Бухта надежды. Задача – выжить

Хотя одна тема заинтересовала Андрея.

– «Амнистия в дурдоме?» – замечательное название… Страниц было уже около десятка, старттопик гласил, что на автора напал бомж. Автор отбился, но бомж, от которого исходил отвратительный запах, все же умудрился грызнуть за руку. Далее все вылилось в переливание из пустого в порожнее и флуд на тему «как страшно жить», а то и обвинения автора во «вбросе» и «самосливе» – автор темы уже минут 30 как не отписывался.

Андрей кликнул курсором мыши по правому верхнему углу экрана, где располагался характерный для «форточки» крестик. Окно закрылось, и мужчина снова вернулся на кухню чтобы, забросив чашку в мойку, выйти на балкон подышать свежепрокуренным воздухом.

«А красиво здесь все же!» – подумал бывший капитан Доронин, лениво глядя на море, которое окружало мыс с трех сторон. Солнце еще не начало припекать, и в воздухе сквозила прохлада. Район только-только просыпался – потихоньку выезжали на работу местные жители. Ну а те, кому не так повезло с собственным транспортом, занимались утренней зарядкой. А что? Говорят, спортивная ходьба даже полезнее, чем бег – колени не убиваются и толку больше организму.

Вспомнился сразу анекдот:

Просыпаются в постели двое.

– Хорошо-то как, Маша!

– Я не Маша – я Миша!

– Один хрен – хорошо!

9-00. Виктор Никитин, оперуполномоченный, капитан милиции РОУМВД Гагаринского района г. Севастополя.

Рабочий день, как продолжение веселой ночи, тоже начался нескучно.

Не успел Виктор переступить порог дорогого и крайне любимого РО УМВД, как просто кожей ощутил царившую здесь суматоху – будто в другой мир попал. Даже в воздухе чувствовалась тревога, так же как кожей ощущаешь заряженные ионы воздуха перед вот-вот разразившеюся грозой.

Телефон дежурного звенел мерзкой трелью, а эфир стоявшей на столе радиостанции был забит криками, мимо, грохоча казенными ботинками, пробежали двое пэпсов. В «обезьяннике» уже было двое граждан неопрятной наружности – один отдыхал на лавке, а второй нервно расхаживал вдоль решетки, то и дело почесывая сальную бороду.

– Привет, Миха, что за переполох?– Спросил Виктор, как только дежурный положил трубку от древнего еще дискового аппарата.

– ЗдорОво! Да дурдом какой-то! – Телефон опять прозвенел и дежурный – капитан Миха Битковский – поднял трубку, а заодно и руку, махая «подожди меня». – Алё. Дежурный. Да… Хорошо. Сохраняйте спокойствие, сейчас вышлем к вам наряд. Диктуйте адрес. – Он торопливо записал адрес и обратный телефон в журнал вызовов и положил трубку. Сейчас приходилось фиксировать и реагировать на каждый вызов – не дай Бог это не горожане звонят, а начальство проверяет. Тогда весело будет всем – анальная боль будет обеспечена всем и каждому. Вот и приходится реагировать на каждую потасовку на улице, вплоть до распивающей на лавочках пиво молодежи. Виктор вспомнил, как один участковый, нынче с чистой совестью уволившийся из органов рассказывал, как одна семейная пара, впавшая в дружный маразм, вызывала его на каждую попытку соседа снизу просверлить дырку в стене. А так как у соседа был ремонт в связи с покупкой квартиры, то участковому приходилось чуть ли не через день мотаться в тот злосчастный дом. Дошло уже до того, что он обошел все три подъезда – один, в котором проживал «возмутитель спокойствия» и два соседних, чтобы от каждой квартиры взять заявление, что, мол, сосед ничем не мешает, а жалобщики – не вполне адекватные люди. – Час назад вызовы посыпались как из прорванного мешка, уже нарядов не хватает – пришлось некоторых оперов да участковых задействовать. А они все звонят и звонят… А помошник мой так и не вышел на смену. Забухал, наверное, скотина…А мне теперь отдуваться.

– Точно, весеннее обострение. – Усмехнулся Виктор, скривившись от очередного звонка – ночью толком поспать не удалось – с соседом обмывали ножки новорожденному сыну. Происходило все это с присущим нашим людям размахом и весельем, поэтому голова просто раскалывалась, а тут еще и резкий звук. – Слушай, а шеф на месте?

