Клад между трёх сосен

– Здравствуйте, бабушка Ульяна! – поздоровались подруги.

– Здравствуйте, здравствуйте! – улыбаясь ответила на приветствие старушка.

– Давайте мы вам поможем, – предложила Василиса и взяла у бабушки сумку.

– Мы в книжный магазин ходили за открыткой с соснами, а их нету, – с сожалением сказала Галя.

– С соснами говоришь? А зачем вам именно с соснами? – спросила баба Уля.

– Мы по природоведению проходим. Вот вы знаете, что такое сосна? – хитро спросила Галя.

– А чего тут знать? – удивилась баба Уля. – У нас вон, они на каждом шагу растут!

– Это вечнозелёное хвойное дерево с шишками и длинными иголками. А вы знаете, сколько видов сосен существует? Более ста! Из сосны даже корабли строят. Вернее, раньше строили, а сейчас, наверное, из железа делают. А леса из корабельных сосен растут и сейчас. Это такие высокие стройные сосенки.

– Знаешь, Галюня, а ведь у меня есть открытка с соснами, только она старая уже, да и исписана вся. Её во время войны один солдатик подарил моей дочери, Анюте. А сам погиб, он у нас в братской могилке похоронен. И Анюта погибла. А открытку я берегу.

– Бабушка, а можно мы только на неё посмотрим? – осторожно спросила Галя.

– Отчего же нельзя? Пойдёмте ко мне, я вас чаем напою, с медком липовым, – предложила старушка.

Сидя за столом перед большой кружкой чая и тарелкой мёда, девочки слушали печальный рассказ бабы Ули.

– У меня было пятеро детей, и все девчонки. Старшей Анюте пятнадцать лет исполнилось, когда война началась, а младшей Любочке всего три годика было. Муж мой, Артём, работал в колхозе трактористом. С первых дней он ушёл на фронт, да так и пропал. Ни одного письмеца я от него не получила. Мы до войны в Митино жили. Вы знаете, что случилось с нашей деревней? В то страшное утро я и Анюта пошли в лес за дровами. Я, когда увидела, что всех сгоняют в сарай, к детям бросилась, а Анюта придержала меня, не пустила. Так мы с ней и выжили. Идти нам было некуда, всю деревню немцы сожгли. Жить мне не хотелось. Я до сих пор слышу крики людей, сгоревших в сарае, и девочек своих слышу. Они звали меня, а помочь я им не могла, – на глазах у бабы Ули появились слёзы, и она вытерла их кончиками белого платка, повязанного на голову. Некоторое время она молчала и только вытирала глаза. – Потом мы с Анютой в лес ушли, партизаны нас подобрали. А Анюта моя поседела за один день. Вот в партизанах она и познакомилась с этим пареньком. Полюбила его. Как уж Коля попал к партизанам – не знаю. Они хотели встретиться после войны и обменялись открытками. Анюта ему дала открытку с кустами, а Коля ей с соснами. Открытки они у старосты взяли, там их несколько было. Когда паренька убили, Аня забрала свою открытку и хранила их вместе. Только ведь и Аня ненамного пережила своего Колю. Её полицай застрелил, уже после войны. Полицай тот не местный был, и что делал он после войны в наших краях – не знаю. Но его Аня узнала: он один из тех, кто нашу деревню спалил. Аня не выдержала и с кулаками налетела на него, а он её из пистолета в упор застрелил. А открытки я берегу. А недавно мне показалось, что я снова увидела этого полицая, только старого уже. Но я могла и ошибиться, глаза у меня уже видят не так хорошо, как в молодости, – баба Уля снова заплакала.

Девочки сидели притихшие, потрясённые её рассказом и изо всех сил старались сдержать слёзы.

– Да что же вы чай не пьёте? – засуетилась старушка. – Не стесняйтесь. Сейчас у нас жизнь хорошая наступила, тихая, спокойная. Дай бог, вы так и не узнаете, что такое бомбёжки, разве что из рассказов таких как я, да в кино увидите. Я ведь, Галюня, с твоей бабушкой в лесу у партизан познакомилась, – баба Уля снова заплакала.

– Бабушка, а этого полицая, который убил вашу Анюту, моя бабушка тоже видела? – осторожно спросила Галя.

– Не знаю, Галенька. Ты медок-то ешь, тебе сейчас он только на пользу пойдёт. Уже весь город знает, как ты бросилась этих охламонов спасать. Вода-то ещё холодная, а ты здоровьем не шибко крепкая, заболеешь ещё.

Баба Уля подошла к иконе и вытащила из-за неё сверток, завернутый в белую тряпочку. Она развернула его и вынула две старые открытки с пейзажами, на обороте которых написаны адреса.

– Бабушка, а вы писали по адресу, который Коля на открытке оставил? – спросила Галя.

– Так я ведь грамоте не больно ученая, – тяжело вздохнула старушка.

– А вдруг его мама не знает, что он у нас похоронен? Баба Уля, а можно мы перепишем адрес и напишем письмо? – осторожно спросила Галя.

– Да вы возьмите открытки с собой, а потом принесёте, – разрешила баба Уля.

– Мы принесём, мы не потеряем, – заверила Василиса.

Подруги уже собрались уходить, но Галя вдруг резко остановилась и спросила:

– Бабушка, а что хотел от вас дядя Миша Загорулько?

