принимают во внимание угнетение прав различных меньшинств. Многие историки вернулись к взглядам прогрессистской «школы конфликта» начала 19-го и первой трети 20 века, когда становление промышленного капитализма в США сопровождали классовые и иные социальные конфликты. Откликнувшись на идеи и опыт массовых движений за расовое и социальное равенство 60—70-х гг., новое поколение историков утверждало, что не только прошлая история Америки, но и ее современность по-прежнему полна социальных, расовых и иных конфликтов. И что именно поэтому следует заново интерпретировать понимание филантропии и ее место в их разрешении.

Первая волна новой интерпретации истории филантропии возникла, по мнению историка Л. Фридмана, как раз в этот период[25 - Friedman and McGarvie, 2003, p. 5.]. Так, Клиффорд Гриффин (Clifford S. Griffin), социальный историк, и Дэвид Ротман (David J. Rothman), врач и историк социальной медицины, отошли от традиции Бремнера считать, что филантропы озабочены прежде всего благополучием общества в целом. К. Гриффин в книге «Своих братьев сторожа: нравственное попечительство в Соединенных Штатах, 1800–1865» (вышла в 1960 г.) писал о нередко фанатичной и беспощадной к человеку войне благотворительных обществ за исправление общественной морали[26 - Clifford S. Griffin, Their Brothers» Keepers: Moral Stewardship in the United States, 1800–1865. Rutgers University Press, 1960. К морализаторским благотворительным обществам относят American Bible Society, American Tract Society, American Education Society, American Sunday School Union, American Anti-Slavery Society, American Peace Society и American Society for the Promotion of Temperance.]. Д. Ротман в книге «Рождение психиатрической лечебницы» (1971) описывал устрашающую практику психбольниц, тюрем и приютов для бедных в колониях и новой республике[27 - David J. Rothman. The Discovery of the Asylum: Social Order and Disorder in the New Republic, Revised edition, Aldine Transaction, 2002.].

В этих и сходных работах «новые историки» продвигали взгляд, что благотворительные акции богатых филантропов и реформаторов были по преимуществу средством социального контроля за поведением масс, особенно в девиантных группах, позволяющего увеличить богатство правящего класса и сохранить социальную стабильность. Их консервативные рецензенты той поры с сарказмом спрашивали: а разве рост частного богатства, поддержание социальной стабильности и моральное исправление не способствуют благополучию общества в целом?

Радикальные молодые историки из «новых левых» бросили вызов не только господствующей методологии и интерпретации американской истории, они попытались совершить переворот и в руководстве профессией. В конце 60-х гг. распространилась практика «ненасильственного захвата» протестующими группами студентов и радикальных преподавателей университетов и академических ассоциаций, чтобы добиться «демократичного» изгнания из них соглашательского истеблишмента и дать им новое направление в науке и обучении. В 1969 году, на пике оппозиции войне во Вьетнаме, группа левых молодых историков попыталась совершить переворот (правда, легальными средствами – на выборах) в American Historical Association (AHA), захватив в ней руководство и изменив ее курс. Однако здесь не получилось. Группе радикалов сумели противостоять прежние умеренные авторитеты, среди которых были Ричард Хофстадтер (Richard Hofstadter), глава школы консенсуса, поддержанный другими либералами, более консервативный Д. Бурстин и даже известный промарксистский историк Юджин Дженовезе (Eugene Genovese)[28 - Rich Yeselson, What New Left History Gave Us, Democracy. The Journal of Ideas, Issue #35, Winter 2015. http://www.democracyjournal.org/35/what-new-left-history-gave-us.php?page=all].

Давление на фонды справа было более прагматичным и целенаправленным, поскольку было связано не столько с идеологией, как в комитетах Кокса и Риса в 50-е, сколько с финансами, правом и популистской политикой.

В 60-е годы угроза для фондов также исходила из Конгресса, но не была инициирована каким-либо комитетом. Это был, как заметил один из историков того периода, «крестовый поход одного человека». Его задумал и последовательно осуществлял более 10 лет Райт Патман (John William Wright Patman), конгрессмен-демократ из Техаса, прослуживший в Палате представителей более 35 лет, с 1929 до самой смерти в 1976 году.

