Домашняя работа. Средневековая история

Мири посапывала в карете.

Эх, тяжко жить на свете белом…

Няньку Лиля брать не стала, мол, от нее потом воняет, и лук Кальма жрет без ограничений, так что няньке пришлось трястись на телеге, со слугами. Конечно, это ей не понравилось. Ну и пусть.

Переживем.

Слава Гиппократу, сегодня ночью все обошлось. Лиля приложила к лицу капустный лист, поплотнее завернулась в теплый плащ и подумала, что надо проверять всех приезжающих. Но как?

Ладно.

Лейсом сегодня же надо заняться. И так его додавить, чтобы он по струнке ходил. Для его типа людей такое страшнее динамита. В его отряде убийца. Он за него отвечал, поручился, и вдруг…

Но солдат надо бы проверить. И поселить вне дома. В деревне? Или на территории замка есть что-то типа казарм? Должно быть.

А ведь у нее в доме останутся учителя.

А к тем приставить вирман. И чтобы чихнуть втайне не могли.

Нет, так рано вставать она не согласна. Надо как-то поговорить с пастором. Пусть, что ли, службы в Иртоне проводит. Пару раз в неделю.

А почему нет?

А она оплатит ремонт церкви, ну и там что-нибудь еще хорошее. Главное, дать понять, что ее инициативы богоугодны. Потому как служанка Мальдонаи на церковь отстегивать не будет.

Ладно. Договоримся.

С собой Лиля везла подарок. Тот же самый. Перо и чернильницу. Хельке дал ей несколько штук про запас. Мало ли кому, мало ли что.

Пастору она выбрала не особо роскошный. Серебро, без украшений – нечего баловать.

В голове вертелись мысли о бумаге. Пергамент – невыгодно. Береста – несолидно. А вот если сделать бумагу… папирус. Из чего делали папирус?

Сорт камыша?

Вроде бы.

Ну тут вся округа в болотах и лесах. Послать, чтобы камыш нарезали? Почему нет. И попробовать поэкспериментировать. А там и на печатный станок можно замахнуться. Даже пусть на наборный. Все равно по местным меркам – это такое будет…

Ага, шашлык из тебя будет. Ты хоть головой думай.

Такие инициативы – и без согласования с церковью? Ай-ай-ай!

Или хотя бы с властями. Но власть-то тут она. А вот насколько? Толпа – животное. Управляемое инстинктами. Религиозность – как раз инстинкт.

С пастором надо искать общий язык.

Так, за размышлениями, Лиля и доехала до места. Надо было верхом ехать, ей-ей… Нет, ну как делались рессоры? Почему она не инженер?

Храм не впечатлил. Откровенная избенка. Только что в два этажа. А так…

Иконы внутри облезлые, свечи даже не употребляются, короче, принцип тот же, что и в России. Если храм находился на территории столицы или областного центра, священник откусывал неплохо. А если где-нибудь в деревеньке… Ну тогда посты соблюдать приходится. И лучше – все. Ибо на пожрать и то денег не хватает.

Нельзя сказать, что Лиля устыдилась. Или что у нее проснулась совесть. Еще чего!

Но как рычаг для давления она это отметила.

Пастор встретил ее на пороге.

Лиля механически совершала все положенные телодвижения, а разум холодно отмечал, что ряса старая, материя кое-где заштопана, да и щеки как-то у товарища не то чтобы сытенькие…

– Я рад видеть вас, ваше сиятельство.

– А я как рада, – соврала Лиля. – Может быть, вы уделите мне время после службы? Сейчас мне не хотелось бы отвлекать вас… Это надолго.

– Разумеется, госпожа графиня.

На том и сошлись.

Лиля послушно отдремала всю службу на скамейке. Да-да, хоть и не хотела, но глаза сами закрывались. Воздуха мало, он спертый, а нехватка кислорода так мозг отключает, что ой-ой-ой… Как это сочеталось с дикими сквозняками, шут его знает. Но одно только подчеркивало другое. Разогнать духоту у сквозняков шансов не было. А вот просквозить…

Лиля куталась в теплый плащ и мечтала об унтах.

И об анальгине с димедролом.

Мири посапывала рядом. Они обе заняли первую скамейку. Остальные толпились сзади, отсеченные бдительными вирманами. Ибо не по рылу крестьянам даже близко к ее сиятельству подходить.

Шут его знает, как бы сложилась беседа Лили и пастора. Но на помощь женщине пришла сама судьба. В виде дешевой местной лампочки. Плошка с жиром, в ней плавает фитиль – и горит. Правда, чадит и воняет, но это же мелочи!

Служба окончилась. Люди стали выходить из храма на воздух. И местный служка принялся тушить фитили. Графиня явно смущала его, он оглядывался, косился, спотыкался. И…

Из-под ног мальчишки метнулась мышь. Тот дернулся. Плошка и так висела выше его головы. Рука неловко взмахнула, и масло выплеснулось на стену.

Та вспыхнула, как олимпийский факел. Словно ее неделю керосином поливали.

– Берегись!!! – завопил пастор, бросаясь к ребенку.

Насовершать глупостей не дали вирмане, которые оперативно выкинули из храма Лилю с Мирандой, а затем и пастора с ребенком.

– Там кто-то еще остался? – мрачно посмотрел Олаф на полыхающую церковь.

– Н-нет… – пастора била запоздалая дрожь.

Лиля вздохнула. Не остался – и ладушки. Сгорела – и дважды ладушки. В такую церковь и свинью-то не поселишь. Надо бы новую строить. А то народ не одобрит.

Интересно, сколько это будет стоить? Лиля посидела еще пару минут, глядя на огонь, который даже и не пытались тушить – только окатывали водой соседние дома. Чтобы они не занялись. А пастор смотрел на огонь совершенно мертвыми глазами.

Еще бы. Вряд ли здесь священники в такой громадной цене. Приходы заняты, а бродить по дорогам или искать новый… Грустно это звучит.