– Да на постой просился.

– А вы согласились? – поинтересовалась Василиса.

– Я же одинокая, а так всё же рядом живой человек будет. Да и по дому поможет. Мне заборчик надо подправит, половицы в сенях прибить, крыша у меня подтекать стала. Вот мы и договорились: он у меня поживёт, подправит кое-что, а я за это плату с него брать не буду.

– Баба Уля, мы пойдём, поздно уже, – Василиса потянула подругу за руку. Галя недовольно посмотрела на неё, но спорить не стала и последовала за подругой. Однако потом спросила:

– Почему ты не дала мне её хорошенько расспросить?

– Галь, неужели ты не понимаешь, что для своих вопросов выбрала неудачное время? – рассердилась Василиса. – Ульяна дочек вспомнила, разволновалась, а ты своими вопросами лезешь.

– Ты права, я как-то не подумала. Ничего, потом расспросим, когда она успокоится, – признала Галя правоту подруги.

– Куда теперь пойдём? И что мы скажем мальчишкам? – спросила Василиса.

– А ничего не скажем. Скоро Юрка приедет, вот ему и расскажем. Так что им никуда не деться, придется взять нас в свою компанию.

– Знаешь, это мы их в свою компанию возьмём, – засмеялась Василиса, – у нас есть карта, а у них ничего нет, только подслушанный разговор. Пойдём к тебе, а то у нас много лишних ушей.

Галя согласилась с подругой.

Дома никого не было, что обрадовало девочек. Они прошли в Галину комнату и разложили открытки на столе. На одной открытке нарисован обрывистый берег озера и три сосны. Между сосен химическим карандашом кто-то нарисовал желудь.

На второй открытке тоже нарисовано озеро, кусты на берегу которого освещало солнце. На оборотах открыток ровным, почти детским, почерком были написаны два адреса. Один девочкам хорошо знаком. Правда, там был написан только город, без улицы и номера дома. Девочки понимали, что во время войны их город почти полностью был разрушен, и никаких улиц ещё не было. Второй адрес был написан этим же почерком, что и первый. Вот только прочитав название города, Галя призадумалась.

– Сталинград. Нам будет сложно найти родных Коли. Хорошо хоть фамилия есть. Завтра же напишем по адресу, хотя я уверена, что этой улицы уже нет. Знаешь что? Я спрошу у дяди Володи, как ищут людей.

– А что скажешь про клад? Я тут ничего не понимаю! Почему ты решила, что это карта? А что означают эти знаки? – Василиса показала на непонятную надпись. – Видишь? Цифра, а напротив что-то написано?

– Это, наверное, по-немецки написано. Вот Юрка приедет, и мы у него узнаем, он как раз учит немецкий. И что означают эти символы, мы не знаем. Смотри, от руки нарисованы якорь, шестиугольник и крест. И крест обведен в кружок. Что получается? Три символа и три цифры с иностранными названиями.

– Галка, я догадалась! Их было трое, этих, которые зарыли клад! – воскликнула Василиса.

– Я тоже так думаю, только не надо кричать об этом так громко, – серьёзно ответила Галя.

– Что мы теперь будем делать? – вопросительно посмотрела Василиса на подругу.

– На сегодня всё. Расходимся по домам и будем думать, – ответила Галя.

Глава 4. Галкина болезнь

Ночью Гале снились клады, пираты и дядя Володя, который тоже искал клад. Она ворочалась, несколько раз просыпалась от непонятной тревоги и подолгу не могла снова заснуть. Утром вставать не хотела, и даже подумывала, не притвориться ли больной. Она посмотрела в окно. Солнце продолжало светить, листья зеленеть и, пока не найденный клад, манить. Галя быстро встала и умылась. Однако все у неё сегодня получалось медленно и неуклюже. Вода в кране холодная, чай в чашке горячий. Каша слишком сладкая и масла в ней мало. Когда подложила в кашу масло, его оказалось слишком много. Решила взять булку, но задела рукой чашку и разлила чай. Дмитрий Юрьевич недовольно посматривал на дочь, но ничего не говорил.

До школы всего метров двести, но пройти их спокойно оказалось трудно. Вначале встретили первоклассников Петьку и Ваську, которые почему-то считали Галю виноватой во всём, что с ними вчера произошло. Поэтому каждый из них счёл своим долгом стукнуть её портфелем по спине и быстро пробежать мимо, чтобы она не успела дать сдачи. Потом её догнал одноклассник Сашка Козлов. Он схватил Галю за руку и оттащил в сторону.

– Ты решила задачу? Дай списать! – потребовал он.

Пришлось остановиться и достать тетрадь из портфеля. Когда Галя застегнула портфель и посмотрела в сторону папы, ей вдруг захотелось поправить застежку на сандалии. Папа разговаривал с Розой Сергеевной. При этом он смотрел в её сторону и хмурился. «Наверное, Роза Сергеевна ему про замечания говорит», – подумала Галя. Подходить к папе и Розе Сергеевне она, на всякий случай, не стала. Голова болела всё сильнее, было больно глотать и очень хотелось спать. Прозвенел звонок. Роза Сергеевна вошла в класс. Дети встали. Учительница поздоровалась, подождала пока все сядут и сказала: