Клеменция

Деликатно постучав, вплыл миниатюрный официант, неся серебряный поднос с едой, и торжественно поставил его на столик перед Клеменцией. Хлопоча над пассажиркой и подносом, поправляя на нем сдвинувшиеся приборы и подсовывая ей какие-то салфеточки, он от усердия споткнулся о сидевшего на полу раба и в отместку слегка лягнул его лакированным ботиночком, потом вновь зачирикал над клиенткой. Увидев, как за спиной официанта стали раздуваться ноздри и грудная клетка новоявленного Посейдона, Клеменция испугалась, что маленький человечек за свое усердие может поплатиться жизнью, и взглядом умолила моряка остановиться. Сцепив зубы так, что заходили желваки, моряк остался сидеть неподвижно. А король вилок и салфеток даже не заметил, какой опасности избежал. Пожелав приятной даме приятного аппетита, он выплыл из купе и изящным движением закрыл дверь.

– Сейчас у нас с вами будет обед, переходящий в ужин. Чего изволите? Выбирайте, что хотите. Туалет и умывальник вон там, за той дверцей, вы видели.

Вымыв руки и лицо, раб-патриций милостиво выбрал салат, бифштекс с жареным картофелем, лаваш и кофе. Клеменции достались суп, пирожное и минеральная вода. Она честно съела свою скромную часть обеда, хотя была вовсе не голодна. Да она бы и весь обед ему отдала, если бы он вел себя по-человечески, а теперь пусть остается полуголодным! Правда, ее пирожное с минеральной водой на фоне его бифштекса с картофелем как-то никло и терялось…

Когда официант, собрав посуду и благодарности, снова оставил их одних, Клеменция решила, что её новый знакомый – вернее, малознакомый – уже достаточно подобрел, и теперь его можно обрадовать, не опасаясь сердечного приступа.

Она сказала:

– Послушайте, я хочу вам кое-что объяснить.

Он поднял на неё глаза – серые-серые, как сумеречное заплаканное небо за окном. Если бы не недельная щетина на лице, он бы выглядел еще красивее. А если бы и вести себя умел… Ой, нет, так много хорошего в одном человеке быть не может, конечно.

– Я купила вас для того, чтобы помочь вам.

Свинцовую серость его взгляда оживила легкая ирония. Он как бы спросил:

– ?…

– Да, помочь. Вы что, сами не догадались? Я понимаю, люди вашего круга не страдают избытком хороших манер и образованности, но сообразительные всё же попадаются; жаль, что вы не из таких. Ну так вот, объясняю: я пришла дать вам волю. Пересечем границу, приедем на место, и из вагона вы выйдете свободным человеком.

– А куда мы едем?

– А куда вам надо?

Он оценил выпад, но поленился достойно его парировать. Просто повторил:

– Так куда?

– В Россию. Вы моряк и наверняка слышали о таком государстве.

– И что мы будем там делать?

– Кто что. Я займусь своими делами, а вы, свободный человек, своими. Я могла бы отвести вас за руку в консульство вашей неизвестной страны, но вы так трепетно храните эту тайну, а я не люблю быть назойливой.

Он смотрел на нее как-то странно: то ли с недоверием, то ли с неуважением…

– Вы хотите сказать, что потратили уйму денег, чтобы потом просто отпустить меня? А, понимаю, вам срочно надо было избавиться от этих денег, а выбросить их на свалку вы постеснялись.

– Напрасно ёрничаете. Я просто хотела выручить вас, глупый вы человек. Почему вы стараетесь меня уколоть, обидеть? Что плохого я вам сделала?

– Облагодетельствовали, – процедил он сквозь зубы.

– Извините. Сама жалею, да уж деваться некуда. Давайте дотерпим друг друга до утра спокойно, без словесной поножовщины.

Он промолчал. Она тоже молчала. Смотрела в окно. Погода была – под стать настроению. Небо совсем заволокло, в оконное стекло резко впивались капли. Уже стемнело, и не было в мире ни солнца, ни луны, ни звезд, – один противный дождь. И не было в целом мире у Клеменции ни единой близкой души, а тут еще эта обуза… Все свои двадцать четыре года, с самого раннего детства, любила она одиночество, и сейчас могла бы им наслаждаться. И зачем только она купила этого матроса? Неотесан, зато с претензиями, ничем ему не угодишь: купила в рабство – очень плохо, отпускает на волю – хуже некуда. Прямо куда ни кинь, везде клин.

Она снова повернулась к нему:

– Послушайте, давайте поговорим. Просто поговорим, как случайные попутчики.

Пожав плечами, он равнодушно бросил:

– Говорите…

– Я думала, может, вам захочется что-то рассказать…

– Не захочется.

Как отрезал.

Получила? Так тебе и надо, милая, впредь умнее будешь. Если уж захочешь кого-нибудь – как это он сказал? – «облагодетельствовать», хорошенько подумай, кого.

Теперь уж она разъярилась не на шутку. В голосе зазвенел металл:

– Значит, даже после моих объяснений вам нечего мне сказать? Зато мне есть что сказать вам. Я действительно хотела помочь хоть одному пленнику – по-христиански и просто по-человечески. И собиралась выкупить одну женщину, но с ней было двое детей, а на всю компанию у меня не хватало денег. Жаль, что мысль о кольце не пришла мне в голову тогда. Думаю, за такую сумму я смогла бы выкупить всех троих, и еще бы осталось немного денег, чтобы оплатить им дорогу домой. Вас же я купила от отчаянья, от обиды за предыдущую неудачу, и теперь горько раскаиваюсь. А вы решили, что я пленилась вашими чарами? – невесело рассмеялась она.