– Щас, погодь.– Опять те же фразы и запись в журнале звонков. – Ага, рвет и мечет. Ему уже сверху звонили – грозили всеми карами небесными, если не наведет порядок в районе. А ты что хотел?

– Да отгул взять – нужно поехать кроватку купить, а то послезавтра жену из роддома забирать, а спать мелкому негде. Она мне давно говорила, а я … ну сам понимаешь, с нашей-то работой…

– Ну ты, брат, даешь! Что ж ты молчал, что папашей стал?

– Да когда тут расскажешь? – усмехнулся Виктор, разведя руки в стороны.

– Ну а малой на тебя хоть похож?

– А что?

– А то. Знаешь, как бабы гвоорят? Ребенок должен быть похож не на папу, а на мужа! – заржал Миха, чуть ли не похрюкивая.

– Да ну тебя!

– Да ладно, не обижайся. – Перестал смеяться дежурный. – Я ж так… не со зла. Ну, так похож?

– Да я его толком-то и не видел. В палату меня не пустили – у меня ФЛЮ не сделано – некогда было, а из окна разве что-то разглядишь. Кулёк какой-то…

– Ну, ты, папаша, даешь! – хмыкнул Миха.

– Миха, так и хочется ответить тебе как по писанному…

– Ну-ка, ну-ка… – с интересом подался вперед Битковский. Опираясь на согнутые в локтях руки.

– Приходи мужик домой после недельного отсутствия. Жена со злостью «Ты где был?!». А мужик так сразу – «В кожно-венерологическом диспансере.» Тетка в недоумении «Ну ты даешь!», а мужик ей отвечает «Это ты даешь, а я лечусь».

– Да уж… Жизненно! – покачал головой Битковский, вздрагивая от очередного звонка.

– Ладно, пошел я к шефу за порцией причитающихся люлей, – махнул собеседнику рукой Никитин, разворачиваясь в направлении коридора, ведущего к святая святых отделения – кабинету шефа и туалету, что располагался чуть дальше по коридору.

Подойдя к нужной двери, мужчина негромко постучался и сразу же зашел.

– Тащ полковник, разрешите?

Начальник РОУМВД полковник милиции Смирнов, до сих пор довольно сдержанно разговаривавший по телефону, зато с характерной мимикой, устало махнул рукой, мол, «присаживайся». Он всегда говорил «присаживайся, сесть всегда успеешь», вот мозг по-другому уже жест и не воспринимал. Судя по всему, разговор происходил с вышестоящим начальством, которое чихвостило полковника «и в хвост и в гриву» – по-другому обычно начальство не умеет. Тот весь раскраснелся – видать давление подскочило, но своих позиций не сдавал, что-то пытался объяснить, но принципа «я – начальник, ты – дурак» еще никто не отменял.

Помнится, работала в отделении молодая лейтенантша – хулиганье всякое малолетнее курировала. Ольга девка была видная – высокая, ноги длинные и грудь размера пятого, а то и шестого, а уж на язык бойкая – палец в рот не клади. Ну, Смирнов ее вызвал на разбор полетов – что-то там ее подопечный учудил – и давай матами крыть против шерсти. Девчонка молчала-молчала, а потом что-то ответила. Что – осталось до сих пор тайной покрытой мраком – сама не признавалась, а шефа-то особо не поспрашиваешь, но Сергей Сергеевич в итоге дико заорал и выставил ее за дверь, а перед тем как филейная часть молодой лейтенантши скрылась в проеме двери, запустил в нее снятой с ноги туфлей. Девица не растерялась, молча подобрала начальственную туфлю сорок третьего размера и вышла из кабинета – шеф же так и остался сидеть с раскрытым ртом и босой ногой с порванным носком. Это уже Битковский рассказывал – ему вечно везет на веселые дежурства, – он потом бегал, упрашивал строптивицу вернуть туфель его законному обладателю.

К слову сказать, Олька потом уволилась. Сама. Замуж вышла и укатила к милому куда-то на север.

Писала потом кому-то из дамочек местных, что устроилась работать в тамошний то ли институт, то ли университет секретарем ректора. А что? Стрессоустойчивость у нее после малолеток как у киборга, в случае чего грудью встанет на защиту начальства или же словом осадит не прошеных гостей. Местные женщины потом долго еще рассказывали, как Ольга осадила какого-то мужичка, решившего покачать права. «Ну а что?» – писала она. – «Сидит, ждет своего времени. Я виновата, что ли, что он на полчаса раньше примчался? Сидел-сидел и тут моча ему стрельнула в голову – надменно так интересуется – вы мне ничего не хотите предложить? Я б ему предложила бы пройти по указанному адресу, но остановилась на предложении жениться на мне. Мужик шутку не заценил. Да я и не Петросян!» Как потом оказалось, ректор, не заимевший еще привычки швыряться в нерадивых подчиненных туфлями, только укоризненно покачал головой и проговорил «Ольга, ну так же нельзя!». Разве что пальчиком не погрозил.

Полковник был пятидесятилетним, седым мужчиной с чисто буденовскими усищами и всегда гладко выбритым подбородком, предпочитающим порядок во всем, что касалось работы. Невысокий, коренастый с небольшим пузиком, выпирающим над брючным ремнем, которое он всегда пытался втянуть, как только в поле его зрения появлялась более-менее симпатичная женщина, и это не смотря на то, что он был глубоко женатым человеком. Он в то же время мог во время вставить крепкое словцо, придавая ускорение или нужный вектор движения своим подчиненным.

– Придурок толстозадый! – в сердцах ругнулся Смирнов, как только бросил трубку, но потом вспомнил про Виктора. – Ты ничего не слышал! Чего пришел? Говори! Только быстро, потому как вызовов навалилось, а свободных людей практически не осталось.

– Да жена у меня родила сегодня ночью, Сергей Сергеич.

– Поздравляю. А кто отец?

– Шеф, очень смешно. – Вскинул брови Виктор. – Оборжаться можно…

– Ладно тебе, Никитин, – примирительно улыбнулся мужчина. – Что, даже пошутить нельзя? Ну, родила жена, а я-то тут при чем? – задал резонный вопрос полковник, взяв со стола лист и внимательно читая текст. Это было одно из качеств начальника – делал всегда несколько дел одновременно, чтобы все успеть.

– Да мне бы отгул, жену навестить.

До этого красное лицо полковника, не успевшего окончательно отойти от выволочки, сделалось и вовсе пунцовым. Приветливость и доброта слетели единым махом. Он рывком подскочил со стула, невольно смяв лист бумаги в руке, да как гаркнул:

– Какой в мамкину норку отгул, Никитин?! Ты че, охренел?!!! Ты видишь, что у нас за песец творится?! Телефон у дежурного красный как нос у алкабота, мужики все в поле, а еще только утро, девчонки-паспортистки толкьо шныряют по отделу, да бумагомаратели разночинные. На вокзале вообще непонятно какая хрень произошла. – Полковник только сейчас заметил, что лист превратился в смятое нечто и начал его старательно расправлять, все еще продолжая ругаться, хотя уже и не так интенсивно. – А он «отгул»! Какой на хрен отгул? Вали отсюда, капитан, пока я тебя на ноль не умножил! И вообще! У тебя есть начальство непосредственное. С ним нужно такие вопросы решать, чай не первый год служишь. Ты бы еще к министру внутренних дел обратился за отгулом. Отгул ему!

Виктор встал и, скрипя от злости зубами, вышел из кабинета, громко хлопнув дверью. Оказавшись в коридоре, капитан Никитин сделал три глубоких вдоха и попытался успокоиться, все же то, что он обратился, как говорят, «через голову» тоже было не совсем верно. «Ладно, если не получается в лоб, мы его на кривых объедем. Нормальные герои всегда идут в обход!». Виктор развернулся и пошагал обратно к дежурному, узнать, что за ахтунг такой творится, о котором шеф обмолвился между нелицеприятными эпитетами в сторону самого Виктора. Уже практически подойдя ко входу в «аквариум», капитан услышал какую-то возню и крики – тонкий фальцет, звеневший на пределе ультразвука, и голос Михи, который крыл всех тринадцатиэтажными матюгами. Опер поспешил на шум. Оказалось, в «обезьяннике» потасовка. Один – седой дядька лет пятидесяти, в дешевом костюме с оторванным рукавом, бросался на второго. И не просто бросался, а пытался укусить.

– Эй, а ну угомонись! – сквозь стекло кричал дежурный, но слова словно проходили мимо ушей дебошира, не обращавшего на разъяренного дежурного никакого внимания. – Попустись, урод!

Второй же, классического вида бомж с нечесаной бородой и засаленными лохмами седых волос, орал как павиан в брачный период и пытался увернуться от нападавшего, мечась в четырех квадратных метрах от угла к углу. Даже от одного вида гражданина без определенного места жительства, не говоря уж об исходящем от него амбрэ, блевать хотелось, а тут и вовсе получалась ситуация за гранью понимания.