Великий князь Константин Николаевич на Святой Земле. 1859 г.

Бейрут. 13/25 мая 1859.

Любезнейший Саша!

Вот наше Иерусалимское путешествие на поклонение Святыне Господней, по благословению Божию, благополучно совершилось и оставило в нас всех, которые удостоились этого счастия, неизгладимое впечатление и память на всю жизнь. Описать, что чувствуешь, что происходит в душе, когда мы прильнули губами к Святому Гробу и к Голгофе, когда мы осматривали места, ознаменованные земною жизнию Иисуса Христа, как-то: Вифлеем, Гефсиманский сад, Элеонскую гору и так далее, нет никакой возможности. Я не знаю, как у других, а у меня вся душа обращалась в молитву, а между тем я слов для выражения молитвы не находил. Было в одно и то же время и страшно в своем недостоинстве находиться среди такой Святыни, и в высшей степени утешительно, так что оторваться не хотелось. Самое глубокое впечатление на меня произвела русская обедня на Голгофе. Там и иконостаса нет, так что все происходит на виду. И так видеть среди нашей чудной литургии приношение Бескровной Жертвы, на Том Самом Месте, где за весь род человеческий была принесена страшная кровавая Жертва, слышать слова: «Пиите от нее вси, сие есть кровь моя» на том месте, где в самом деле эта кровь обливала то Место, на котором мы стояли, это производило такое ужасное и глубокое впечатление, что решительно этого выразить нельзя, я не плакал, а просто таял слезами. Было в то же время и страшно, и сладко, и утешительно. Мысли об Тебе, мой милейший Саша, об нашей дорогой Мама, об вас всех, о Папа, об Адини, об всей России, все это сменялось и смешивалось в душе бессознательно и обращалось без слов, без определенных мыслей в одну общую несказанную молитву. Обедню эту я во всю жизнь мою не забуду!

Описать теперь в письме все путешествие и пребывание в Иерусалиме нет никакой возможности, это составило бы несколько томов. Откладываю это до того счастливого времени, когда можно нам будет словесно передать все это Тебе. Теперь посылаю Тебе через Мансурова журнал, веденный по моему приказанию во время путешествия, а сам Мансуров может служить тому живым дополнением. Здесь только прибавлю, что все путешествие совершилось чрезвычайно благополучно, жары не были столь сильны, как по времени года можно было ожидать, и трудную дорогу по Иудейским горам жинка моя вынесла очень хорошо и терпеливо. Все происходило весьма прилично, встреча была великолепная, и старик Патриарх из кожи лез, чтоб нам угодить. Я принял от него просьбу насчет имений Святого Гроба в Дунайских княжествах, которые хотят от них отнять, чрез это здешняя церковь будет поставлена в безвыходное положение, не будет в состоянии поддерживать своего достоинства и, главное, не будет в состоянии бороться против сильной и богатой латинской пропаганды. Наше дело устройства русского поклонничества пойдет, надеюсь, на лад. Купленные земли прекрасно выбраны, утверждены за нами фирманами, и надеюсь, что иерусалимский паша нам будет помогать. Станиславская лента, которую я вручил ему Твоим именем, тоже этому поможет. В отношении к нашему преосвященному Кириллу я тоже исполнил Твое поручение и надеюсь, что если мы и не достигнем с его стороны сочувствия и поддержки консульству, то, по крайней мере, избегнем явного противудействия. Подробности про все это может Тебе передать Мансуров, которым я был очень доволен и которому мы обязаны всем благополучно совершенным путешествием. Из Яффы мы должны были зайти сюда в Бейрут за углем и пойдем отсюда через Архипелаг к Дарданеллам, надеясь на дороге встретиться с «Баяном», который должен привезти Твоего апрельского курьера. Он мне очень важен, чтоб при теперешних политических обстоятельствах знать Твою окончательную волю на наш счет. До сих пор мы только знаем через телеграфическую депешу князя Лобанова, что Тебе угодно, чтоб мы возвращались через Константинополь. Посему мы и располагаем теперь наш путь к Дарданеллам в ожидании «Баяна», и надеюсь, что сами будем в дорогом нашем Отечестве скоро по получении Тобою этого письма. Через Мансурова посылаю Тебе также представление к награде некоторых здешних лиц, которое, мне кажется, по здешним обстоятельствам и для пользы нашего дела совершенно необходимо. Прошу на это милостивого Твоего снисхождения.

