Шесть утра
Я не двигаюсь. Ноги будто приросли к земле. Мозг не поспевает за звуками, за происходящим.
– Кейт! – крик ближе, громче, почти срывается на ярость.
Следующее мгновение – и его руки подхватывают меня. Чувствую, как он прижимает меня к себе, тяжело дышит.
– Блэк! Домой! – рявкает он, уже бегом.
Но пёс не двигается. Стоит, уставившись в темноту – шерсть на загривке дыбом, уши прижаты.
– Блэк! Домой! Пошёл! – мой голос почти срывается в истерику.
Пёс словно очнулся. Срывается с места, с глухим лязгом лап по мокрому асфальту обгоняет нас, влетает в дом.
Сэм быстро поднимается по ступенькам. Врывается внутрь, ставит меня на пол, с силой захлопывает дверь.
Щеколда встаёт на место с глухим щелчком.
Несколько секунд – тишина. Только наше дыхание, тяжёлое, сбивчивое, шумное.
Я всё ещё не чувствую пальцев.
– Сэм… что происходит? – шепчу, но боюсь услышать ответ.
Он стоит посреди комнаты, глаза – два оголённых провода.
В какой-то момент он усмехается:
– Забыла? Выздоровление от всех болезней.
Моргаю, не сразу понимая смысл.
Сэм продолжает, голос срывается на горький смех:
– Они же обещали – вечную жизнь, да?
Пауза.
Он бросает взгляд в сторону окна, где дождь полосует стекло.
– Так вот, держите… вечную жизнь.
Сэм смотрит на меня, в этом взгляде – усталость, ярость и безысходность.
– Зомби-апокалипсис, Кейт. Добро пожаловать в новый мир.
– Ты сейчас серьёзно?.. – голос дрожит. – Ты серьёзно считаешь, что это зомби-апокалипсис? Сэм, ну это же бред. Такое бывает только в дешёвых фильмах ужасов, – мотаю головой из стороны в сторону.
– Кейт, а как ты думаешь… что сейчас было с мистером Джонсоном?
Сэм делает шаг ко мне.
– Фильмы ужасов, говоришь? – усмехается он, но в этой усмешке нет ни капли веселья.
Он останавливается совсем близко.
Тепло его дыхания касается моего лица.
– Ты думаешь, Джонсон от большой любви повалил тебя на землю и хотел предаться плотским утехам? – голос низкий, почти шёпот.
Сэм склоняет голову чуть ближе, его взгляд цепляется за мой.
– Или всё-таки хотел откусить от тебя кусочек?
Я ловлю его дыхание на губах.
Мир сжимается до одного мгновения – до его взгляда, до той странной смеси страха и притяжения, что пульсирует где-то под кожей.
– Сэм… – шепчу я, едва слышно. – Мне страшно…
Он поднимает взгляд, в его глазах отражается дрожащий свет лампы.
– А что, если то, что ты говоришь… действительно правда?
Сэм поднимает руку, осторожно берёт моё лицо в ладони. Его пальцы тёплые, прикосновение вырывает меня из оцепенения.
Он опускает голову ещё ниже.
Расстояния между нами не остаётся даже на выдох.
– Я всегда буду рядом. Слышишь? – голос тихий, успокаивающий.
Он говорит вполголоса:
– Ты больше никогда не будешь одна. – Его пальцы скользят по моей щеке, от этого прикосновения в груди становится тесно. – Теперь у тебя есть свой личный телохранитель.
Его губы изогнуты в лёгкой улыбке.
Всё вокруг замирает – звуки, воздух, даже время.
Только он. И этот взгляд.
– Все мужчины лгут, – шепчу я, чувствуя, как губы дрожат. – И… – делаю короткую паузу. – У меня нет денег оплачивать тебе жалованье.
Сэм усмехается – тепло, с хрипотцой.
Его дыхание касается моей кожи, и по телу пробегает ток.
– Тогда, – его голос становится чуть ниже, – я буду работать за поцелуй.
