Рассвет новой эпохи

Парню откровенно повезло – печень по счастливой случайности не зацепило, правда, пришлось провести резекцию тонкого кишечника – удалить его часть, но это можно сказать было меньшим из зол. Хотя считалось, что при лапаротомном вмешательстве реабилитация проходит сложнее.

Рядом недовольно сопела Ленка, но молча выполняла все манипуляции, боясь вновь разозлить Смальцева.

– Все. Шьем! – Наконец, скомандовал начмед и направился к выходу. – Татьяна, с остальным справишься?

Фельдшер-ассистент молча кивнула и приступила к делу. Аня наблюдала, но все же поинтересовалась:

– Не пойму, Вы Ламбером шьете?

– Нет. Шов Ламбера не отвечает требованиям, предъявляемым к кишечным швам. – Как по писанному ответила фельдшер, словно цитируя графу из учебника. – Только Ламбером шить нельзя, нужно сочетать с другими видами. Поэтому я шью швом Матешука – он подходит, при затягивании одноименные слои кишки соприкасаются.

– Покажете на досуге? – спросила Аня.

– А что, интересно? – хмыкнула фельдшер.

– Если честно, то да.

– Хорошо. Покажу. Не жалко. А у вас какое направление? Где работали?

– А она у нас специалист широкого профиля, – съязвила Ленка. Аня недоуменно на нее взглянула.

– Не поняла… – серьезно переспросила фельдшер.

– В мирное время в гинекологии работала. А сейчас и не знаю, какой у меня профиль. – Пожала плечами Аня. – Пытаюсь научиться всему, чему можно. Лишним не будет, считаю.

– Правильно считаете. Всё. Теперь только надеяться, что сильный организм не допустит появления инфекции. Но нужно будет наблюдать. Теперь давайте займемся другими отверстиями, не предусмотренными изначальному проекту. Ножницы!

29 августа. Виктор Никитин, штаб Казачинского гарнизона

На планерку Доронин с Никитиным прибыли вовремя, даже подождать пришлось немого – Жмурко, командующий бригадой, опаздывал, хотя начальство не опаздывает, начальство – задерживается. Зато здесь уже были Федюнин Андрей Захарович, занимающий должность зампотыла, которого эта должность, казалось, преследует еще с «докатастрофных» милицейских времен, да подполковник Киреев, бывший заместитель по охране общественного порядка, вовсю блестел лысиной. Они оба были сослуживцами Виктора еще с гагаринского РОВД, хотя тогда Никитин с ними особо-то и не пересекался – не того он был полета птицей, опер обыкновенный, пусть и с перспективой карьерного роста до должности начальника… лет через 10-15.

Здесь же присутствовал и старший из группы ученых из Института биологии южных морей, переквалифицировавшихся на изучение новых форм жизни – значит, будут что-то интересное рассказывать. Они всегда что-то интересное находят после ковыряния в тушах привезенных мутантов.

Еще несколько силовиков, новый командующий тем, что осталось от флота, носящий громкое звание заместителя по надводным силам, начальник разведки, начальник штаба, а вообще больше десятка людей ожидали начала планерки.

Жмурко зашел быстро и можно даже сказать стремительно, пересек широкими шагами кабинет и занял свое место.

– Здравия желаю, товарищи офицеры! Прошу прощения за опоздание.

– Хм, а начальству-то эксклюзивной формы и не досталось, – тихонько шепнул Доронин, едва сдерживая предательский смешок.

Впрочем, Виктор ответить не успел – комбриг начал говорить о тематике собрания и плавно передал слово научному деятелю.

Виктор механически черкал что-то на листе блокнота, принесенного с собой, не особо и задумываясь о художественном смысле. В этот раз ученые мужи не сказали ничего нового, так, повторяли все то, что и так было известно. Говорили что-то о природе всего происходящего за периметром, но говорили ничего конкретного, так, очередное бесполезное сотрясание воздуха. Потому Виктор и слушал все это вполуха, иногда переговариваясь с рядом сидящим Дорониным.

Монотонность бубнежа сменилась, и ухо Виктора выловило несколько интересных слов. Пришлось прислушаться….

– …. теория, что при гибели организма мозг все же повреждается. В частности именно изменения в гипоталамусе, отвечающем за голод и сон, могли привести к «волчьему аппетиту» зомби и их способности впадать в «спячку» при отсутствии объекта интереса. Мы провели ряд экспериментов, и выяснили, что у мертвых отсутствует чувство насыщения, если так можно выразиться, они будут жрать, простите за мои слова, до одури, пока не съедят все. В дополнении ко всему можно наблюдать что-то типа синдрома Балинта, – лектор закашлялся и продолжил, – мертвец, концентрируясь на чем-то, теряет из виду все остальное.

– Ну да! Они когда жрут кого-то вообще ни на что внимания не обращают! – прокомментировал сидевший рядом Доронин.

– Именно. А еще их привлекают громкие звуки и яркие вспышки. Здесь нам запрещено проводить опыты, – раздосадовано заметил ученый, – поэтому мы выбирались в город, собирали целую толпу зомби и поджигали…. ну это… на салют похоже.

– Ракетницу, – подсказал один из флотских.

– Да, спасибо, – благодарно кивнул доктор, – именно. Как мы и предполагали, зомби смотрели на яркий огонек, пока он не погас, не обращая на нас никакого внимания. Хотя особо шустрые особи, более откормленные что ли… они-то как раз пытались добраться до нас.

