Психический автоматизм (сборник)

Такое современное прочтение происходит, несомненно, от знаменитой фразы Жака Лакана в его изданных в 1966 г. «Сочинениях», где он, перечисляя своих предшественников, провозглашает Клерамбо своим единственным учителем в психиатрии: «Его психический автоматизм с метафорически механицистской идеологией, которую, конечно же, есть за что критиковать, представляется нам в плане понимания субъективного текста ближе к тому, что можно получить путем структурного анализа, чем любая другая клиническая деятельность во французской психиатрии»[23].

Лакан считает, что «Клерамбо… как бы воплощает образ старой клиники, недавно описанный у Фуко в его книге Naissance de la Clinique (Рождение клиники)». Действительно, за два года до этого Мишель Фуко опубликовал это, на наш взгляд, самое главное свое произведение [11]. Тем самым, примиряясь посмертно с тем, кого он называет уже теперь своим единственным Учителем, Лакан провозглашает таковым себя самого.

Не знаю, была ли когда-либо отмечена схожесть построения «Сочинений» и «Психиатрической деятельности»: первое произведение, точно так же как и второе, является не научным трудом, монографией, созданной «на одном дыхании» от начала до конца, но сборником статей, докладов на конференциях и семинарах, выступлений на дискуссиях, текстов комментариев, и т. п., собранных по разным журналам и отчетам, разделенных таким же образом, вне строгой хронологии на семь частей, некоторые из которых имеют названия. Разница состоит в том, что в первом случае сам автор собирал этот материал. Текст, явившийся причиной ссоры Лакана со своим учителем, не был включен в Сочинения, даже в раздел «Предшественники». Однако он фигурирует как «первая оригинальная работа» в общем списке научных работ, составленном Лаканом в 1933 г., несомненно, для того, чтобы участвовать в конкурсе на получение права заниматься психиатрической практикой во Франции. Этот список фигурирует в его переизданной в 1975 г. диссертации, защищенной в 1933 г. [24]. Клерамбо не фигурирует в традиционном посвящении учителям. Но там есть упоминание о двух сообщениях по психическому автоматизму, сделанных в соавторстве с Ж. Эйе. Первое сообщение, Paralysie gеnеrale avec syndrome d’automatisme mental («Прогрессивный паралич с синдромом психического автоматизма»)[3 - L’encеphale, 1929, T. II, p. 802.], было доложено в Психиатрическом обществе, а второе, Alcoolisme subaigu? poulsnormal our alenti. Coexistence dе syndrome d’automatisme mentale («Подострый алкоголизм с нормальным или замедленным пульсом. Сосуществование с психическим автоматизмом»)[4 - A.M.P., 1933, T.II, 531–546.], было представлено Медико-психологическому обществу. В статье, посвященной структуре паранойяльных психозов и опубликованной в La semaine des h?pitaux de Paris 7 июля 1931 г., Лакан предусмотрительно написал: «Этот образ позаимствован у моего учителя Г. де Клерамбо, которому мы обязаны всем в использованном нами материале и методе, а потому, чтобы не быть обвиненным в плагиате, нам следовало бы благодарить его за каждый из употребленных нами терминов».

Это принесение благодарности ради собственной защиты произвело эффект, прямо противоположный ожидаемому. Статья вызвала гнев Мэтра, обвинившего дерзкого ученика в плагиате, если не в краже идей. Возможно, этот гнев был также вызван отходом от доктрины учителя, ибо Лакан включил любовный бред в общие рамки паранойи, что позднее повторит Анри Эй в своем Manuel («Учебнике») [9], сделав тем самым эту точку зрения официальной позицией французской психиатрической школы.

Элизабет Рудинеско рассказывает, что «после опубликования этой статьи он (Клерамбо) пришел в ярость и, ворвавшись на одно из заседаний Медико-психологического общества, бросил в лицо Лакану экземпляры его работ с посвящениями, обвиняя его в плагиате». [30, p. 124]. Она ссылается при этом на присутствовавших при этой сцене Жюльена Руара, Люсьена Боннафе и г-жу Эй.

