Открой меня! Нереальная проза

Пока хозяин собирался с мыслями, она на память расчертила изображенный храм с кельями множеством полосок.

– Леф, – позвала Шеру, – мясо стынет…

Сима перебила ее:

– Леф! Вас зовут Леф! Я – Сима! Очень приятно! Мне нужно побывать здесь, – она несколько раз ткнула в храм.

– Дом Спящих Богов? Ты бывала во дворце? – Леф озадачился не на шутку.

А Сима тем временем нарисовала Храм Огня, Песчаную башню. Леф присел рядом. Он пытался жестами объяснить свой вопрос, а Сима утвердительно кивала, давая понять, что ей надо попасть в эти места. Шеру внесла ясность в этот разговор: она проявила настойчивость и подняла своего господина, напомнив о готовом обеде.

День стремительно шел на убыль, а Сима так и не вышла в город. Но мысли о нем отошли на второй план, как только она попала в комнату, которую в ее мире назвали бы кабинетом. После обеда Леф пригласил свою гостью в святая святых – туда, куда даже Шеру заходила только, чтобы прибраться. В этой комнате Леф хранил свои чертежи и записи. На глиняных табличках разной величины были нанесены почти все здания и сооружения, которые он создал. Сима так и поняла: Леф и есть архитектор столицы Маргуша – города, который будущие археологи назовут Гонур-депе[12 - Гонур-депе – городище «Серый холм» (с туркменского) найдено археологом Сарианиди В. И. в 1972 году], а его жители именуют Святилищем Всех Богов. Сима скользнула пальчиками по сокровищам, которые так упорно искали археологи. Ведь наличие письменности придало бы Маргушу твердый статус мировой цивилизации. Но за сорок лет раскопок не было найдено ничего, хоть отдаленно напоминающее записи или чертежи. И вот, они перед ней!

С душевным трепетом Сима взяла одну табличку. Размером с две ладони, она оказалась довольно-таки увесистой. На застывшем куске глины ровными столбиками были процарапаны значки из палочек, так напоминающие шумерскую клинопись. Сима старалась запомнить хоть строчку, чтобы потом воспроизвести и расшифровать – она не сомневалась, что именно для этой цели она оказалась здесь!

Леф с интересом наблюдал за гостьей. Еще утром, когда он увидел растерянную женщину на дороге, он понял, что она не из простых. Когда же она начертала неизвестные ему письмена во дворе его дома, а за обедом отказалась от мяса, но с аппетитом вкушала фрукты и ячменный суп, он окончательно уверовал в свои предположения. Удивляло лишь то, почему она не говорит на их языке. Но ее сообразительности хватило, чтобы они поняли друг друга, и Леф выполнил ее желание – показал свои труды, бережно хранимые в его библиотеке. Но что дальше? Зачем она явилась к нему? Что она хочет от него? Леф не торопил события. Она даст понять, чего желает!

Сима рассматривала таблички одну за другой. Голова шла кругом от лавины информации, но ученый до мозга костей, Сима упорно перебирала таблички, подолгу изучая каждую – что-нибудь да запомнится!

Когда слуги принесли светильники, Сима с ужасом осознала, что день закончился, а она все еще здесь. И тогда в голову пришла отчаянная мысль! «Стащу хоть одну табличку и убегу!» Нет, нельзя! Кто поверит, что она с Маргуша, если просто так взять и принести ее в институт археологии?! Никто! Что тогда? Остается одно: закопать таблички в таком месте, где они пролежат в целости и сохранности почти пять тысяч лет, а потом она, Сима, покажет это место. Да! Это именно то, что надо сделать! Но как? Надо чем-то копать. Да и вынести таблички не дадут. Вон, сам хозяин на минуточку не оставляет. Сидит на своем стуле и буравит взглядом. Остается одно: убедить его самого сделать это!

– Леф, я бы вам столько рассказала, если бы мы понимали друг друга, – издалека начала Сима, но осеклась. – Если бы… мда.

Она взяла две таблички – одну с чертежом, другую с колонками клинописи. Потрясла ими перед архитектором.

– Это – очень ценные артефакты! Их надо спрятать, понимаете?