Прощай, дорогой мой Саша, обнимаю Тебя от всей души, до, надеюсь, скорого свидания.

Твой верный брат Константин.

Письмо И. Н. Ростовцову[13 - Печатается по рукописи: Головнин А.В. Материалы к биографии великого князя Константина Николаевича (ОР РНБ. Ф. 208. Д. 12. Л. 171–173 об).]

Его Высокопревосходительству

И. И. Ростовцову

6/18 мая 1859 г.

Иерусалим.

Почтенный Иаков Иванович. В последних письмах моих я обещал Вам писать из Иерусалима. Удостоившись поклониться с женою и сыном Святыне Гроба Господня, исполняю это обещание. Впечатление, производимое святыми местами на верующего, сильно и утешительно, а неверующих пребывание в Святом Граде приводит в беспокойство и смятение. Но чем более знакомишься с местными обстоятельствами, чем ближе узнаешь здесь людей, действия их и взаимные отношения, тем более чувствуешь грусти и прискорбия. В городе мира нет мира, в месте, где явилась религия любви, нет любви. Напротив того, нигде быть может на тесном пространстве не находится постоянно столько ссор, ненависти, интриг, борьбы за исключительное обладание святынями, освященными жертвою за всех людей принесенною, и нигде не извращен до такой степени духовный смысл Божественного учения Спасителя. Я обратил особенное внимание на положение наших поклонников и убедился, сколь своевременны меры, которые по воле Государя Императора принимаются для улучшения быта и устройства надзора за ними и попечения. Другие нации имеют уже те заведения, которые предполагается соорудить для наших соотечественников и которые прославят имя Всемилостивейшего Государя в дальней Палестине. Места, купленные для этих зданий и на которые уже получены фирманы, прекрасны. С них открывается чудный вид на Иерусалим, и не будучи в самом городе они имеют преимущество чистого воздуха, а между тем расстояние от них до храма Гроба Господня небольшое. Я располагаю провести здесь неделю и затем согласно повелению Государя, полученному мною из Греции, отправлюсь чрез Константинополь в Одессу и Николаев. Посему через несколько недель надеюсь обнять Вас в Петербурге и выразить изустно, сколь искренно я желаю успеха Вашим полезным трудам.

(Подписал) Константин.

Письма А. И. Барятинскому[14 - Печатается по изданию: Зиссерман А.Л. Фельдмаршал князь А.И. Барятинский. В приложениях: Письма князя А.И. Барятинского к великому князю Константину Николаевчу (31 октября 1858 – 20 февраля 1859 г.); Письма великого князя Константина Николаевича к князю А.И. Барятинскому (27 сентября 1858 – 31 мая / 12 июня 1859 г.) // Русский архив, 1889. С. 329–333].

Иерусалим, 8 (20) мая 1859 года.

Любезный князь Александр Иванович. Узнав случайно, что в здешних библиотеках (Патриаршей, Крестового монастыря и других) хранится большое количество неразобранных грузинских рукописей, относящихся к т ом у времени, когда цари грузинские властвовали в Палестине, сообщаю об этом тебе для сведения на случай, если б ты признал полезным прислать сюда кого-либо из ваших грузинских ученых для разбора этих рукописей, которые могут содержать весьма важные и любопытные исторические данные. Здесь находится французским консулом г. Баррер, бывший в Тифлисе и сохранивший о Кавказе весьма приятное воспоминание. Он может быть весьма полезен здесь твоим ученым. Путешествие в Иерусалим я совершил с женою и сыном, благодаря Бога, гораздо легче и спокойнее, чем мог надеяться, и на днях располагаю отправиться в обратный путь. Иерусалим, независимо от духовного потрясения, произвел на меня впечатление более грустное при виде ежеминутного противоречия между смыслом проповеданного здесь Божественного учения и действиями людей, которые называют себя последователями этого учения. Кроме постоянных распрей между представителями разных исповеданий, здесь видишь много интриг, сплетен, которые глубоко огорчают и которых невозможно прекратить. Посему мне кажется, что поклонническое странствование в Иерусалим может быть полезно своим религиозным влиянием, но что продолжительное пребывание в Иерусалиме едва ли приносит духовную пользу.

