История моей семьи

У меня игрушки были – танки, были заводные, были похожие на те, какими рисуют танки Антанты, когда они наступали на нас».

К сожалению, я не видела фотографии, о которой пишет Александр Александрович и привести ее в качестве доказательства того, что мой дед был танкистом, не могу.

Если в Ташкенте Александра Михайловича призывали на военные сборы, как танкиста, логично предположить, что он стал танкистом раньше, еще в Николаеве.

Могу предположить, что это произошло еще до женитьбы, когда он служил в армии, а значит до 1929 года. Это вполне реально, так как указ о создании регулярной армии был издан В.И.Лениным в 1918 году.

Три кубика на петлицах, а в то время еще не было погон, их ввели во время войны в 1943 году, означают, что он относился к среднему командному составу, а именно был командиром роты. Такие знаки отличия командного состава были введены в 1924 году. Танк на петлицах говорит о родах войск – танковые. В 1935 году, а обсуждаемое время уже после этого года, постановлением ЦИК и СНК СССР впервые были введены персональные воинские звания – лейтенант, старший лейтенант, капитан, майор и т. д.

На фронт Александр Михайлович ушел в звании капитана и командовал к тому времени батальоном.

«Отец пропал без вести будучи капитаном, командиром танкового батальона. Пропал под Харьковом, населенный пункт Барвенково. Там шли тяжелые танковые бои. У меня осталась единственная присланная мне с фронта открытка, я ее свято храню».

В наше время правнук Александра Михайловича Артем Шарапов (сын Ларисы Александровны Войтковской) получил справку из архива, в которой даны сведения, противоречащие всему тому, что мы знали об Александре Михайловиче Войтковском.

Цитата из архивной справки:

«Сообщаем, что мл. лейтенант Войтковский Александр Михайлович, 1906 года рождения, место рождения и призыва не указано, командир стрелкового взвода 442 стрелкового полка 106 стрелковой дивизии, пропал без вести в бою 17.5.1942 у села Беззаборовка Сталинской области».

Кроме этого, в военных документах указанного военного подразделения есть имя Вайтковского Александра Михайловича, 1906 года рождения. Там же указано имя и место работы жены – Вайтковская Анна Семеновна, Узбум (Узбекский бумажный комбинат), но не указан домашний адрес. Да и место работы неверное. Еще до ухода мужа на фронт Анна Семеновна перешла на работу на Авторемзавод.

Кто ошибся в написании фамилии? Не сам ли Александр так изменил ее, не сообщил адрес места жительства, дал неверную информацию о месте работы жены? Чего он опасался?

Александр Михайлович Войтковский, сын репрессированного отца, поляк, рабочий судостроительного завода, в армии служил в танковых войсках. После армии по призыву военкомата проходит подготовку в структурах ОГПУ.

Действительно, в начале тридцатых годов рабочих привлекали к службе в ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление при СНК СССР) в качестве должностных лиц в исправительно-трудовых лагерях и поселениях.

В 1930 году вышло Постановление ЦК ВКП (б) о направлении на учебу с последующим зачислением на службу в органы госбезопасности 1000 передовых рабочих-производственников. В 1930—33 годах была создана центральная школа на основании разработанной системы подготовки командных, политических и технических кадров. Обучение проводилось от 3-х месяцев до 2-х лет.

Остается неясным вопрос с отцом и национальностью.

У Советского Союза были недружественные отношения с Польшей, несмотря на Договор о дружбе и торговом сотрудничестве между СССР и Польшей, заключенный 15 июня 1931 года.

Каждый поляк мог считаться подозрительной личностью. Могу предположить, что Александр Михайлович сознательно изменил в документах свою национальность с польской на украинскую. У всех его детей в документах отмечено, что они украинцы. Свидетельство о рождении моей матери Валентины не сохранилось, но в Свидетельствах о рождении ее братьев Александра и Владимира у отца указана национальность украинец! Моя мама имела запись «украинка» в графе «национальность» в паспорте.

Далее, Александр Михайлович не только учится, работает, он получает назначение от ОГПУ на Дальний Восток в Уссурийский край.

Это можно объяснить так.

Командный состав вооруженных сил, а также и органов контроля обескровлен многочисленными арестами по наговору и пр. Потому власть и обращает свой взгляд на рабочую среду, где внедрение врагов советской власти пока что не так значительно. И, само собой, рабочий класс – элитный класс советской страны.

Все родные считают, что Александр с женой едут на строительство Комсомольска-на Амуре, так как в августе 1931 года принято решение о строительстве на левом берегу Амура судостроительного завода на месте села Пермское. В июне 1933 года там заложен первый камень, а в июле 1934 года первый камень заложен в строительство авиационного завода там же, в строящемся Комсомольске.

У меня есть основания предполагать, что Александр скрыл от родных и друзей истинную цель своего назначения. Если бы не факт рождения моей матери, о котором я уже рассказала, возможно, мы бы никогда и не узнали о том, где и в качестве кого работал ее отец в период 1933—36 года.

