Алгоритм Бога

Она вообще была очень солнечной девочкой. Часто улыбалась, причем открыто, искренне. На нее было приятно смотреть. С ней было приятно разговаривать. Валентина всё лучше понимала сына. Ну как не влюбиться в такое прелестное создание?

Жаль только, что это прелестное создание – Пашкина дочь. Какая злая ирония судьбы… Монтекки и Капулетти двадцать первого века. Ну почему это случилось именно с ними?!

Однако Пашка прав: надо держать лицо. Пришлось продолжить светскую беседу:

– Павел Андреевич, а кем вы работаете, чем занимаетесь?

Он пожал плечами:

– Да всем понемногу. У меня свой небольшой бизнес, хорошо налаженный. Нам с дочкой хватает с головой, так что не жалуемся. А ваш папа почему не пришел?

Валентина вздохнула:

– Наш папа погиб. На машине разбился.

– Давно?

– Два года назад.

– Сочувствую.

– Мы с Костей уже пережили самый страшный период, смирились с потерей. Живем потихоньку… Вот Костик диплом получит, пойдет работать, встанет на крыло… Надеюсь, что жизнь наладится.

Павел Андреевич кивнул и перевел разговор: май необычно жаркий, у детей скоро сессия, тополиный пух полетел…

В общем, знакомство состоялось, и обед прошел хорошо. Дети решили пойти развлекаться в парк. Родители расходились по домам.

Павел Андреевич предложил:

– Валентина Валерьевна, давайте я подвезу вас к дому.

Она отказалась:

– Нет, благодарю вас. Я хочу пройтись пешком. К тому же мне надо зайти еще в пару мест…

– Пап, тогда нас подбрось до парка! Неохота трястись в маршрутке.

– Ладно, детвора, залезайте в машину. Домчу с ветерком!

Они уехали, и только тогда Валентина вздохнула полной грудью. На самом деле ей никуда не нужно было заходить по дороге. Просто не хотела показывать Пашке, где она живет. Теперь, когда семьи познакомились, это уже не будет тайной. Тем более если Лина станет бывать у них в доме. Но сегодня ей хотелось поскорее попасть домой. Забиться в норку и привести в порядок мысли и чувства. А если бы он ее подвез, то пришлось бы, наверное, предложить ему зайти «на рюмочку кофе». Конечно, им придется серьезно поговорить – рано или поздно. Но лучше пусть это будет второй вариант. То есть как можно позже. Она не готова сегодня к разговору. Слишком неожиданной оказалась встреча. Да еще их дети составили пару… Тут поневоле призадумаешься.

Дома она, чтобы успокоиться, стала хвататься за домашние дела. Пыль протерла, навела порядок в холодильнике, супчик сварила. Когда нервничала, всегда так делала: загружала себя простой механической работой. Это и в самом деле успокаивало.

Потом села за стол на вылизанной до блеска кухне, заварила чай с мятой и только тогда позволила себе думать о Павле Андреевиче. О паразите Пашке.

О том Пашке, который ворвался в ее жизнь яркой кометой, перевернул всё с ног на голову – и умчался в неизвестном направлении, оставив ее растерянной и… повзрослевшей.

Ей было пятнадцать лет, и она в последний раз поехала в летний лагерь. В этом возрасте уже, конечно, не хотелось просыпаться под звуки горна, бежать на обязательную утреннюю зарядку, ходить строем в столовую и на пляж. Но у родителей не выпал отпуск летом, и они решили, что нечего девочке все каникулы сидеть в душном городе, пыль глотать. Так что мама уговорила ее хотя бы на месяц уехать в лагерь, чтобы подышать свежим лесным воздухом, поплавать в речке, позагорать. Поплавать и позагорать, конечно, хотелось. К тому же все подружки всё равно разъехались – кто с родителями на море, кто к бабушкам-дедушкам в деревню. Даже поговорить не с кем было. А летом дни-то длинные, да ничем не занятые. Без подружек так тоскливо… Вздохнув, Валя согласилась на лагерь.

Попала, конечно, в первый отряд. Туда собрали самых старших. Девчонки понавезли с собой косметики, бижутерии, всякие плойки-утюжки для волос. Хотели быть красивыми, хотели нравиться. А кому нравиться? Ведь это девочки в пятнадцать лет – уже барышни хоть куда! А мальчишки в этом возрасте еще дети. У них в голове только футбол, войнушка, драки на пустом месте и прочие пацанячьи радости. Баловство, в общем.

В лагере какие развлечения главные? Днем – речка, пляж. Вечером – дискотека. Девчонки на дискотеку красились, наряжались. Собирались, как Наташа Ростова на первый бал. А очаровывать-то и некого! Мальчишки из их отряда – самые старшие! – под быструю музыку еще отплясывали, а как только диджей ставил медленную композицию, так они разбегались. Стеснялись приглашать девочек. А те, кто помоложе, – и подавно. Среди вожатых были, конечно, ребята. В основном студенты педвузов, они в лагере практику педагогическую проходили. Но им, во-первых, строго-настрого запрещалось заводить романтические отношения с подопечными. Во-вторых, им и самим дела не было до этих соплячек. Зачем, если рядом – боевые подруги-вожатые? Такие же студентки-практикантки, как и парни. Вполне взрослые девицы. Там и посмотреть есть на что, и подержаться, и любовь закрутить можно. Да и просто общаться интереснее со сверстницами, чем со школьницами. Даже если эти школьницы разукрашены, как индейцы чероки.

Валя дискотеки не особо жаловала. Книжки ей нравились больше, чем танцы. Она бы лучше в корпусе посидела, почитала. Но вожатые не разрешали. Все воспитанники должны быть на виду, под присмотром. Поэтому приходилось плестись к танцплощадке. Хорошо, что там были лавочки. И дни летом длинные, долго не темнело. Можно было сидеть и читать. А чтобы музыка не оглушала, просто отсаживалась подальше.

