Они милы, но я им всем чужая.
Они не знают моего лица,
Не видят слез, не видят боли,
Я улыбаюсь до конца,
Хоть сердце у меня так больно ноет.
Они не знают, что в моей душе,
Мне их проблемы кажутся смешными,
И если б я была как все,
Я б в облаке с улыбкою парила.
Им трудной кажется простая жизнь,
И в трех соснах гуляя, заблудились,
О если б кто-то мог бы знать,
Что я давно прошла могилы.
Познавши, сметь, не хочешь жить,
Хоть часто так, ты сам себя врачуешь,
Что значит в нашей жизни суицид?
Когда ты с ним на брудершафт пируешь.
Черный цвет, врос корнями в меня
Я живу, я страдаю, я плачу,
С виду все у меня хорошо.
Только боль рвет на части мне душу
И другою мне быть не дано.
Год за годом я с болью боролась
И понять мне теперь уж пора,
Что судьба мне дала одно горе,
Черный цвет врос корнями в меня.
Сколько раз я от ночи бежала,
Сколько раз рисовала холсты,
На них солнце, цветы и рассветы
И луга, где кричат журавли.
Ночь приходит так быстро и скоро,
Боль берет свое право в тиши,
И не слышу людей уговоров,
И не вижу я лики любви.
Ненавижу себя, ненавижу,
Не могу в одиночестве жить,
Но и к людям идти не хочу я,
Не могу, видно, их я простить.
Боль подругой в ночи прежде стала,
А потом перешла тихо в день
И навеки мне сердце сковала,
Нет лекарства, она все сильней.
Это страшная дрянь и зараза,
Она жрет мою душу и жизнь.
Ничего ни могу с ней я сделать,
Хоть молись, хоть борись, хоть топись.
Мне ничем ее с сердца не выгнать,
От меня далеки голоса.
Все пустое, не вижу я смысла,
А в тиши лишь могила моя.
Эта боль протекает по венам,
Раздражает, вдали громкий смех.
Неужели так ранили душу?
Ненавижу я, молча и всех.
Упал взгляд на страницу тревожную
Моя юность ушла, моя юность ушла,
Молча сумку, собрала дорожную.
И сижу я одна, и сижу не дыша,
Упал взгляд на страницу тревожную.
Говорят все пройдет, говорят все пустяк,
Говорят жерновами все с мелется.
Наша жизнь так проста, наша жизнь так мала,
Крутит – ввертит подобная мельнице.
Но сижу у окна и смотрю молча вслед
Уходящей в простор своей девице.
Как влюбленный чудак, как влюбленный дурак,
Исчезает она – мне не верится.
Я попала впросак, я осталась одна,
А ее, я совсем не ценила.
– Постоянно, не так! – Постоянно бардак!
С гневом ей я в лицо говорила..
Вот, захлопнулась дверь, стало страшно теперь
И она никогда не вернется,
Забрала с собой нежную, звонкую трель
И лишь ксерокс в душе остается…
Тишина, за ней спешно, защелкнула дверь,
Разлеглась, у пустого графина,
Скоро старость и смерть, постучат в эту дверь
И заполнят его половину.