Максимка, Толик и друзья (сборник)

Для местных жителей парк стал островком живой природы, здесь можно было встретить разных птиц: синичек, соловьёв, сорок, ворон, дятлов и многих других; здесь жили белки, которых в последние годы стало особенно много, они не боялись людей: привыкли, что их кормят с руки орешками.

Таня с бабушкой шли по аллее парка. Было свежо и ясно.

На ослепительно синем, безоблачном небе улыбалось солнце, а весь лес был расцвечен яркими осенними красками: трепетали на ветру листья берёз, похожие на золотые монетки, алели резные листья клёна, и невозмутимо стояли вечнозелёные ели и сосны.

Танечка остановилась у высокой ели, на верхушке которой мелькали, искрились рыжие хвостики белок.

– Бабушка, ты не забыла взять орешки?

– Не забыла, внучка. Но ты надень варежку, не нужно кормить белочек с руки.

– Да она не укусит, бабушка!

– А вдруг?

Таня надела варежку и поднесла ладонь, где лежали несколько орешков, к стволу дерева.

Вскоре на ближайшую ветку спустилась и стала внимательно разглядывать угощение белочка, удлинённое тело которой было покрыто нежным, мягким мехом, сейчас серым, а к лету становившимся слегка бурым, коричневатым. Её мордочка, ушки с забавными кисточками и лапки были рыжими, а большой, пушистый хвост был серовато-рыжим.

Белочка приблизилась, двумя лапками проворно взяла орешек и тут же умчалась, села на ветку и начала грызть лакомство. Следующий орешек белка взяла также охотно, а потом пробежала по опавшим листьям и ловко закопала его в землю.

– Белочка спрятала орешек про запас, на всякий случай, – объяснила бабушка.

– Разве она найдёт его? – удивилась Таня.

– Случается, что не находит, но тогда, если, например, это жёлудь, из него может вырасти дуб, – бабушка улыбнулась. – Представляешь, вырастет могучий дуб, который посадила… белочка.

– Бабушка, а если желудей будет много, много-много?!

– Тогда, может быть, вырастет дубовая роща.

– Ух, ты! – восторженно воскликнула Таня. – Маленькая белочка и дубовая роща! А из других орешков вырастут другие деревья. Так ведь, бабушка?

– Именно так. Белочки закапывают, прячут в землю семена разных деревьев и часто забывают про них, а из проросших семян вырастают новые деревья – ели, сосны, клёны, дубы и многие другие. И получается, что наши серенькие белочки сохраняют лес.

– Да-а-а… – удивлённо пропела Танечка. – Как интересно!

Между тем, белка, сидя на ветке и глядя на бабушку и внучку, не убегала, а ждала нового угощения. Она брала орешки и снова прятала их.

– Белка будет брать у нас столько, сколько мы ей предложим, – сказала бабушка. – Поэтому оставим орешки на завтра, когда мы опять придём сюда. Белочка обязательно вернётся к нам за угощением.

Бабушка с внучкой свернули на тропинку, идущую через поляну, засаженную пушистыми молодыми пихтами, и здесь на широком старом пне они увидели пластмассовую форму с ячейками, в которых когда-то были конфеты, а сейчас в них лежали кусочки яблок и изюм.

– Как ты думаешь, для кого приготовлено это угощение? – спросила бабушка, увидев удивлённый взгляд Тани.

– Для птичек, да?

– Верно, но не только для птиц. Белки тоже с удовольствием едят сухофрукты и яблоки.

– Бабушка, смотри, синички прилетели!

К стволу высокой берёзы была приделана кормушка – плоская дощечка с бортиками по краям, на ней суетились и клевали корм синички – маленькие симпатичные птички с синими крылышками, синей головкой и жёлтым брюшком.

– Синички прилетели, – повторила бабушка, – значит, скоро зима. Будем кормушку для птичек делать?!

– Будем! – обрадовалась Танечка.

Каляки-маляки

Заходящее солнце осветило тёплым светом раздевалку младшей группы «Колокольчик» детского сада, и было в ней непривычно тихо: никто не капризничал, не желая одеваться-раздеваться; никто не искал завалившийся куда-то ботинок или носок, или варежку; никто не торопил: «Побыстрее, я на работу опаздываю»; никто не просил:

«Оставь мне машинку поиграть»; никто не пыхтел, пытаясь застегнуть непослушную молнию на куртке; никто даже не пел: «Ля-ля-ля, ля-ля-ля», – прыгая на одной ножке.

Было тихо-тихо.

Мальчики и девочки, воспитательницы и нянечки ушли по домам.

На окне раздевалки в горшке стоял цветок с белыми, ещё не распустившимися бутонами, рядом расположилась маленькая лейка, а вдоль стен тянулись небольшие, выкрашенные в голубой цвет шкафчики, и на каждом была нарисована своя картинка – какая-нибудь ягода или фрукт – в эти шкафчики дети вешали свою одежду.

Луч солнца упал на яркую красную вишенку, висящую на длинном стебельке с двумя зелёными листиками, вишенка качнулась и сказала:

– Моя Настя сегодня ходила по лужам, а потом бегала по земле и, когда пришла, поставила грязные ботинки прямо в шкаф.

– А мой Саша упал, играя на улице, – сказала редиска, – и испачкался, и пришёл, и сразу повесил комбинезон в шкаф. И я тоже стала грязная.

– Я хочу помыться, – сказала вишенка.

– И я, – ответила редиска.

– Мой Миша, – сказал красный помидор, – принёс из дома конфету, которая растаяла, и моя верхняя полка стала вся такая сладкая и липкая, что даже неприятно.

– А мой Коля нашёл на улице камушек, – рассказывал синий баклажан, – принёс этот камушек в раздевалку и, когда все ушли, стал рисовать им на моей стенке. Он рисовал и всё приговаривал: «Каляки-маляки, каляки-маляки!» И смеялся при этом. А мне было так больно!

– Да, да, именно больно, – включился в разговор зелёный огурчик. – Денис вчера сломал машинку, а потом стал колесом от неё царапать мою дверцу, а колесо-то железное, я терпел… ранка осталась, – дверца с огурчиком приоткрылась и скрипнула, словно всплакнула.

– Моя Света сегодня карандашом подрисовывала мне лучи, как будто я солнце, – сказал жёлтый персик, – а на соседнем шкафчике с арбузом она нарисовала листики. Ну ладно, лучи солнца могут быть красными, но у арбуза ведь не бывает красных листьев, правда?

– Мне кажется, не бывает, – вздохнул синий баклажан, вспомнив о Коле.

Так они охали и ахали, жалуясь на своих хозяев, вишенка и слива, яблоко и груша, огурчик, помидор, редиска, персик. Кто-то из них был испачкан, кто-то поцарапан, кто-то разрисован цветными карандашами.

Фрукты и овощи на картинках поникли, сморщились, съёжились, и такие они были все грязные и несчастные, что хоть плачь. А потом они уснули.

И снился им всем один и тот же сон, будто пришёл добрый волшебник с мылом, щёткой, с влажной тряпкой и всех помыл, почистил и стёр, убрал всё лишнее, все эти каляки-маляки.

На следующий день в группу пришла новая девочка, она разделась и, когда её мама ушла, вынула из кармашка платья маленький пакетик с влажными салфетками. Потом девочка посмотрела на репку на своём шкафчике, около которой синим карандашом было нарисовано непонятно что – то ли жук какой-то, то ли самолёт сломанный.

Она потёрла жук-самолёт салфеткой, которая очень быстро стала грязной, потом взяла новую и снова потёрла.