Он произносит это, глядя прямо мне в глаза.
– Такая плата меня устроит.
Сэм склоняется ближе – я чувствую, как сердце колотится с удвоенной силой.
Его губы едва касаются моих, лёгкий поцелуй – как прикосновение к туману.
Где-то внутри бабочки начинают расправлять свои крылышки.
– Ну что, я принят на работу? – шепчет он, и в уголках губ появляется его фирменная лукавая усмешка.
Его глаза – два огня.
Резкий всполох света.
Белые лучи фар режут темноту, ослепляют сквозь стекло.
Я вздрагиваю, Сэм резко выпрямляется.
На дворе слышится скрип шин по мокрому асфальту. Мэгги и Ник выходят из машины, озираясь по сторонам.
– Сэм… я подумаю о твоей кандидатуре, – произношу я, стараясь скрыть дрожь в голосе.
Он чуть склоняет голову.
– Катрина Вайс, с нетерпением буду ждать вашего решения, – произносит он с преувеличенно официальной интонацией и делает лёгкий, театральный поклон.
На секунду между нами снова зависает то самое притяжение.
Сэм поворачивается, открывает дверь и выходит наружу – прямо в свет фар, бьющий из темноты.
Глава 6
Мэгги влетает в дом, как ураган, распахивая дверь так, что та гулко ударяется о стену.
Волосы растрёпаны, глаза безумно блестят.
– Кейт! – она бросается ко мне, хватает за плечи, трясёт. – С тобой всё в порядке? Что с твоим лицом?.. Господи, ты вся… в крови и… э, что это на твоём лице?..
– Слюна, Мэг, – выдыхаю я. – Слюни Джонсона.
Она застывает, смотрит на меня так, будто пытается понять, шучу я или сошла с ума. Брови нахмурены, губы поджаты. Ещё секунда – и она моргает, словно возвращаясь в реальность.
– Я, конечно, хочу услышать все подробности, но… Кейт… ты воняешь так, что у меня сейчас глаза на лоб вылезут, – говорит она, морщась. – Серьёзно. Я не могу думать ни о чём, кроме того, как бы не стошнило.
Смотрю на неё пару секунд.
– Боже, Мэгги… – выдыхаю.
Оглядываю её – вся в пятнах, волосы взлохмаченные, лицо перепачкано какой-то жижей.
– А ты-то сама, – говорю я, – выглядишь не лучше. И пахнешь, между прочим, тоже отвратно.
Она замирает, смотрит на меня – и вдруг начинает смеяться.
Сначала коротко, срывающимся смешком, а потом – в голос.
Мы стоим посреди прихожей, две сумасшедшие, мокрые, грязные, вонючие, с хриплым смехом, который звенит и отдаётся эхом под потолком.
– Кхм-кхм… Девушки, с вами всё нормально? – с беспокойством в голосе говорит Николас.
Сэм и Ник стоят с огромными сумками на плечах и с крайне удивлёнными взглядами.
Ник с грохотом бросает ношу на пол, быстрым шагом подходит ко мне, берёт моё лицо в ладони.
– Кейт, что с тобой? Ты ранена? Тебя укусили? – в его голосе тревога, страх. Его руки дрожат, хаотично щупая моё лицо.
– Ник… мистер Джонсон… он… я не знаю, он будто обезумел, и его лицо… Ник, старик выглядел как сама смерть. Он… он хотел меня укусить, и… – слёзы подступают к глазам. Я смотрю брату прямо в душу. Рядом с ним я могу позволить себе быть слабой маленькой девочкой.
– Что, Кейт? Что? Он тебя укусил? – дрожащим голосом, почти криком, спрашивает брат. Он судорожно вглядывается в мои глаза, пытаясь найти ответ.
– Я цела…
И тут я начинаю рыдать взахлёб. Ник крепко прижимает меня к себе. Осознание всего происходящего накатывает волной. Он выдыхает протяжно, с облегчением:
– Господи, спасибо…
– Хм… Вообще-то, меня зовут Сэм. У Господа в тот момент были другие дела, – Сэм подходит к зеркалу, осматривает своё отражение, поправляет брови, смахивает кровь с лица. – С дедом пришлось повозиться. Этот хрен явно был любителем жёстких прелюдий. Старик никак не унимался, – всё просил: «жёстче, жёстче». Начали с поводка, но, как оказалось, этого было мало – и в ход пошла трость. Когда она вошла в него по самую рукоять, старый пердун, наконец, прекратил домогательства к Кейт.
Он делает паузу, бросает на меня взгляд:
– Он даже преподнёс Кейт подарок, но дама оказалась неподкупной. Видимо, это его разозлило ещё больше.
– Кстати, ты забрала презент? – подмигивает он мне.
Мэгги и Ник непонимающе смотрят то на него, то на меня.
Всхлипывая, вытираю глаза и отвечаю:
– Какой презент?
Он суёт руку в карман:
– Вот, – протягивает её. – Твой трофей.
Я опускаю взгляд – и вижу вставную челюсть мистера Джонсона.
Мои глаза лезут из орбит, к горлу подкатывает тошнота. Не в силах сдержаться, я срываюсь с места и несусь в туалет.
За спиной слышу смех Сэма и возмущённый голос Мэгги:
– Твою мать, Сэм! Какой же ты идиот! Выкинь эту дрянь из дома!
Меня выворачивает.
Я цепляюсь руками за холодный край раковины, поднимаю голову… и вижу в зеркале лицо.
Бледная кожа, разводы крови на лбу и щеках.
Глаза – расширенные, наполненные страхом.
Мне нужно смыть всё это.
Просто смыть.
Включаю воду.
Поток вырывается из крана, пар поднимается в воздух, будто пытаясь спрятать меня от самой себя.
Срываю с себя одежду.
Шаг под душ.
Горячая вода ударяет по плечам, течёт по волосам, по спине, по ногам.
Начинаю судорожно тереть себя губкой до красных пятен, словно смываю не грязь, а воспоминания.
Но это не помогает.
Страх не смывается.
Он прячется где-то глубоко, в каждом вдохе, в каждом биении сердца.
Я закрываю глаза и прижимаюсь лбом к холодной плитке.
Шёпотом, почти беззвучно, я произношу:
– Пожалуйста… пусть всё это будет сном…
Стук в дверь.
– Кейт, – голос Сэма глухо пробивается сквозь шум воды. – Тут пёс требует вечерней пайки. Поторопись, а то он как-то странно на нас смотрит… будто решает, кого сожрать первым.
Я замираю.
Медленно выдыхаю.
– Нет… это не сон… – шепчу в пространство.
Так, Кейт, нужно собраться. Возьми себя в руки. Сейчас ты не одна – тебе есть на кого положиться, а это уже плюс.
Выдыхаю. Заматываюсь в полотенце и выхожу.
Запах, который встречает меня, заставляет глаза слезиться.
– Чёрт! В душ – быстро! – командую я. – Вонь стоит, аж глаза слезятся!
Сэм быстро проскальзывает в ванную.
– Ну… раз никто не хочет – я пойду первый, – бросает он.
Дверь захлопывается, и за ней слышно, как парень, чертыхаясь, скидывает с себя одежду.
Блэк стоит у миски и громко брякает ею о пол.
– Ох, дружище, прости. Я совсем забыла про тебя.
Пёс переступает с лапы на лапу, будто отплясывает, и что-то ворчит.
Насыпаю ему корм – он с аппетитным хрустом начинает сметать свой ужин.
Голос Ника звучит хрипло:
– Кейт, Мэгги. Ваша задача сейчас – задёрнуть все шторы. Свет используем минимальный, а ещё лучше – свечи. Перед окнами не маячим, в окна не выглядываем. На улицу – без моей команды ни шагу.