А потом в лагере появился незнакомый парень. Взрослый. Но в отряд к ним не попал. И вожатым он тоже не был. Девчонки гадали: может, это физрук новый? Так ведь и тот, что есть, работой не перегружен. Зачем же второй?

Интрига длилась недолго. Оказалось, что это к одной из поварих племянник приехал. Она договорилась, что ему разрешат пожить на полулегальном положении. Директор лагеря согласился. А чего б и не согласиться? Места-то не жалко. И тётка родная всегда найдет, чем накормить парня. Повариха как-никак.

Парня звали Павел. Паша. Парень, который как-то молниеносно стал всеобщим любимцем. Любимчик Пашка…

Конечно, в жизни лагеря он никакого участия не принимал. Спал, сколько хотел. Ел, когда вздумается. И практически всё время проводил на речке. Конечно, подальше от школьников, которые в воду заходить имели право лишь по свистку физрука. И выходили тоже по свистку. Это было очень обидно: по чьей-то команде. Ведь вода поначалу кажется очень холодной. Заходили осторожно, постепенно привыкая. И как только привыкнут, начинают плавать, плескаться, получать удовольствие, тут же – свисток: пожалуйте на берег! Они обижались, просили дать им еще хоть пять минут поплескаться, но физрук был неумолим: «Отрядов много, все должны успеть искупаться по два раза. У меня график, так что отвяньте!».

А в это время Пашка невдалеке хлюпался в реке столько, сколько сам хотел. Даже устраивал показательные заплывы. И весь лагерь смотрел на него с завистью.

Потом, ближе к вечеру, после ужина, Пашка выходил к народу с гитарой. Садился на лавочку и начинал потихоньку бренчать. И вот на эти волшебные звуки потихоньку сходилось всё более-менее взрослое население лагеря. Сначала он просто играл. Потом, когда слушателей прибавлялось, начинал напевать. У него был абсолютный слух и очень красивый баритон. Девчонки просто млели, когда слушали.

Репертуар был очень разнообразный: и попсовые песни, и баллады, и рок. Ну и, конечно, обширный бардовский репертуар. Он пел и про «солнышко лесное», и про «звезду по имени Солнце», и про того, кто «вчера не вернулся из боя».

Валя, слушая, тоже замирала. Такого исполнения она еще не слышала. Конечно, в их дворе мальчишки тоже по вечерам терзали гитару, считая себя крутыми исполнителями. Но это было ужас что такое! Если исполнитель освоил только три аккорда, а мелодию тянет козлетоном, причем безбожно ее перевирая, то кому понравится это слушать?

Другое дело – Паша. Он к гитаре относился, как к живому существу. Ласкал ее пальцами. И гитара в благодарность очень чутко отзывалась на малейшее движение пальцев. И этот его волшебный голос… То чистый и звонкий, то полушепот, то с хрипотцой – «под Высоцкого». Слушатели завороженно внимали. А Валя вообще даже глаза закрывала, чтобы не отвлекаться от песни.

Все, конечно, старались устроиться поближе к исполнителю. Она же, наоборот, отсаживалась подальше. Чтобы никто не наступал на ноги, не наваливался на спину, не толкал локтями. Не понимала: зачем люди напирают? Ведь и так всем прекрасно слышно. Неужели для того, чтобы лучше расслышать, нужно сесть чуть ли не на шею исполнителю? И при этом переругиваться с такими же «меломанами», отпихивая их и выцарапывая себе местечко поближе…

В общем, сначала она влюбилась в его голос. И в голос, и в манеру исполнения. Влюбиться в самого исполнителя ей и в голову не приходило. Кто он – и кто она? Он – взрослый, уже даже школу окончил. Красивый, талантливый. У него в поклонниках весь лагерь числится. А она кто? Никто. Малявка, которой еще целых два года в школе учиться.

Теперь девчонки собирались на вечер со знанием дела. Теперь они понимали, для чего – для кого! – подкручивают локоны и красят юные мордашки. Каждая мечтала попасться на глаза Паше. Чтобы просто увидел. А там, глядишь, заметит, очаруется. Но Паша не спешил никем очаровываться. Он пел, сколько сам хотел, а потом уходил спать. Тем более, если начиналась дискотека. Уж динамики-то он перекричать точно не мог. Да и не собирался. Девчонки разочарованно вздыхали, но плелись на танцевальный пятачок. И там не столько танцевали, сколько шеи тянули, выглядывали – не появится ли здесь их любимчик Пашка? Но он не появлялся. Неинтересны ему были танцы для малышни.

Днем его тоже не было видно. Он то отсыпался полдня, то, наоборот, с зарей уходил на речку – рыбачить. Девчонки – из числа «ранних пташек» – иногда видели, как он уходит с удочками. Они с раннего утра занимали наблюдательный пост у окна, чтобы отслеживать передвижения своего любимца. Валя так и не примкнула к таким влюбленным дурочкам. Какая разница – спит сейчас Паша или рыбачит? Главное, что вечером он снова выйдет с гитарой, и можно будет слушать его завораживающий голос…

Словом, днем она вообще о нем не думала, копила эмоции на вечер. Если днем выпадало свободное время, население лагеря разбегалось по кружкам, которых было несколько: технического творчества, театральный, спортивный. У девочек, конечно любимым был театральный кружок, у мальчишек, понятное дело, – спортивный, где физрук разрешал им играть на площадке в футбол, баскетбол, подтягиваться на турнике, даже выдавал им боксерские перчатки (условие было одно: не покалечиться).