Почему этот факт скрывался?

Из воспоминаний сына, Александра Александровича, у меня сложилось впечатление, что Александр Михайлович был умным, порядочным человеком, равно как и жизнерадостным и добрым. Я предполагаю, что он отлично понимал, что в политике страны есть, мягко говоря, перегибы, но он был сыном своего времени – коммунистом (скорее всего, но не факт), рабочим, выросшем на революционных лозунгах и, возможно, он находил оправдание действиям работников органов НКВД. Не исключаю и явной угрозы со стороны тех же органов, которые могли манипулировать фактами ссылки его отца (как раз в начале тридцатых, возможно, в 1933 году) и национальностью. Кто знает, может быть ему предложили подписать отказ от отца – а такое практиковалось! – как выражение несогласия с его мировоззрением и жизненной позицией. И рассудив, что так он сможет сохранить свою семью – жену и маленького сына, а также всех братьев и сестер от гонений и репрессий, он подписал такую бумагу. А отец его понял. И тому свидетельство – их общение в Ташкенте, куда он уехал в 1936—37 годах, видимо, получив от отца известие, что он в Ташкенте и работает на заводе Ташсельмаш. Более того, я думаю, что Александр Михайлович поехал в Ташкент именно потому, что там оказался его отец, к которому он имел большую привязанность и, смею полагать, любил и уважал его.

Также могу предположить, что факт рождения слабенькой дочери в богом забытой глуши, где и медицины никакой не было, третья беременность жены, позволили работнику НКВД (а это было уже в 1936 году), возможно, выполняющему функции начальника одного из подразделений ОГПУ – начальника лагеря, коменданта, начальника районной, участковой, поселковой комендатур, – все же добиться досрочного освобождения от такой тяжелой обязанности.

Но, и это более очевидно, Александр Войтковский отслужил положенные три года – тот срок, на который и посылали для работы на руководящих должностях в лагеря.

Так или иначе, на Дальнем Востоке они пробыли три года.

Каким начальником был мой дед – хорошим или плохим – не мне судить, я ничего не знаю об этом, но, повторюсь, я хочу думать и у меня есть для этого основания, что он был – человеком. А что его и его жену, и его детей не любили, или ненавидели, или презирали осужденные женщины, это вполне закономерно и объяснимо. Один вид красивой, молодой и главное – свободной женщины в лагере или в закрытом поселке, где такие же женщины занимаются тем, что валят лес, голодают, страдают от насилий и издевательств охраны, вполне мог определить именно такое отношение. Но это не факт бесчеловечности сотрудника ОГПУ, о которой так много написано и рассказано в многочисленных романах и статьях очевидцев.

Александр скрыл от своих родных факт работы в лагере ссыльных в качестве начальника лагеря, или какого-либо другого должностного лица, из нравственных побуждений, или для того, чтобы не навредить своим родным. Время было тяжелое, последствия – неопределенными.

Вернувшись в Николаев, он недолго живет там, они дружат семьями с сестрами и братьями Анны, там у них рождается сын Владимир в 1936 году и вскоре Александр с семьей уезжает в Ташкент.

В Ташкенте семья живет на съемной квартире в старом доме на улице 8 марта. Тот район в Ташкенте называли казачьим поселком. В конце девятнадцатого века, когда русские войска взяли Ташкенте, для расквартировки Казачьего полка, прибывшего из Сибири, были построены дома в районе за железнодорожным вокзалом. В одном из таких домов и поселилась семья Войтковских.

Александр Михайлович работает художником в артели «Художпром». Об этом пишет его старший сын, что также подтверждается рассказами и моей матери, и их младшего брата Владимира.

«Жизнь в Ташкенте с родителями я помню хорошо. Отец работал художником в артели „Художпром“ в старом городе. Я с мамой ездил к нему. Кругом дувалы, кибитки[1 - Дувалы – низкие заборы из сырцового кирпича, кибитки – дома из сырцового кирпича] – вот, что осталось в памяти. Когда мы ехали к нему на трамвае, то всегда видели, как роют Комсомольское озеро. Его рыл весь город. Помню, как в него пускали воду, мы присутствовали при этом. Потом мы ездили туда отдыхать и сажали там деревья».

Озеро, о котором пишет Александр Александрович, сначала называлось Бешагачским, в Комсомольское его переименовали в 1972 году. Но на его строительстве работали комсомольцы, возможно, поэтому в народе его сразу и стали называть Комсомольским. Сейчас на месте Комсомольского озера – парк «Миллий бог» или «Национальный парк». Озеро сохранилось. Прогуливаясь в парке, я пытаюсь представить себе, как комсомольцы тех времен копали озеро – с каким азартом и верой в светлое будущее! Какое из чудом сохранившихся старых деревьев могли посадить мои бабушка и дедушка, как их дети плескались в озере или играли в песке на его берегу…

Артель «Художпром» находилась в так называемом Старом городе Ташкента. До сих пор понятие «Старый город» бытует в Ташкенте. Новый, или русский, город был построен в конце девятнадцатого века на более пустынном левом берегу канала Анхор после захвата Ташкента русскими войсками. Артель «Художпром» находилась в месте, называемом Кукча, и располагалась в бывшей мечети, которую местные жители называли «Кукча» по месту нахождения. В наши дни вместо той старой мечети построена новая. Названа она по имени шейха Зайниддина-бобо, мавзолей которого располагается недалеко от нее.