Он на секунду замолкает, потом добавляет:
– В дом никого не впускаем. Никого. Поняли?
Мы с Мэг синхронно киваем.
– Да.
– Выполнять, – отдаёт приказ Николас.
– Ник… что происходит? – спрашиваю тихо.
Он выдыхает, устало проводит рукой по волосам.
– Кейт, потом. Сейчас просто сделай, что я сказал.
Киваю.
– Поняла.
Дверь в ванную хлопает.
– Я в душ, – бросает Мэг и скрывается за дверью.
– Ник, мы теперь тоже станем такими… как мистер Джонсон? – спрашиваю, смотря на серьёзное выражение лица брата.
– Нет, – тянет он слово, – с нами всё будет хорошо. Обещаю.
В его взгляде столько уверенности, что я решаю ему поверить.
– Запоминающийся день рождения, – ухмыляюсь я. – Впрочем, как и всегда. Всегда происходит какое-то дерьмо, – поджимаю губы.
– Это последнее дерьмо на твой праздник, – Ник слегка улыбается, – обещаю, принцесса… в следующий раз ничто не омрачит его.
Тяжело вздыхаю.
– Пойду выполнять приказ, – говорю брату. Поворачиваюсь, чтобы подняться наверх, – и замираю.
Передо мной Сэм.
На нём – только полотенце, небрежно намотанное на бёдрах. Капли воды скользят по его коже, по рельефу пресса, исчезая где-то у линии ткани. Свет лампы вычерчивает каждую деталь – мышцы, плечи, вены.
Ловлю себя на том, что просто стою и смотрю.
Слишком долго.
Просто пялюсь! Ещё немного – и слюна начнёт капать на пол.
Сэм, естественно, замечает это:
– Хорош, да? – ухмыляется, наклоняя голову. – Могу полотенце снять. Гарантирую, там тоже есть на что посмотреть.
Мои щёки моментально вспыхивают.
– Придурок! – выдыхаю. – Загородил весь проход, хрен тебя обойдёшь!
Толкаю его в грудь, успеваю заметить, насколько она твёрдая и горячая.
И бегом наверх.
Захлопываю дверь комнаты. Спина скользит по стене.
Выдыхаю. Потом – улыбаюсь.
Кого я обманываю?
Мне нравится его внимание.
Сэм – первый парень, который не отступил, когда я его отшила.
Первый, кто не испугался моего холодного тона, занудства и усталых глаз.
Я всегда говорила, что отношения – это боль. Что любовь ломает.
Я видела, как отец сломал маму – и поклялась, что со мной так не будет.
Так проще.
Не подпускаешь – не страдаешь.
Нет человека рядом – нет потерь.
Нет потерь – нет боли.
Но Сэм… в нём есть то… от чего внутри меня что-то дрогнуло.
– Боже… о чём я думаю. Совсем слетела с катушек.
Слышу за дверью тихий, жалобный скулёж.
Открываю.
– Входи, Блэк. Соскучился, малыш?
Он осторожно заходит, чувствует, что со мной что-то не так. Я опускаюсь на колени, обнимаю его за шею. Блэк кладёт тяжёлую голову мне на плечо, тихо фыркает.
– Ну что, друг, кажется, наш с тобой одинокий мир нарушен, – шепчу я. – Дом полон голосов. Непривычно, правда?
Он лижет мне щёку – будто говорит: «Я здесь. Всё будет хорошо».
– Странно, – шепчу я. – Но что-то внутри меня даже радуется. Это ужасно, да? Смерть, страх, а я… рада, что не одна. Я просто устала, Блэк. Устала от этой тишины.
Он наклоняет голову, внимательно глядя на меня, как будто действительно понимает.
Говорят, испытания даются человеку по силе.
Значит, я, наверное, слишком сильная.
Потому что мне досталось одиночество – холодное, цепляющееся за кожу.
Все вокруг живут, чувствуют, любят… а я будто просто наблюдаю.