За этот долгий и полный драматических событий период истории США 20 века Патман, с его красноречием и упорством, завоевал себе место в обширной плеяде «знаменитых популистов» Америки. В 1932 году он возглавил движение за импичмент министра финансов Эндрю Меллона как «главного виновника» финансового краха и последовавшего кризиса. В том же году Конгресс принял представленный им проект закона о немедленной выплате 3,6 миллионам ветеранов 1-й Мировой войны номинальной стоимости премиальных сертификатов-облигаций за их службу в армии, срок которых истекал лишь в 1945 году. В 1936 году, в разгар Депрессии, Патман провел закон, защищающий миллионы небольших розничных магазинов (pop-and-mom stores) от несправедливой ценовой конкуренции производителей и оптовиков. В послевоенные годы он возглавил комитет Конгресса по малому бизнесу. Именно под его зонтиком Патман и начал в 60-е годы знаменитую осаду филантропических фондов и рождающегося сектора некоммерческих организаций.

Еще до расследований Кокса-Риса в 1952—54 годах, связанных, главным образом с их обвинениями в «подрывной деятельности», власти обратили внимание на усилившийся после войны рост числа фондов и трастов, регистрирующихся в федеральной налоговой службе (IRS) в качестве благотворительных бесприбыльных организаций. Так же, как и на рост числа злоупотреблений по использованию налоговых льгот для них. Уже в 1948 году финансисты из Конгресса обнаружили, что немало вновь образованных фондов активно вовлечены в бизнес, что само по себе законно, если его доход, переправленный на баланс фонда, реально использовался в его благотворительных программах. Но фонды-скороспелки нередко и в возрастающих количествах создавали дочерние «фирмы-кормушки» (т. н. feeder organizations), чья прибыль, причем немалая, укрывалась полностью или частично на балансе фондов лишь в интересах незаконного ухода от налогов. В 1950 году об этом в резких выражениях писал президент Трумэн в послании Конгрессу и в том же году в законе о налогах появились статьи об ограничении деловых операций фондов, казалось бы, надежно отрезающие от них фальшивые «фирмы-кормушки». Однако неопределенность формулировок сохранилась, что позволяло юристам злоумышленников находить новые лазейки. Сказалась осторожность законодателей, боявшихся лишить «настоящие» благотворительные фонды законно заработанных доходов для их реальных программ. Стали также ясны большие сложности выявления умышленного ухода от налогов, определяемого не по доходу в целом, а по каждому его источнику. Разумеется, имело значение лоббирование Министерства финансов и Конгресса со стороны защищающего свои привилегии мира фондов.

В дальнейшем Министерство финансов и Конгресс, откликаясь на нападки прессы и политиков-популистов, предпринимали различные попытки далее ужесточить как законодательство о налогах, относящееся к фондам, так и его исполнение. Однако обмениваясь по ходу дел взаимными обвинениями в потакании фондам-нарушителям, они побаивались передавать такие дела в суд для лишения их льготного статуса, поскольку судьи, зная запутанность дел, связанных с филантропией и бизнесом, неохотно шли на крайние меры.

Усиление нового интереса в Конгрессе к проблеме случилось в 1959 году, когда финансовый комитет Сената, признавая важность поддержки филантропии, рекомендовал смягчить законодательство о льготах для филантропических фондов, считая ограничения их деятельности чрезмерными. Последовали протесты группы консервативных сенаторов. Они считали, что при нынешних темпах их роста, когда каждый год возникало 1200 новых фондов, огромное богатство, выведенное из экономического оборота, может вскоре оказаться в «мертвых руках» новой элиты, не контролируемой конкурентным рынком и демократическим обществом. Они призвали к новому полному расследованию их деятельности, ужесточению законодательства и практического регулирования[29 - Peter D. Hall, Inventing the Nonprofit Sector and Other Essays on Philanthropy, Voluntarism, and Nonprofit Organizations, Johns Hopkins University Press, 1992, pp. 70–72.].

***

Вот этот призыв и подхватил Райт Патман, когда в 60-е годы организовал – сначала под эгидой возглавляемого им комитета по малому бизнесу, затем подкомитета по фондам – самое масштабное и продолжительное (1962—72) в истории Конгресса расследование их деятельности. За это десятилетие Патман, используя затребованный им напрямую у 550 отобранных фондов (из 45 тыс. зарегистрированных в начале 60-х гг.) огромный массив данных (доходы, расходы, активы и т. п.), подготовил тома аналитической информации, заключений и рекомендаций, опубликовал 12 докладов и провел 8 слушаний в комитете, выступал в прессе и на публичных форумах[30 - См.: – Tax-Exempt Foundations – In CQ Almanac 1967, 23rd ed., 14—1141—14—1143. Washington, DC: Congressional Quarterly, 1968. http://library.cqpress.com/cqalmanac/cqal67-1311376.- Patman Investigations – in Joseph Charles Kiger, Philanthropic Foundations in the Twentieth Century, Praeger, 2000 p. 31–39.].

Главные обвинения Патмана сводились к следующему: финансисты и налоговики крайне безответственны в контроле деятельности фондов; сами фонды систематически игнорируют установленные для них нормы регулирования, несмотря на имеющиеся в законе, но не применяемые штрафные санкции; в руках фондов сосредоточен «безрассудно» огромный объем доходов и потому имеет место «невиданный когда-либо и опасный для общества» рост экономической власти фондов; контролируемые ими коммерческие фирмы, получая льготы по налогам противозаконно приобретают преимущество в конкуренции с малым бизнесом.

Патман предложил установить «немедленный мораторий» на предоставление льготного статуса новым фондам, а также провести ряд радикальных реформ. Главным среди них было «убийственное» ограничение срока жизни фондов 25 годами (до тех пор лимит отсутствовал). Предлагалось также запретить: какое-либо, прямое или косвенное, участие фондов в бизнесе; выдачу кредиты и получение займов; контроль за деятельностью любой корпорации; торговлю акциями и участие в биржевой игре; получение пожертвований от своих поставщиков или потребителей своих товаров и услуг; наконец, действия, вызывающие конфликт интересов (self-dealing practices).

Популистские расследования и выступления Патмана, вызывавшие хотя и отчаянное, но плохо организованное сопротивление как чиновников из Министерства финансов, так и деятелей самих фондов, имели в это штормовое для Америки десятилетие громкий общественный резонанс.

Радикальные социальные критики, писатели и журналисты, а особенно университетские авторы из «новых левых» широко использовали материалы Патмана для еще более острых нападок на филантропические фонды. Разоблачения Патманом «губительной для страны» мощи фондов хорошо сочетались с сенсационными публикациями «новых левых» историков и социологов по «теории элит», критике «политического капитализма» и пересмотру истории эпохи прогрессивизма. Среди них особенно выделялись книги тогда еще молодых, а теперь уже ставших классиками, Чарлза Райта Миллса «Властвующая элита» (1956, на русском в 1959), Габриеля Колко «Богатство и власть в Америке» (1962) и «Триумф консерватизма: пересмотр американской истории, 1900–1916» (1963) и Дж. Уильяма Домхоффа «Кто правит Америкой?» (1967)[31 - Gabriel Kolko, Wealth and Power in America: An Analysis of Social Class and Income Distribution, Praeger, 1962.Gabriel Kolko, The Triumph of Conservatism: A Reinterpretation of American History, 1900–1916, The Free Press, 1963. G. William Domhoff Who Rules America? The Triumph of the Corporate Rich, McGraw-Hill, 1

ed. – 1967, 7

 – 2013.].

В 1968 году Фердинанд Ландберг (Ferdinand Lundberg), посвятивший, можно сказать, всю жизнь разоблачению финансовой элиты Америки, прямо использовал материалы расследований Патмана для публикации своего знаменитого бестселлера на эту тему «Богатые и сверхбогатые: исследование власти денег в наши дни»[32 - Ferdinand Lundberg, The Rich and the Super-Rich: A Study in the Power of Money Today, Lyle Stuart, 1968.].

За год до этого Патман угрожающе объявил в очередной публикации, что, если фонды столь благородны и озабочены интересами общества, они обязаны поддержать своими огромными деньгами усилия страны в войне во Вьетнаме, чтобы налогоплательщики получили передышку…

Наконец, в 1969 году все вместе взятое – продолжавшиеся десятилетие систематические нападки неутомимого «овода» Патмана, кампания разоблачений в прессе и книгах могущества правящей элиты, объединяющей государство, частные корпорации и фонды, раздражение многих в Конгрессе скрытой и явной политической активностью ряда фондов, поддержавших массовые движения против войны, за гражданские права черных, академическую свободу в университетах и, что особенно возмутило законодателей, грантами для своих кандидатов в избирательных кампаниях – все это привело к принятию Закона о налоговой реформе, ставшим первым серьезным актом по регулированию филантропии.