Непраздничный салют

– А с кем мне об этом поговорить?

– Со мной. Всё равно больше никого тут нет. Да ты не смотри, что я молодая и с виду щуплая. Я, между прочим, являюсь одним из владельцев этого агентства. А второй владелец – мой брат, только он сейчас отсутствует, так что придётся тебе иметь дело со мной. Итак, больная, что вас беспокоит? Какая беда привела к нам?

Настя наконец-то села, отчего мне стало гораздо легче дышать. Теперь мне при взгляде на неё не приходилось запрокидывать голову, а это уже само по себе – большое удобство.

Она положила ногу на ногу, обняла руками колено и задумчиво уставилась в противоположную стену.

Я понимала, что человеку надо собраться с мыслями, сосредоточиться, а потому не торопила её. Настя копалась в себе, отыскивая нужные слова, а я спокойно разглядывала её.

Рост у неё, конечно, выдающийся, но, кстати, не только рост. Она вся какая-то выдающаяся. И личико-то у неё кукольное, причём не такое, как было у кукол моего детства, а такое, как у нынешних Барби-Синди. И массу её волос так и тянет назвать «копной», «гривой» или ещё как-нибудь. И глаза у этой барышни сверкают, как заправские драгоценные камни. И вся она так пропорционально, так удачно сложена, что это не она рядом со мной выглядит великаншей, а я рядом с ней чувствую себя так, как, наверное, пони чувствует себя рядом с породистым скакуном.

Кстати, волосы у неё от природы, может, и светлые, однако всё равно потрудилась она над ними немало. Общий цвет не был однороден, он складывался из разноокрашенных прядок: ржаная, пшеничная, янтарная, платиновая. А все эти оттенки вместе давали бесподобный светло-медовый цвет. Этот цвет, надо признать, невероятно точно подходил к её зеленовато-голубым глазам. То есть если бы глаза были голубые, то волосы – в идеале – должны быть золотистые. Если считать, что глаза у неё всё-таки больше зелёные, то волосы бы подошли рыжеватые. А так как цвет глаз находился ровно посередине между голубым и зелёным, то и цвет волос она выбрала идеальный: ровно посередине между золотым и рыжим. То есть – медовый.

Устав любоваться стенкой, Настя вздохнула:

– Спасай меня, Аня.

– От кого? – уточнила я.

– Ха! – расцепила она руки и воздела их к небу. – Да если бы я знала, от кого, так уж сама бы себя спасти смогла. А так…

Она безнадёжно махнула рукой и снова обняла собственную коленку.

Я ещё немножко помолчала – из вежливости, но продолжения рассказа так и не последовало.

Тогда я стала задавать наводящие вопросы.

– Тебе кто-то угрожает?

– В том-то и дело, что нет! – выкрикнула она с такой горечью, что я даже удивилась.

– А из чего ты сделала вывод, что тебе угрожают?

– Ну как тебе сказать… Тут надо начать издалека. Ты слушать-то будешь?

– Буду, и очень внимательно. Это же моя работа, – пожала я плечами.

– Ну, слушай. Я раньше была замужем. Мужем моим был Колосков Валентин Михайлович. Слышала о таком?

– Колосков, Колосков… – забормотала я, собираясь с мыслями.

Настя сжалилась надо мной:

– Я помогу тебе. Колосков был достаточно крупным бизнесменом. У него был колбасный бизнес. Фирма «Мясная лавка».

Тут я встрепенулась:

– Это тот, которого убили?

– Никто его не убивал. Он сам в себя выстрелил.

Я скептически улыбнулась:

– Ты в это веришь?

– Я не просто верю, я это знаю наверняка. И тебе тоже советую поверить. Дело в том, что свой пистолет он чистил едва ли не чаще, чем собственные зубы. Это вообще было его любимым занятием. И начинал всегда одинаково: поворачивал пистоль дулом к себе и заглядывал в отверстие. Уж сколько его ругали за это друзья, сколько я на него кричала, – бесполезно всё было. Я спрашивала, что он там, в этом тёмном отверстии, увидеть хочет. А он мне всегда отвечал, что ему так прикольно. Ну, и доприкалывался. Патрон, значит, в тот раз остался в патроннике, а он снова развернул оружие дулом к себе. Как так получилось, что пистолет выстрелил, я объяснить не могу, потому что сама там не была. Это ж не дома случилось, а в офисе. Ну, набежали там криминалисты всякие, следователи, понапридумывали кучу версий – кстати, одна другой глупее. И так его смерть крутили, и эдак, но сошлись на том, что это – несчастный случай. Трагическая, так сказать, случайность.

– Но обыватели тогда остались в полной уверенности, что это – заказное убийство, инсценированное под самострел, – осторожно вставила я.

Она согласилась:

– Обыватели и до сих пор так считают. Им же сенсацию подавай! И, конечно же, чем крупнее бизнесмен, тем крупнее должна быть сенсация, тем страшнее версия! Милиция, правда, больше подозревала самоубийство, но это тоже неправда.

– Откуда знаешь?

– Ну, откуда… Муж всё-таки! Я бы почувствовала, если бы у него неприятности были. Но ничего такого не было. Мы через пару недель собирались в Прагу ехать, посмотреть тамошние красоты. Конечно, и по колбасным делам планировались встречи, но Валентин таких встреч запланировал всего две, а поездка наша была рассчитана на неделю. Мы мечтали походить по улицам старой Праги, пообедать в маленьких ресторанчиках, попить там чешского пива, попить кофе в знаменитых кофейнях… Эх, да что теперь говорить…

– Ну, поездка планировалась загодя, а может, накануне у него что-то случилось?

– Ничего не случилось. Он за пять минут до трагедии позвонил мне домой и попросил приготовить его любимые рыбные котлеты.

– Колбасник любил рыбные котлеты? – изумлённо уставилась я на неё.

– Представь себе. А чего ты удивляешься? Люди, всю жизнь посвятившие изготовлению колбасы, в конце концов начинают её ненавидеть. И колбасу, и мясо вообще. Многие переходят целиком на растительную пищу. Мой, правда, до вегетарианства не докатился, просто перешёл на рыбу. Ну, в этот раз, я же сказала, он не просто жареную рыбу, а котлеты рыбные заказал. А я как раз в ванной была, так ответила, что приготовлю, конечно, но не раньше, чем через час. А он мне и говорит: ладно, вот через час я и приеду. Короче говоря, я из ванны вылезла, пошла к плите, а он, видимо, чтобы время скоротать, решил снова пистолет свой почистить. Ну, и почистил…

– А голос был нормальный? Не тревожный, не угнетённый?

– Да спрашивали меня уже об этом сто раз! Нормальный был голос, даже весёлый. Правда, голодный. Он, может, рассчитывал прямо сразу ехать домой ужинать, но я отсрочила ужин на час, вот так и получилось… С тех пор казнюсь, простить себе не могу! Но не из-за котлет же он застрелился…

– Я тоже думаю, что не из-за котлет, – согласилась я. – Настя, ты уж прости, что я ворошу прошлое, лезу в ваши дела, но раз ты связываешь те давние события с сегодняшними, я должна всё знать досконально. От меня, как от врача или священника, ничего скрывать нельзя, иначе зря потратишь и деньги, и время.

– Да деньги – не проблема. Вот время – дело другое. Время нам, Анечка, терять нельзя, иначе меня убьют, и никто тебе ничего тогда не заплатит. Так что спрашивай, что хочешь узнать.

– Настя, а кто обнаружил тело твоего мужа?

– Его телохранитель.

Хорошо, что в данный момент я ничего не ела и не пила, а то бы точно подавилась или захлебнулась.

– У него был телохранитель?!

– Даже два. Они работали по очереди: сутки один, потом сутки – другой. А что тебя так удивило? Многие сейчас личную охрану нанимают…

– Ну, это ты мне можешь не рассказывать, этим как раз наше агентство занимается. Меня другое удивило: где же в момент трагедии был этот бодигард?

– А он с охранниками лясы точил на входе. Потом выстрел услышал, в кабинет ринулся, охранники с поста тоже за ним побежали. Ну, и увидели конец фильма…

– А почему же телохранитель не находился рядом с хозяином?