Как будто стою по ту сторону стекла, и всё, что мне доступно, – отражение самой себя.
Я всё время чувствую боль – привычную, тягучую, постоянную.
Говорят, сильные выдерживают всё.
Но что, если я больше не хочу быть сильной?
Я устала держаться. Устала делать вид, что всё в порядке.
Устала просыпаться утром и натягивать на лицо улыбку, когда внутри только пустота.
Мне просто осточертело быть сильной.
Хочу хоть раз, чтобы можно было выдохнуть и позволить себе быть слабой.
Просто девушкой.
Не героиней.
Не спасительницей.
А обычной Кейт – той, что умеет чувствовать, ошибаться, бояться… и не стыдиться этого.
Выдыхаю и тихо говорю:
– Господи, что со мной не так… Люди превращаются в монстров, а я рассуждаю о своих душевных терзаниях. Кто из нас тогда чудовище?
Поднимаюсь, вытираю ладонью глаза.
– Блэк, это наш с тобой секрет, ладно?
Он потягивается, издаёт утробное «угу», словно соглашается.
– Всё, хватит лирики, – говорю тихо. – Пора заняться делом.
Открываю шкаф.
Начинаю рыться в сложенных вещах.
Так… где-то здесь был комплект постельного белья чёрного цвета.
А, вот он. Ткань грубая, плотная – идеальная, чтобы спрятать нас от лишних глаз.
Разворачиваю, быстро нарезаю ровными полосами.
Беру клей, наношу на гладкую поверхность. Одна за другой полосы ложатся на стекло, создавая темноту в помещении.
Когда последняя полоса закрывает окно, я делаю шаг назад и выдыхаю:
– Готово.
Спускаюсь вниз.
Захожу на кухню.
– Чёрт! – вырывается у меня, вижу три пары глаз, вопросительно смотрят на меня.
– Ник, все окна заклеены. Кроме этого, – указываю пальцем на окно над кухонной раковиной. Шторы задвинуты, но этого всё равно мало.
Поджимаю губы.
– Материал закончился.
– Ничего… – устало произносит Ник, проводя рукой по лицу. – Я что-нибудь придумаю.
Его голос звучит так, будто силы на исходе, но взгляд всё ещё твёрдый – тот, к которому я привыкла с детства.
– Но начинать нужно было именно отсюда, – говорит Ник.
Он указывает пальцем на единственное не закрытое окно – то самое, над раковиной.
– Дорога проходит прямо здесь. Мы – как на ладони.
Его слова повисают в воздухе.
Я невольно бросаю взгляд на стекло – за ним темнота, но кажется, будто кто-то уже стоит там, в нескольких шагах, и просто ждёт подходящего момента.
– Мы прячемся не только от зом… – Ник осекается, проводит ладонью по лицу. – От обезумевших.
Он переводит взгляд на меня, глаза потемневшие, усталые.
– Люди, Кейт… Когда страх берёт верх – человек способен на всё.
Он делает паузу, тяжело выдыхает.
– Ради собственной шкуры – на всё.
– Друг, давай просто забьём его досками. Это явно надёжнее, чем какая-то тряпка.
Сэм стоит, упершись в дверной косяк, руки скрещены на груди, в его голосе нет ни тени шутки.
– Идея хорошая. Где взять доски? – спрашивает Ник.
– Я всё организую, – оживляется Сэм. – Разберём покосившийся забор, от него всё равно никакого толку.
Он поворачивает взгляд к собаке:
– Как и от этого лохматого: лежит и воняет.
Блэк зыркнул на парня так, будто послал его куда подальше.
– Исключено! – встаёт Ник со стула, голос режет воздух. – На улицу ни шагу. Фонари не работают. Кто-нибудь может решить перекусить тобой. Я не собираюсь спасать твою задницу.
Он делает короткую паузу, глаза сверкают.
– Разберём старый шкаф. Вопрос закрыт.
Ник быстро бросает:
– Я в душ, освежу голову и расскажу вам дальнейший план.
– Так точно! – отвечает Сэм, чеканя слова. – Но не сегодня… – еле слышно добавляет Сэм, так тихо, что слышу это только я.
Глава 7
– Сэм, не глупи! – Мэгги вспыхивает, уперев руки в бока. В её взгляде – злость, страх. – Ник сказал не выходить на улицу! Там опасно, понимаешь? Тупая твоя башка!
У девушки дрожат губы, к глазам подступают слёзы. Сэм делает шаг к ней, мягко обнимает и шепчет почти неслышно:
– Не волнуйся, сестрёнка. Всё будет хорошо.
Он сейчас серьёзен как никогда.
– Посмотри на меня.
Мэгги поднимает глаза, и слёзы одна за другой скользят по её щекам.
– Эй, рыжуля… ты чего, – Сэм с нежностью стирает их большими пальцами. – Я вернусь. Я ведь всегда возвращаюсь. Как феникс из пепла.
– Сэм, если с тобой что-то случится, я… я найду тебя и убью! – сквозь слёзы говорит она. – Ты не можешь бросить меня! Я твоя ответственность! Так говорили родители, перед тем как… – она не успевает закончить, слёзы душат её голос.
Я стою рядом, не решаясь вмешаться, лишь наблюдаю.
– Моя ответственность, – хрипло произносит Сэм и целует её в макушку.
– Всё, я побежал. Надо успеть, пока командир намывает свои яйца, – усмехается он, возвращая себе привычный тон.
Наши взгляды встречаются.
– Будь осторожен, – шепчу я.
– Жди меня. И я вернусь, – говорит он, улыбаясь.
– Кейт Вайс, жду вашего ответа по поводу работы, – бросает через плечо уже в дверях.
Я лишь качаю головой с улыбкой.
– Кейт, о чём он? – Мэг смотрит на меня с интересом.
– Давай, рассказывай, – добавляет она, прищурившись.
– Нечего рассказывать, – я складываю руки, будто молюсь. – Сэм… набивается стать моим телохранителем.
– О, Боже, – Мэг расплывается в довольной улыбке. – Кейт, он давно заинтересовался тобой. Ещё когда мы только начали общаться, он постоянно спрашивал про тебя – как ты, чем живёшь…
– Мэг, ты же знаешь, что я не хочу отношений, от этого одни страдания.
– Твою мать, Кейт! – вспыхивает она. – Да ты и так страдаешь! Всю жизнь, понимаешь? Мы всю жизнь постоянно страдаем. Дай себе расслабиться и получить хоть немного от этой жизни. Тем более неизвестно, что нас ждёт дальше.
Она делает глубокий вдох, успокаивается, потом мягче добавляет:
– Кэтрин, он хороший парень. Надёжный. Я не видела, чтобы он к кому-то относился так, как к тебе. Для него ты не просто очередная девчонка на одну ночь. Поверь, у него таких… хватало.
Мэгги замолкает, давая мне время. Или, может быть, просто устала говорить.
Я погружаюсь в свои мысли.
Сэм. Его голос, его смех, эта привычка шутить даже тогда, когда всем страшно.
Как будто страх его не касается.
А я…
Я просто боюсь.
Боюсь поверить. И обжечься.
– Подумаю, – шепчу, не глядя на Мэг. – Я… подумаю, Мэг.
– Кейт, ты слишком много думаешь, – фыркает Мэгги.
Она шумит на кухне – перебирает запасы, ставит банки и пакеты на полки, словно старается привести в порядок не только вещи, но и мысли.
Наблюдаю за ней из угла комнаты.
Ни тени тревоги, ни следа страха.
У них это что, семейное?
Мои нервы натянуты до предела, а Сэм и Мэг ведут себя так, будто за окном всё по-прежнему.
Будто мир не рушится, будто живые мертвецы не шатаются где-то рядом, выискивая свежую плоть.
Может, стоит взять у них мастер-класс по контролю над эмоциями? Мне это не помешало бы.
Блэк поднимается на лапы. Шерсть на загривке встаёт дыбом, мышцы напрягаются, тело каменеет. Из его глотки вырывается низкое, вибрирующее рычание.
Он смотрит в сторону окна, уши прижаты, морда напряжена, клыки обнажены в оскале.
Кажется, ещё секунда – и он сорвётся с места.
– Блэк, что такое? – шепчу я, чувствуя, как в груди собирается ком тревоги.
Подхожу ближе.
Он стоит, как статуя, – только рычание, рвущееся короткими толчками.
– Эй… друг… что там? – я осторожно касаюсь его шерсти.
Пальцы дрожат.
– Ты пугаешь меня, Блэки.
Внезапное затишье нарушается далёкими криками.
Где-то воют сирены – скорые, полиция, пожарные.
Одна из них с рёвом проносится мимо нашего дома, заставляя сердце вздрогнуть.
Сквозь шторы просачивается красно-синий блик сигнальных огней.
Криков становится всё больше.
Тревога растёт, тяжелеет в воздухе, будто сама комната дышит страхом.
Мы с Мэг переглядываемся. Даже при тусклом свете я вижу – она боится.
Зрачки расширены, глаза мечутся, как будто ищут спасения.
– Кейт… мне страшно. Сэм… он там. А вдруг с ним что-то случилось?.. – голос Мэг дрожит.
В этот момент воздух разрезает женский крик.
Пронзительный, наполненный болью и отчаянием.
Следом – несколько выстрелов.
Я вздрагиваю, сердце взлетает к горлу.
Мэг подскакивает к окну, отдёргивает штору – и всё словно замедляется.
Блэк срывается с места.
Дикий рык. Он запрыгивает на стол, но лапы скользят по мокрой поверхности – и пёс с глухим ударом падает на плитку.
Из его груди вырывается сдавленный писк.
Стекло звенит, осыпаясь в мойку, осколки рассыпаются по полу.
Крик Мэгги.
Чьи-то руки хватают её за запястье, тянут наружу.
Под ногтями – запекшаяся кровь. Кожа серая, в бурых пятнах, местами разодрана.
Сломанный указательный палец – кость торчит наружу.
Одна рука цепко держит Мэг, вторая судорожно пытается ухватиться сильнее.
Стряхивая оцепенение, подбегаю и дёргаю штору, чтобы увидеть нападающего.
– Чёрт… – кричу я. Меня передёргивает от страха и отвращения.
Перед нами чудовище.
Те же глаза, что у Джонсона, – белёсые, с красной каймой, полные голода, злобы и смерти.
Кожа мертвенно серая, губы почти чёрные, половина щеки разодрана – сквозь дыру видны зубы.
И всё же… я узнаю это лицо.
Билли.
Он жил через пару домов. Замкнутый парень, бледный, прихрамывающий. Старик Джонс говорил, что парень с детства болен.
Теперь он стоит перед нами – и щёлкает челюстями, пытаясь укусить Мэг.
Клацающий стук зубов.
Изо рта течёт что-то густое, чёрное, пахнущее гнилью.
Из горла вырывается рык, перемешанный с хрипами и бульканьем.
– Кейт, помоги! – кричит Мэг, вырываясь. – Ааа! Он хочет меня укусить! Нет! Нет!
Блэк поднимается на задние лапы, глаза горят.
Он бросается вперёд, но тяжесть его тела не даёт ему подпрыгнуть с места – задние лапы скользят по плитке.
Пёс в ярости лает, густая пена летит из его пасти, но сделать хватку у него не получается.
Сердце ухает в груди, наполняя кровь дозой адреналина.
Времени на раздумья нет.
Хватаю нож.
Резкий взмах – лезвие входит в серую плоть руки Билли.
Секунда.
Ничего.
Он даже не дёрнулся. Только тянется дальше, цепляясь за подоконник, будто движется одной инстинктивной целью – добраться до нас.
Ещё взмах.