Любезный князь Александр Иванович. Я с большим удовольствием познакомился здесь с генералом Лорис-Меликовым и пользуюсь его отъездом, чтоб написать тебе еще раз перед возвращением моим в Россию. Я имел здесь длинные и весьма интересные разговоры с ним о Кавказе и еще более убедился в верности твоего взгляда на Кавказ и на образ действия, которому мы должны там следовать, и сердечно порадовался достигнутым тобою результатам. С большим удовольствием читал я также по этому предмету письмо к Головнину твоего почтенного помощника Д. А. Милютина, которого душевно уважаю.

Два главные предмета наших разговоров с Меликовым были: о возможности влияния России на Востоке посредством преданного нам армянского народа и об устройстве морской части при Черноморской береговой линии. Я совершенно разделяю мнение Меликова о необходимости назначить образованных и благонамеренных русских консулов в разные места, где находится значительное армянское население; но полагаю, что Министерство иностранных дел встретит к тому затруднение по недостаточности своих денежных средств и что дело это может быть приведено к желаемому результату только в том случае, если б ты нашел возможным принять хотя часть издержек на кавказские суммы. Надеюсь, что генерал Меликов передаст тебе наш разговор в подробности. Относительно наших черноморских крейсеров мы пришли к убеждению, что Парижский трактат и инструкция, данная крейсерам министром иностранных дел, совершенно парализуют все, что морское ведомство могло бы сделать для действительности крейсерства и что поэтому, при нынешних обстоятельствах, было бы всего полезнее объявить торговлю на восточном берегу совершенно свободною и нам самим стараться получить в ней большое участие посредством нашего Пароходного Общества, оставляя нынешнее крейсерство только с целию препятствовать хотя сколько-нибудь военной контрабанде. Таким образом, мы стали бы с морской стороны действовать более мирными путями просвещения и торговли в то самое время, когда на сухом пути твои блестящие военные подвиги внушают племенам кавказским уважение к нашему оружию. Сообщаю эти мысли на твое обсуждение, любезный князь, и с нетерпением буду ожидать твоего мнения. Из Иерусалима я отправился в турецкий Архипелаг и посетил Бейрут, Родос, Патмос, Самос, Хиос и Смирну. В Константинополе я нашел самый блистатательный и, по-видимому, радушный прием с стороны султана; но, к сожалению, погода, которая благоприятствовала моему морскому путешествию, вдруг изменилась, и не проходит дня без дождя. По мере приближения к России, возрастает во мне нетерпение вернуться в отечество, и я надеюсь быть в Петербурге к 16/27 июня. Обнимаю тебя, любезный князь Александр Инанович, и весьма прошу по временам писать мне.

Переписка с графом А.П. Толстым[15 - Печатается по рукописи ГА РФ. Ф. 722. Оп. 1. Д. 551. Переписка великого князя Константина Николаевича с графом А.П. Толстым во время путешествия 1858/1859 года. Л. 1–18 об.]

Отпуск

Его Сият[ельст]ву гр[афу] А.П. Толстому

6/18 мая 1859 г.