– А с чем это связано? – поинтересовался Жмурко.

– Процессы мутации при употреблении белка своего вида нами изучены слабо в силу отсутствия необходимого оборудования и исследовательских материалов.

– Это он о чем? – ткнул Виктора локтем Доронин.

– В лаборатории зомбей держать хочет. – Пояснил Виктор.

– Что еще интересно, ранее мы считали, что фирменная молчаливость зомби – это результат отсутствия дыхания, сами знаете, они не дышат, а потому и не говорят, только сипят или скулят…. бывает. Так вот, нами, конечно, еще ведется исследование, но я все же решусь озвучить теорию, что повреждение дугообразного пучка, который соединяет две области левого полушария, участвующие в речевой функции – зону Вернике, отвечающую за понимание речи, и зону Брока, ответственную за воспроизведение речи, не дает зомби говорить. Но опять же для подтверждения своей гипотезы, мне необходим исследовательский материал. А, учитывая, что зомби можно убить только выстрелом в голову, то возникают определенные проблемы в исследовательском материале, вернее, в его сохранной доставке.

– И что вы предлагаете? Живых мертвецов на базу тащить? – недовольно хмыкнул начальник разведки.

– Но мертвецов можно убить не только разрушив головной мозг, молодой человек, – заметил доктор биологических наук, хотя начальник разведки был не намного моложе его самого, – разряд электрического тока тоже помогает.

– Предлагаете с шокерами на мертвяков идти? – продолжал иронизировать энэр[5 - От сокращения НР – начальник разведки].

– Нет, но….

Договорить ему не дала приоткрывшаяся дверь, из-за которой, извинившись за опоздание, появился начмед, по виду смертельно уставший с красными, словно воспаленными глазами.

– Простите, коллега, что прерываю, – прокашлялся Иван Сергеевич, прервав биолога, отреагировав таким непочтенным обращением возмущенным сопением. – Товарищ полковник, как вы и просили, докладываю. Из поступивших сегодня семерых раненых двое тяжелых, один в критическом состоянии, не знаю, доживет ли до утра. Остальные – жить будут точно.

– Спасибо, Иван Сергеевич, присаживайтесь. – Кивнул Жмурко и нервно щелкнул зажигалкой, после чего по кабинету разлился сладковатый запах табачного дыма. – Вы тоже, Сергей Викторович, присаживайтесь. Нам теперь стоит обсудить более насущные вопросы. И да, кто еще не знает, сегодня наша группа попала в засаду. В хорошо организованную засаду под Верхнесадовым. Кто и что – пока неизвестно. Но это пока. Верно, Анатолий Евгеньевич? – Жмурко глянул на сосредоточенного начальника разведки. – Итоги засады вы все слышали.

Никитин молча обменялся взглядами с Дорониным, понимая теперь, что это была за суета возле медсанчасти.

– Наша группа шла на сопровождение «ленточки» бензовозов, – поднялся со своего кресла Шарипов. – Сами знаете, как сейчас следует перевозить особо важные грузы.

– Давайте без лирических отступлений, – прервал того Жмурко.

– Есть! Колонна была атакована на 20 километре трассы Севастополь-Симферополь, не доезжая трех км до села Верхнесадовое. Используя особенности прилегающей местности, нападавшие попытались организовать классическую засаду. По почерку сразу видно непрофессионалов. Вместо вывода из строя головной и замыкающей машин, они открыли огонь по бронетехнике охранения, совершенно потеряв из виду или не обратив внимания на тентованные грузовики с бойцами охранения. Во время огневого столкновения, нападающие вели огонь длинными очередями, совершенно не экономя боеприпасы и теряя в точности. Позиции во время огневого контакта так же не меняли, что в очередной раз подтвердило мою догадку о непрофессионализме нападавших. Во время боя группа огневого прикрытия заняла оборону и совместно с огнем бронегруппы подавляли огневые точки противника, тем самым способствуя контратаке остального личного состава. В результате попытка взять противника в клещи не увенчалась успехом. Потеряв шестерых, им удалось уйти. С нашей стороны – семь человек «трехсотых».

– Молодцы, чего сказать… – пробормотал немного громче, чем следовало бы командир БПК «Керчь». – Семеро трехсотых. Один вот-вот ласты склеит.

– Нечего подкалывать! Там скала нависает над дорогой, – тут же ощетинился энэр, почувствовав, что подвергают сомнениям профессионализм его подчиненных. – Лучше места для засады и не придумаешь. С одной стороны скала, с другой – «зеленка»: маневра для колесной техники них… нет, в общем. Укрыться негде, ну и на минутку бензовозы. Случайная пуля или граната и вокруг полный п… пердимонокль.

– Судя по тактике, вернее ее отсутствию, нападающие или очень сильные, или очень борзые, – хмыкнул Доронин. – Стиль их можно назвать «слабоумие и отвага».

– А в чем был весь фикус-пикус? – переспросил Никитин. – Какая цель была всего этого кипиша?

– А вот это весьма интересный вопрос. – Кивнул начальник разведки. – Есть мнение, что цель нападавших была отжать бензовозы. Но они думали, что все прокатит «на дурняка», соответственно, проработка и подготовка операции хромала на обе ноги. Но мы отрабатываем и другие версии. Никитин, ты у нас тут не для мебели. Подключайся, врастай.