Леф не понимал. Он ждал действий. И Сима не обманула его ожиданий. Она присела и, как собака, принялась шаркать по полу пальцами, не спуская с архитектора вопросительного взгляда. Потом положила таблички и изобразила закапывание.

– Понимаете?

Закопать чертеж Башни Связи Небес и Земли вместе с записями наблюдений за разливом Мургаба? Этого она хочет? Леф кивнул в ответ, хотя не понял, зачем это все.

Сима обрадовалась.

– Идемте!

Она взяла еще несколько табличек и нырнула в дверной проем. Леф последовал за ней.

– Возьмите какую-нибудь ткань и… тот ларец, который у Шеру! Не понял. Ладно. Сима подошла к Шеру, как верный пес, ожидающей своего господина во дворе.

– Дай ткань, – прижав таблички к животу, свободной рукой Сима потеребила свою рубаху. Шеру поняла ее по-своему. Она принесла уже выстиранную и высушенную рубашку Симы. – Ладно, и это сойдет. Вот удивятся наши, когда откопают мою ночнушку! – Сима хихикнула. Шеру выпучила глаза. – Не обращай внимания, это нервное. А, все равно ничего не понимаешь.

Сима завернула таблички в свою рубашку и пошла в угол двора. Слуга осветил его факелом.

– Здесь ройте!

Леф выполнил все, что потребовала женщина. Таблички положили в каменную шкатулку Шеру, хоть она и не хотела отдавать ее. Шкатулку бережно опустили в яму и закопали. Сима сама утрамбовала землю.

– Все. Получилось почти напротив юго-восточной башни цитадели. Думаю, найду. На плане городища этот дом обозначен. Стены сохранились! Леф, вы даже не представляете, ваш дом и все, что вы создали в этом городе, сохранилось! И это несмотря на то, что и дома, и храмы, и даже Песчаные башни построены из глины! Это ли не фантастика?!

Архитектор видел, что гостья довольна, и это радовало его. Значит, он сделал то, зачем она пришла в его дом. Значит, он может надеяться на благо, которым она может одарить его. Любуясь горящими глазами Симы, он сдержанно поклонился. Сима прослезилась.

Гостью уложили спать в отдельной комнате, которую украсили букетами спелых колосьев пшеницы. В больших чашах поставили груши и яблоки, рядом с ними – изящные сосуды с хаомой. Ложе устелили самыми мягкими циновками и шерстяными одеялами, сверху покрытыми новыми льняными тканями. Леф приказал слуге охранять госпожу всю ночь. И тот лег у порога, свернувшись калачиком.

Как ни тревожилась Сима, но мягкая постель, мерный стрекот цикад успокоили ее, и сон окутал все мысли тягучим туманом. Но как только первая птаха подала голос, мысли снова заворочались в голове и Сима проснулась. Она лежала, не открывая глаз, и прислушивалась: где-то стукнула дверь, собаки потявкали, машина прошаркала по мостовой, Саша всхрапнул… Саша?..

– Саша! – Сима вскочила на четвереньки и развернула мужа на спину, нависнув над ним, как горгулья.

– Что такое? Что случилось? – Саша хлопал ресницами, усиленно пытаясь преодолеть преграду, разделяющую сон и явь.

– Саша! Саша! – Сима упала ему на грудь и, всхлипывая, зашептала на ухо: – Где я была, Саша, как мне было страшно, я так боялась, что больше никогда не увижу не тебя…

Гостья исчезла так же, как и появилась – тихо и без предупреждения. Леф не удивился. А Шеру побледнела, когда услышала, кому она так неохотно прислуживала.

– Почему ты мне не сказал? – огромные глаза Шеру наполнились слезами, как озера Маргуша в половодье. – Теперь мне не вымолить прощение…

Шеру убежала. Сидя рядом с завалинкой, на которой еще вчера отдыхала богиня, Леф с благоговением рассматривал письмена, оставленные ею. Слуга подал еще сырую табличку. Острой палочкой Леф перенес на нее каждый значок записи и рисунок раскрывшегося тюльпана – одного из символов богини Нисабы[13 - Нисаба – в шумерской мифологии богиня урожая, позднее – богиня писцового искусства, чисел, науки, архитектуры, астрономии.]