Иерусалим

Граф Александр Петрович. По прибытии в Иерусалим поклонясь Гробу Господню, я тотчас же занялся ближайшим изучением здешних обстоятельств, разных личностей и особенно быта наших поклонников и пришел к убеждению, что меры, принимаемые по воле Государя Императора для улучшения быта поклонников, совершенно своевременны и что мы в этом деле только повторяем то для наших соотечественников, что уже сделали для своих поклонников иноверцы. Я осмотрел купленное здесь гг. Мансуровым и Доргобужиновым места для построек и нахожу выбор их прекрасным и всю покупку как нельзя более удачной. Мне было особенно приятно видеть, каким уважением пользуется здесь г. Доргобужинов, и я просил лично и весьма убедительно преосвященного Кирилла оказывать ему всевозможное содействие. При этом случае могу повторить Вам мысль мою, что для Вас лично и для дел Св[ятейшего] Синода было бы весьма полезно посылать в Палестину лиц, служащих по духовному управлению, дабы постоянно иметь разнообразные и своевременные сведения о здешних обстоятельствах и отношениях. Для сближения с греческим духовенством были бы также полезны по временам поклоннические странствования образованных лиц нашего высшего духовенства. Все сие предаю Вам совершенно частным образом как мысль мою, вызываемую Вашими постоянными сообщениями о ходе дел духовного управления, за каковые сообщения я весьма признателен Вам.

(Подписал) Константин.

Отпуск

Его Пре[восходительст]ву П. Ковалевскому

8/20 мая 1859 г.

Иерусалим

Такового же содержания

Его Сият[ельст]ву гр[афу] А.П. Толстому

Его Сият[ельст]ву гр[афу] Д.Н. Блудову

Во время пребывания моего в Иерусалиме я узнал, что в здешней Патриаршей библиотеке и особенно в Крестовом монастыре находится большое количество древних рукописей, касающихся истории Греческой Церкви, тесно связанной с историей России, и значительное число сочинений о Палестине, столь драгоценной каждому христианину. Многие из этих рукописей писаны на грузинском языке. Эти материалы лежат без всякого употребления и совершенно неизвестны ученым. Посему я решаюсь обратить на это обстоятельство просвещенное внимание Ваше на случай, если б Вам было угодно отправить в Иерусалим нескольких способных лиц для разбора и изучения помянутых рукописей, что неминуемо принесло бы большую пользу отечественной истории нашей и Православной Церкви.

(Подписал) Константин.

Письмо князю А.М. Горчакову[16 - Печатается по рукописи ГАРФ. Ф. 722. Оп. 1. Д. 863. Лл. 60–60об., 66–67 об.]

6/18 мая 1859 г. Иерусалим

Его Сиятельству князю А.М. Горчакову

Любезнейший князь Александр Михайлович.

Прибыв в Иерусалим и удостоившись поклониться Гробу Господню, я немедленно занялся изучением здешних обстоятельств, разных личностей, быта наших поклонников и вскоре убедился на месте, сколь своевременны и необходимы меры, принятые по воле Государя Императора для улучшения быта поклонников. В этом случае мы следуем только примеру других наций, но мы можем принести больше пользы, ибо число наших поклонников значительнее. Я глубоко признателен Государю за Его сердечное участие в этом деле и убежден, что оно пойдет хорошо, коль скоро он принял его под свое непосредственное руководство и покровительство. Нам остается только быть верными исполнителями его воли. Учреждение здесь нашего консульства было в высшей степени полезно и выбор статского советника Доргобужинова весьма удачен. Я удостоверился на месте, каким он пользуется здесь всеобщим уважением. Мне кажется сверх того, что пребывание здесь иностранных консулов при существующих между ними хороших отношениях и просвещенном взгляде на дела каждого исповедания неминуемо поведет к умиротворению этих отношений, ибо они будут с одной стороны умерять пылкость духовных лиц своего исповедания и склонять их к возможным уступкам, а с другой, действуя как представители правительств, будут иметь более веса, поддерживая основательные требования. Г. Доргобужинов находится в прекрасных отношениях ко всем консулам и все они вполне одобряют предполагаемые нами благотворительные заведения, ибо вполне сознают их необходимость. По возвращению в Россию буду подробно говорить об этом с Вами, а в настоящее время желал изложить Вам только в нескольких чертах впечатления мои при виде наших общих дел в Иерусалиме.

(Подписал) Константин.

Отчет о поездке великого князя Константина Николаевича в Святую Землю[17 - Печатается по черновой рукописи ГА РФ. Ф. 722. Оп. 1. Д. 67. Л. 162–172об. Название документа в рукописи отсутствует.]

28 апреля, в 1 час пополудни, великий князь Константин Николаевич прибыл на Яффский рейд на фрегат «Громобой» под генерал-адмиральским флагом, в сопровождении фрегата «Палкан»[18 - Через несколько часов прибыл туда же корабль «Ретвизан».]. Лишь только фрегат стал на якорь, прибыли к Его Высочеству д.с.с. Мансуров, генеральный консул в Сирии и Палестине Мухин[19 - Зачеркнуто: «адъютанты Е.В. Лисянский и барон Бойе».], консул в Иерусалиме Доргобужинов и вице-консул в Яффе Марабутти. Через час после того, государь великий князь, государыня великая княгиня и в[еликий] к[нязь] Николай Константинович съехали в город, которого террассы и набережные были покрыты толпой народа.

На пристани Их Высочества были встречены наместником Патриарха Иерусалимского, митрополитом Петры Аравийской, Высокопреосвященным Мелетием, а также каймакамом города и комендантом гарнизона. Затем, в присутствии патриаршего наместника с крестом и св[ятой] водой, сопровождаемого православным яффским духовенством, Их Высочества шествовали в греческий собор, где совершено было краткое молебствие, после которого великий князь, великая княгиня и в[еликий] к[нязь] Николай Константинович отправились в приготовленные для них покои в греческом монастыре[20 - Зачеркнуто: «где Их Высочества были встречены епископом Мелитопольским преосвященным Кириллом».]. Там они принимали Высокопреосвященного Мелетия, с которым беседовали по-русски. В 7 часов Их Высочества обедали, а в 9 часов вечера принимали консулов, пребывающих в Яффе.

На другой день, 29-го апреля[21 - Зачеркнуто: «посетив Высокопреосвященного Мелетия».], в 7[22 - Зачеркнуто: «7

/

»] часов утра Их Высочества отправились со свитой и в предшествии патриаршего наместника, каймакама и яффского коменданта, под начальством коего находился конвой из регулярных турецких войск и башибузуков в Иерусалиме. Их сопровождали сверх того контр-адмирал Истомин и капитан 1-го ранга барон Таубе и[23 - Зачеркнуто: «а также конвой из».] 300 матросов с военных судов эскадры при 8 офицерах. Великий князь ехал на лошади, присланной иерусалимским пашой; великая княгиня была несена в тахтиреване (крытый портшез, несомый мулами) также присланном пашой; в[еликий] к[нязь] Николай Константинович путешествовал частью в тахтиреване, частью на лошади на особо устроенном седле[24 - Зачеркнуто: «подаренном».], полученном от королевы греческой. В 10

/

часов утра Их Высочества прибыли в селение Рамла (древняя Аримафея) и были встречены игуменом греческого монастыря, в котором для них были отведены покои. Там они завтракали со свитой и в 3 часа пополудни выехали из Рамлы, прибыв в 9

/

часов вечера в Сарис. Их Высочества провели ночь в палатках и 30 апреля, в 6 часов утра, отправились далее. В получасе расстояния от Сариса, навстречу к Их Высочествам выехал шейх Мустафа Абу-Гош[25 - Род Абу-Гош властвует над палестинскими бедуинами. Отец Мустафы приобрел большие богатства разбоем.] и, сойдя с лошади, просил августейших путешественников удостоить его посещением. Их Высочества приняли это приглашение и пили у Абу-Гоша кофе. Затем они отправились далее и, после небольшого отдыха в[26 - Зачеркнуто: «одним из лежащих на пути садов».] Теревинфовой долине были встречены в расстоянии одного часа от Св[ятого] Града Иерусалимским Патриархом и турецким губернатором Сурейя-пашою. Великий князь и Патриарх сошли с лошадей и Блаженнейший Кирилл произнес краткую речь, которую заключил словами «благословен Грядый во Имя Господне»[27 - Зачеркнуто: «В продолжение всего путешествия температура была по времени года умеренная».].