Я сам неоднократно слышал от моего учителя Поля Сивадона, в то время интерна в Специальном лазарете, рассказ об этой столь памятной всем ярости Клерамбо по поводу фатальной статьи в La semaine des h?pitaux, которой Лакан хотел сделать ему сюрприз. Эта ярость должна была навсегда закрыть для наглеца небесные эмпиреи «клерамбизма». Но г-н Сивадон рассказывал еще более удивительную историю о том, что за пятнадцать дней до своего самоубийства Клерамбо появился на одном из заседаний психиатрического общества, которые он перестал посещать, и подарил в качестве знака примирения каждому из присутствующих – и тем редким из них, с кем у него не было размолвок, и значительно более многочисленным, с кем таковые были – оттиск одной из своих статей с посвящением (он не мог ни распространять, ни дарить свои книги, которых, повторимся, не существовало). Судя по трактуемой теме, было трудно понять, почему статья, доставшаяся присутствовавшему на заседании Полю Сивадону, была подарена именно ему. Впоследствии она была у Сивадона выкрадена (надеюсь, он не считает, что это сделал кто-то из его учеников…). Какой оттиск получил от Клерамбо Лакан, также присутствовавший на этом сеансе прощального примирения? Мы никогда этого не узнаем, но мне хочется думать, что это была именно та работа, которую я представляю теперь вниманию читателя.

В своей книге Bataille de cent ans («Столетняя битва») [30] Э. Рудинеско рассказала об этих бурных отношениях в разделе «От Альфреда к Гаэтану» (Альфредом звали отца Лакана, а также графа де Виньи, предка Гаэтана по материнской линии) IV главы «Жак Лакан: роман юности». Она, разделяя позицию Лакана, пишет: «Анахроничный и маргинальный мыслитель, Клерамбо отставал от своего времени, отдавая предпочтение чистому конституционализму в ущерб динамизму, и одновременно опережал его, поняв обоснованность положений структурализма, необходимых для новой организации знания. Отсюда парадокс его позиции. Надменно игнорируя положения Венской школы, он разработал, несомненно, скорее «фрейдистское», чем блейеровское учение о психозах, предпочтя тем самым область паранойи области шизофрении» [30, p. 121]. Но этот выбор сделал Лакан, а не Клерамбо, чья «маргинальность» (мы предпочли бы здесь слово «оригинальность») состояла как раз в отказе выбирать между крепелиновской паранойей (напомним, что его ярость была вызвана тем, что Лакан включил туда любовный бред) и блейлеровской шизофренией (впрочем, нам, напротив, она представляется более фрейдистской, ибо, согласно самому Блейлеру, его концепция является ничем иным, как приложением психоаналитической теории к «dementia praecox»).

Однако то, что позволяет Клерамбо не совершать этот выбор и в то же время делает его столь скрупулезным в отношении точности представления его идей медицинской общественности – это именно психический автоматизм, механизм которого изложен им в тексте, выбранном нами для настоящего издания.

В 1927 г. конгресс франкоязычных психиатров на сессии, проходившей в Блуа, включил в свою программу психический автоматизм. Докладчиком выступил не Клерамбо, как можно было ожидать, а Нейрак (несомненно, организаторы боялись слишком оригинального сообщения). Клерамбо опубликовал тогда своего рода содоклад, названный им Psychoses ? base d’automatisme et syndrome d’automatisme («Психозы на основе психического автоматизма и синдром автоматизма»), который был напечатан в приложении к выпуску Annales mеdico-psychologiques за февраль 1927 г. Именно этот текст со следовавшим за ним La Lettre de Monsieur de Clеrambault («Письмом г-на де Клерамбо»), к которому мы еще вернемся, а также работу Syndromе mеchanique et conception mеchaniste de spsychoses hallucinatoires («Механический синдром и механистическая концепция галлюцинаторных психозов») мы выбрали для настоящей публикации, так как они, на наш взгляд, лучше всего представляют учение Мэтра.