Почему сотрудник НКВД, офицер, танкист, в Ташкенте бросает военную службу и работает художником в артели?

Это остается скрыто временем, и мы ничего не можем знать наверняка. А предполагать можно сколь угодно разные варианты.

Его могли уволить из органов по состоянию здоровья – Нина Федоровна Войтковская пишет, что родные говорили о том, что у него были слабые легкие, а перед войной он даже ездил на лечение в Анапу, или семейным обстоятельствам – как-никак – трое малолетних детей. Год 1936 был неурожайным и ситуация в стране была аналогична голодному 1932 году. К тому же в Николаеве большой семье негде было жить. Своего жилья не было, все родственники жили на съемных квартирах. И Александр Михайлович принимает решение поехать в Ташкент, где в это время уже жил его отец – Михаил Войтковский, который писал ему о том, что в Ташкенте жить легче.

Брат Александра – Евгений Михайлович Войтковский тоже жил в Ташкенте до войны. Но когда он приехал туда – до или после Александра, – мне неизвестно.

Семья Войтковских в Ташкенте снимала квартиру – одну комнату частного дома на улице 8 марта (как и в Николаеве!). Чтобы устроится на работу, нужна была прописка. Либо мой дед приехал в Ташкент военным, тогда его просто зарегистрировали, т.к. у военных не было паспортов, либо он уехал из Николаева в Ташкент с рекомендациями от НКВД или по направлению от НКВД. Это могло послужить основанием для прописки и возможностью без каких-либо затруднений устроиться на работу.

В Ташкенте есть Высшее Общевойсковое Командное Училище, основанное в 1918 году как Туркестанские Советские Командные Курсы, а в 1922 году переименовано в Туркестанскую Объединенную Школу Высшего Командного Состава. Можно предположить, что Александр добился отправки в эту школу для повышения квалификации. А в Художественной артели он работает в свободное время. Или, спустя некоторое время после курсов, он уходит в отставку и идет работать в Художественную артель.

Считаю необходимым прояснить следующее. В городе Чирчик, что в пригородах Ташкента, при СССР находилось Ташкентское Высшее Танковое Командное Училище. Казалось бы, вполне подходит, чтобы объяснить переезд семьи Войтковских в Ташкент – ведь Александр Михайлович – танкист. Но это училище образовано в годы Великой Отечественной войны (дек 1941 г.) на базе эвакуированного из Харьковского Бронетанкового Училища, которое в свою очередь было создано на базе передислоцированного в Харьков в 1938 году Горьковского (Нижегородского) Бронетанкового Училища.

Так что версия отправки на службу в Ташкент в это училище не может быть принята из-за временных несовпадений. Но уход на фронт танкистом вполне вписывается в эти временные рамки.

Александр Михайлович Войтковский без вести пропал в мае 1942 года. По версии родных это случилось в боях под Барвенково недалеко от Харькова, согласно архивной справке Министерства Обороны России – в боях у села Беззаборовка Сталинской области, что тоже недалеко от Барвенково.

Более о его судьбе ничего не известно. Но в воспоминаниях моей матери сохранился такой эпизод. Вскоре после победы к ним пришел военный, как оказалось однополчанин и друг Александра Михайловича. Он рассказал его жене Анне о последнем бое, после которого его сочли без вести пропавшим. Я описала этот рассказ в романе «Дивлюсь я на небо…», как представила себе, следуя событиям танковых боев под Харьковым, описанным в хрониках войны и рассказах очевидцев.

Тайна личности моего деда остается непознанной. Он многое скрывал как от официальных органов, так и от родственников. Видимо, для этого были веские основания. И даже его гибель осталась тайной для семьи.

Далее я привожу рассказ Александра Александровича о жизни их семьи в Ташкенте до войны. Он не нуждается в комментариях, там все ясно изложено. В скобках мои пояснения.

«В те годы жили мы неплохо. Отец неплохо зарабатывал, материально жили хорошо. У нас был патефон, приемник, два ружья – одно и двуствольные. Отец рисовал рекламные проспекты, картины, призывы. Рисовал на заказ портреты. Портретов Ворошилова у нас было штук пять, были портреты Калинина, Сталина и др. Многое он рисовал дома. Отец очень любил рисовать пейзажи, иногда выезжал на этюды. Когда я бывал в пионерлагере, то отец приезжал ко мне с этюдником и рисовал природу.

Помню, был этюд – пыльная дорога, солнце, зной, видна кибитка (глинобитный дом) и возле небольшой арык или водопад и буйная зелень.