Клерамбо, будучи, по-видимому, довольно ленивым, не написал оригинальный текст (ту самую книгу всей жизни, о которой, по свидетельству Поля Гиро, он мечтал), но сделал своего рода монтаж или коллаж из работ по данной теме, разбросанных в разных публикациях. В своем издании Фрете разобрал и заново собрал этот коллаж, восстановив сделанные позднее авторские купюры, чтобы реконструировать первоначальный текст статей и выступлений. Но нам кажется, что такой подход больше отражает стремление к формальной точности, а не к учету авторского замысла: тексты первых статей или предварительных выступлений, сведенные позднее автором к наиболее существенному, предвосхищали большие статьи зрелого периода, непосредственно предшествовавшие конгрессу в Блуа в 1927 г., на котором обсуждался психический автоматизм.

Известно, что термин «автоматизм» использовался во французской психиатрии в последней четверти XIX века для обозначения бессознательной или, как тогда говорили, подсознательной психической деятельности. Об этом свидетельствует диссертация по философии Пьера Жане L’automatisme psychologique. Essai de psychologie expеrimentale sur les formes infеrieures de l’activitе humaine («Психологический автоматизм. Очерк экспериментальной психологии низших форм человеческой деятельности») [20], столетие публикации которой мы недавно отметили. Возможно, именно благодаря психическому автоматизму Г. де Клерамбо этот автоматизм не считается больше низшей формой психической деятельности. Изложенная им на конгрессе в Блуа в 1927 г. концепция вызвала многочисленные критические отзывы. Одной из самых острых была критика Сейе (Seillier), представленная в обширном сообщении Парижскому обществу психиатрии 17 марта 1927 г. В этом тексте, слишком объемном, чтобы привести его здесь, Сейе пункт за пунктом критикует «механицизм» Клерамбо, инициируя тем самым существующее по сей день непонимание его концепции: «Г-н де Клерамбо понимает термин ”автоматизм“ в его этимологическом значении и делает его синонимом механической продукции мозга. Это не описание, не теория автоматизма психики, но то, что можно назвать теорией патологического ментального или психического автоматизма. Кроме того, он придает термину «хронический галлюцинаторный психоз» некий свой собственный смысл и анализирует патогенез этого заболевания вместе с больными, которые ощущают автоматизм, но не имеют ни симптомов, ни галлюцинаций, ни эволюции хронического бреда Маньяна. Критикуя механистическую теорию Г. де Клерамбо, я попытался показать, что эта точка зрения противоречит фактам. Мне представляется невозможным считать, что галлюцинаторный, интерпретативный и догматический бред, являясь чисто механическим по своей причине и разработке, объясняется характером конституции, а не ассоциативным процессом» [5, p. 295].

Как явствует из приведенного отрывка, основная критика Сейе состоит в том, что «механицизм» Клерамбо якобы противоречит классической для французской психиатрической школы концепции ассоциативного генеза галлюцинаторного бреда. Мы увидим, что это не вполне так, ибо, согласно Клерамбо, при психозе бред конструируется идеогенетическим механизмом, который, однако, понимается им оригинальным образом.

Выступление Сейе [5] интересно тем, что оно вызвало появление письма Клерамбо от 17 июня 1927 г. президенту Парижского общества психиатрии. Это Письмо г-на Клерамбо по случаю дискуссии по психическому автоматизму – еще один документ, приводимый нами, так как, опровергая критику Сейе, он опровергает и аналогичную более позднюю критику.

Сейе дал краткий ответ на это письмо, интересный тем, что он прекрасно иллюстрирует то непонимание, которое у него вызвала эта работа Мэтра.

Последний опубликовал в июне 1927 г. в Медико-психологических анналах статью, озаглавленную Syndrome mеchanique et conception mеchanique des psychoses hallucinatoires («Механический синдром и механическая концепция галлюцинаторных психозов») [17], которая является третьим и последним текстом, выбранным нами для настоящего издания, так как представляет собой последнюю обработку этой «механицистической» концепции, и, тем самым, увеличивает риск превратного понимания смысла. Эта статья имеет в издании Фрете заголовок (точнее, подзаголовок) Discussion du rapport de M. Nayrac sur l’automatisme mental au Congr?sde Blois («Дискуссия по сообщению г-на Нейрака о психическом автоматизме на конгрессе в Блуа»), но это не часть доклада, а вполне оригинальное сообщение – вот почему я предпочитаю публиковать ее под первоначальным названием.

Г. де Клерамбо отказывался использовать термин «”автоматизм“, допускающий слишком много экивоков» и говорил о «синдроме S», в ожидании, что потом его назовут «синдромом Клерамбо», как мы обычно делаем во Франции (как увидит в послесловии читатель, если он интересуется транс-нозологией, судьба синдрома S будет разной в разных странах).

Чтение этих существенных для нас трех текстов откроет читателю семиологическую тонкость описаний «малого автоматизма» как «молекулярного нарушения элементарной мысли», а также «тройного автоматизма», идеовербального, сенсорного и сенситивного автоматизма, психомоторного автоматизма. Мы просим читателя сохранять в памяти эти термины, если он пожелает прочитать транс-нозографическое послесловие, которое мы дерзнули предложить его вниманию.

Но оригинальность Клерамбо состоит в том, что «автоматизм» рассматривается как автономный, примитивный феномен, вначале бессодержательный и анидеический (анидеизм – невозможность для больного произвольно вызывать мысленный образ определенного лица или предмета), на основе которого идет вторичное построение бредовой идеи. Именно здесь начинается идеогенез, расщепляющий «Я» (это расщепление не имеет ничего общего с блейлеровским Sp?ltung). Сознание реагирует на возникновение психического автоматизма, пытаясь дать разумное объяснение сопровождающим его галлюцинаторным феноменам, приходящим из бессознательного: «собственно бред представляет собой ничто иное, как обязательную реакцию мыслящего интеллекта (нередко не затронутого патологией) на феномены, выходящие из его подсознания». «Основные данные для формирования бреда поступают в сознание путем галлюцинаций… самосознание личности не вмешивается вторично в бредовые идеи». Осмелюсь утверждать, что эта вторичная разработка бредовых идей является результатом деятельности того, что Мишель Фуко назовет «неразумием безумия», то есть разума, сохранившегося в безумии. Но феномен, образующий психоз, есть именно психический автоматизм: «хронические галлюцинаторные психозы, называемые систематическими… являются результатом механических процессов вне сознания, а не продуктами сознания». Так, опережающие эхо мысли, один из существенных элементов идеовербального автоматизма, «это лишь случай вербального синтеза предсознательных интеллектуальных данных… Во всех этих случаях мы констатировали систематический вербальный синтез, отправная точка которого находится за пределами сознания. Для построения этого синтеза нервные импульсы следовали не произвольными, но до некоторой степени уже сформированными ранее путями, откуда присутствие в нем логики… Автоматическая организация является естественным результатом устройства самой церебральной системы».

Если бы Клерамбо прочитал формулировку «бессознательное структурировано как язык», он не преминул бы обвинить ее автора в плагиате. Очевидно, что поскольку он имеет в виду церебральную конституцию, функционирование нейронов, речь идет не об их анатомо-физиологической реальности, но о метафоре, поясняющей прохождение по предварительно сформированным нейронным сетям продуктов бессознательной деятельности, которые независимо от их висцерального или сенситивного происхождения завершаются вербальной формой, в виде психических галлюцинаций. «Изменения хронаксической формулы… лучше всего можно связать с представлениями импульса, как пробоя или форсирования: эти относящиеся к электрическому току метафоры, так хорошо соответствующие физическим явлениям, вполне могут быть приложимы и к явлениям психическим» [15, p. 233].

Одной из особенностей концепции психоза у Клерамбо является то, что, как мы уже отмечали, она не соответствует ни концепции паранойи у Крепелина, ни концепции шизофрении у Блейлера. Действительно, форма или тип психоза определяется не психическим автоматизмом, ибо конструкция бреда зависит от предыдущей личности, богатства воображения и интерпретативных склонностей больного, от той части его расщепленного «Я», что пытается разумно объяснить необъяснимое: «природа получающейся интерпретативной конструкции в очень большой степени зависит от предсуществовавших идей, связанных с эпохой, социальной средой, культурой (дьяволы, животные, гипнотизм, беспроволочный телеграф)» [13, p. 464]. Г. де Клерамбо приводит здесь в хронологическом порядке объекты культуры, служившие материалом построения бреда: одержимость дьяволом, оборотни, гипноз, наконец, радио. Действительно, в его время беспроволочный телеграф чаще всего служил больным для объяснения их психического автоматизма. В наши дни вокман – портативный приемник с наушниками, изобретенный японской электронной промышленностью – реализует настоящий искусственный синдром S, и некоторые люди его используют, чтобы скрыть или заглушить свой природный психический автоматизм. Как будет отмечено в послесловии, нынешние больные ссылаются на видео или компьютер, чтобы объяснить вторжение в их сознание бессознательных словесных высказываний.

Мы завершим это предисловие последним замечанием о моментальном, фотографическом характере семиологии Г. де Клерамбо. В силу самой природы учреждения, где он наблюдал своих больных, он не мог прибегать к эволютивному во времени критерию. Клиническую картину нужно было фиксировать в данный момент, явление следовало понять в самый момент его появления, in statu nascendi. Его клинические наблюдения были синхроничны, в отличие от диахроничных наблюдений Крепелина. В этом состоит ключевое обстоятельство, к которому мы еще вернемся в послесловии.

    Жан Гаррабе,
    больничный психиатр, генеральный секретарь общества Еvolution Psychiatrique (Психиатрическая Эволюция)

Психозы на основе автоматизма и синдром автоматизма

Наши работы о хронических галлюцинаторных психозах и весьма специфическом синдроме автоматизма, рассматриваемом нами в качестве их основного элемента, разбросаны в выпусках Bulletin de la sociеtе clinique de mеdecine mentale и Revue de la mеdecine gеnеrale. Кроме того, информация о психическом автоматизме присутствует в программе будущего Съезда франкоязычных психиатров (Блуа, 1927). Поэтому было бы уместно собрать здесь элементы того, что составляет, если позволительно так выразиться, нашу доктрину.

I. Психический автоматизм и расщепление «Я» (Bulletin de la sociеtе clinique de mеdecine mentale, avril 1920)

Наблюдение трех случаев хронических галлюцинаторных психозов. 1. Психический автоматизм. Расщепление психики. 2. Психический автоматизм с галлюцинозом. 3. Комплексный бред ипохондрии и воздействия.

Научные комментарии

С. 112. – Собственно бред является ни чем иным, как необходимой реакцией мыслящего, и нередко неповрежденного интеллекта на феномены, исходящие из его подсознания.

С. 116, 117, 118. – 1. Преобладающий психический автоматизм с тенденцией расщепления «Я». Истолкование этого расщепления больным зависит от его воображения и богатства фантазии.

Природа возникающей у него интерпретативной конструкции зависит в очень большой степени от идей, распространенных в данную эпоху и в данной среде и культуре… Лишь интерпретативная активность делает из больного преследуемого. Кроме того, эта активность должна поддерживаться, как это всегда признавалось, существовавшей еще до заболевания подозрительностью, паранойяльным характером.

Склонность больного к эндо- или экстраинтерпретации (то есть к идее обладания чем-то или преследования кем-то) также зависит от различных нюансов его восприятия, от связанных с этим восприятием ощущений (например, генитальных) и в обратной пропорции от доли интуитивных, психомоторных и слуховых элементов.

2. …Деятельность воображения и оптимизм почти постоянно соединены друг с другом в подобном бреде… Таких больных можно называть преследуемыми без преследования.

3. У многих старых дев идеи инертны и нелепы… это лже-преследуемые. Их автоматизм иногда изолирован, а иногда к нему примешиваются эротические и тщеславные фантазии. Эта форма инертного бреда почти исключительно присуща старым девам.

4. Во многих случаях персекуторного бреда, оформленного галлюцинациями, следует различать два рода фактов:

а) первичный бред, являющийся психическим автоматизмом,

б) вторичная интеллектуальная конструкция, единственно заслуживающая названия «бред преследования».

Степень систематизации этого бреда есть функция существовавших до болезни качеств интеллекта.

5. Психический автоматизм представляет собой феномен настолько первичный, что на его основе может строиться разнообразный вторичный бред… (бред преследования и величия, эротизм, мистицизм или их сочетание).

В рамках этой концепции галлюцинаторная составляющая (чувственная, сенсорная и двигательная) фундаментальна, первична для различных видов бреда, именуемых бредом преследования. Идеи преследования разрабатываются дополнительно, они вторичны.

Нет иных первичных бредовых идей преследования, кроме бредовых идей, имеющих интеллектуальный, то есть чисто истолковательный характер (и, совместно с другими механизмами, бред сутяжничества). В этих случаях идея преследования первична, фундаментальна, доминантна. Эти больные таковы с самого начала, и они не могут быть иными (ср. п. 9).

6. Случаи сенестопатии демонстрируют параллель с психическим автоматизмом в плане их воздействия на интеллект. На той же сенестезической основе могут формироваться различные бредовые состояния… Это различное использование одних и тех же данных явно зависит от разных психических конституций…

7. Сенестопатии часто сочетаются с психическим автоматизмом. Нарушения, вызванные собственно психическим автоматизмом (эхо мысли, проговаривание действий, внутренние диалоги, различные моторные галлюцинации) часто сочетаются у хронических больных с чисто пассивными, то есть, с сенситивными нарушениями.

Причины возникновения сенестопатических нарушений имеют чаще всего центральный характер, точно так же как и нарушения при синдроме психического автоматизма. Вероятно, и те и другие являются результатом практически идентичного механизма, лежащего в основе эретизма: сенестопатические нарушения представляют собой разновидность сенсорного автоматизма. Об этом свидетельствует вся совокупность имеющихся фактов и того, и другого рода.

8. Термин «бред преследования» – это эмпирическое обозначение наблюдаемых черт развернутой стадии психоза, отправная точка и генезис которого весьма отличаются по своей природе от собственно идеи преследования. Истолкование и конкретное оформление являются лишь эпифеноменами: они суть результат деятельности сознания над материалом, предоставляемым подсознанием. Сами по себе бредовые идеи не патологичны, или почти не патологичны. Можно сказать, что в момент появления бреда психоз уже давно присутствует. Бред – это не что иное, как надстройка.

9. Психический автоматизм является примитивным процессом, способным долго или даже неопределенно долго существовать в чистом состоянии. Его одного недостаточно для возникновения идеи преследования. Идея преследования, если она появляется, вторична. Она – совместный результат попытки истолкования и враждебной предрасположенности (паранойяльной конституции) (см. п. 5: «Нет иных первичных идей преследования, кроме таковых, имеющих интеллектуальный, то есть чисто истолковательный характер»)

Психический автоматизм сам по себе не привносит какой-либо враждебности. Когда он присутствует в чистом виде, то несет в себе некую неопределенную оптимистическую тенденцию: больной испытывает чувство удовлетворения, его сопровождают голоса, в худшем случае ему досаждает происходящее с ним, однако он не воспринимает его как нечто, способное навредить… Поэтому при медицинском обследовании такой больной откровенен и общителен, что отличает его как от больных с бредом преследования интеллектуального происхождения, так и от страдающих галлюцинаторным бредом преследования с систематической эволюцией типа хронического бреда Маньяна.

10. Резюмируя, можно сказать, что психический автоматизм есть некий синдром (sic), который, по-видимому, является основой многих психозов. Бредовые конструкции накладываются на него и появляются позднее… Таким образом, бредовые состояния, которые на первый взгляд кажутся совершенно различными (мистицизм, мании величия, преследования, обладания), имеют своим исходным пунктом один и тот же процесс.

Больные с различными видами бреда преследования, имеющими такой исходный пункт, и сохраняющими его преобладающее воздействие, резко отличаются от других страдающих бредом преследования своим характером общения с врачом и, как правило, более умеренными реакциями медико-юридического плана.

11. Те психозы, в которых психический автоматизм не участвует, должны занимать отдельное место в нозографической систематике. Они могут служить полезными ориентирами в изучении других психозов.

В той же статье (1920 г.) мы упоминаем присутствие упомянутого выше синдрома психического автоматизма в психозах преходящего характера.