Дорога на Ай-Петри

Баштаны располагались километрах в семи от деревни. Когда-то там и в самом деле были арбузные поля, но им давно пришел конец. Теперь эти земли бывшего совхозного отделения принадлежали Анатолию. Также как и овцеферма, ферма с лошадьми, яблочные сады и пасека, проезжая мимо которых, Анатолий мимоходом сообщал: это я тоже купил. И это мое. Чем все больше и больше удивлял Валентина Юрьевича. Брат усмехнулся.

– Да все тут, – взмахнул рукой, – даже то, что еще не купил пока, оно ведь тоже мое… ну, наше с тобой, – поправил себя.

– Все вокруг колхозное, все вокруг мое? – улыбнулся Валентин Юрьевич.

Ответом был сердитый взгляд.

– Половина земель по эту сторону речки до революции семье деда принадлежала…

– Шутишь? – не поверил Валентин Юрьевич.

– Какие шутки?

Валентин припомнил, да, случалось, что-то такое проскальзывало – но редко, очень редко – в разговорах взрослых, слышал он, что дед их был из богатой семьи. Но он деда не знал, тот еще до войны умер, оставив бабушку Василису с двумя маленькими дочками.

– Умер? – Анатолий негодующе потряс головой. – Если бы умер! И у бабушки Василисы было не двое, а пятеро детей. Только троих, старших сыновей вместе с дедом подняли как-то среди ночи и увели. Ну, не их одних, многих тогда арестовали. Сказали, в область повезут, на допрос. Да только не довезли, ублюдки, расстреляли где-то по дороге, и закопали. А где – никто не знает. Чужие, не местные, арестовывать приходили…

– Я слышал только, что деда, вроде бы, в тридцатых раскулачили… – пробормотал Валентин Юрьевич, чувствуя себя отчего-то виноватым за то, что не знал этой трагической семейной истории.

– До революции земли было много, – через некоторое время уже более спокойным тоном повторил Анатолий. – Лошадей держали, овец разводили, пшеницу выращивали. Будет желание, загляни, – усмехнулся, как бы говоря, знаю, что не заглянешь, но вдруг? – загляни как-нибудь в наш областной музей, там кой-чего и про наших есть. Про земли эти, и чем на них до революции занимались. Да и потом, сложа руки, не сидели.

Валентин Юрьевич, смотрел потрясенно на летящую под колеса дорогу, не находя слов. Бабушка Василиса никогда, никогда ни о чем таком не говорила. Суровая была женщина, неразговорчивая. Теперь ясно, почему. Но мама, почему она молчала?

– В те годы болтать не принято было, – на большой скорости пролетев над выбоиной, сказал Анатолий. – Мне мать тоже не сразу все это рассказала, ну, может, лет десять назад. О таком не то что говорить, вспоминать страшно. Тут где-то, – кивнул за окно, – в этой земле кости их и лежат. Только вот не знаешь где крест поставить.

Дальше ехали молча. Ошеломленный Валентин Юрьевич переваривал услышанное, Анатолий сосредоточенно смотрел на дорогу. Когда выехали на взгорок, на горизонте обозначился небольшой лесок. Или рощица, которой раньше на Баштанах точно не было.

3

– Он, что, и в самом деле такой большой, как кажется? – Валентин Юрьевич напряженно всматривался и не верил глазам своим. В самом деле, странно было видеть здесь, на Баштанах, и эту внезапно появившуюся рощу и коричневато-красную черепичную крышу с высокими башенками. Словно мираж в степи.

– Большой. Если бы сейчас строился, один бы этаж делал. На хрен мне три? – с недоумением спросил сам себя Анатолий. – Земли хватает, чего в гору было лезть, лестницы эти громоздить? Теперь в спальню каждый вечер по этим ступеням карабкайся…

– Зачем же строил такой?

– А сдуру, – вздохнул Анатолий. – Поехал в район с архитектором посоветоваться, тот мне мозги и запудрил, сует проекты под нос, один лучше другого. Вот и купился я на башенки эти. Это сейчас соображаю, что к чему, а тогда…Ты ж помнишь, как мы жили. Бабушка, мать с отцом и я – в халупе с сортиром в огороде. Потом в двухкомнатной хрущобе – с четырьмя-то детьми! Счастья полные штаны, когда переезжали, думали, ну вот, наконец-то, будет и у нас квартира с удобствами. А первый мороз прижал, чуть ли не в пальто спать ложились. Батареи холодные, кочегарка гоняет воду только для того, чтобы система дуба не дала. А летом солнце бьет в окна, дышать нечем. Дети все вместе, и мальчишки и девчонки в одной комнатушке, на двухъярусных кроватях. Зайду к ним утром – дышать нечем. Думаю, подрастут ведь скоро, нельзя ж им вместе! Короче, кончилось мое терпение. В сам деле, хер чего дождешься от чужого дяди, от этого совхоза, да и от государства вообще. Но, блин, с другой стороны, мне ведь никто ничего и не должен! Руки есть, силы есть, пока молодой. Ну, и сказал себе, мои дети в такой нищете дальше жить не будут. Построю дом, чтобы всем по комнате, и игровая, и ванные, и сауна, камин, как в кино, все как положено. Своими руками и построю. Я одно время строителем работал в райцентре, навык кое-какой имелся. Успел взять ссуду до всего этого бардака, завез материалы, парней позвал, выгнали за одну осень коробку в три этажа. А на крышу, на отделку денег уже нет. И взять негде. Мать говорит, пасеку заведи, мед хорошо раскупается. Тут гречку тогда выращивали… липы, опять же. Купил несколько семей пчел. Поросят завел, свиньи быстро растут. Думаю, если кормить будет нечем, зарежу, не продам, так сами с мясом в зиму будем. Но в тот год на все хороший урожай был, выстояла моя свиноферма. Ну, и начал дальше свиней разводить, уже не как попало, а по правилам. Даже к немцам в Германию ездил опыт перенимать.

– В Германию? – не сдержал удивления Валентин Юрьевич.

– А чего тут особенного? – пожал плечами Анатолий. – Хотел посмотреть в натуре, как они там хозяйство ведут, и почему у них такие результаты?

– Посмотрел?

– Посмотрел. По-королевски свиньи у них живут. Везде автоматика. Они, когда к свиньям заходят, даже обувь меняют.

– И как же ты там общался? Курсы немецкого перед поездкой закончил? – пошутил Валентин Юрьевич. В голове не укладывалось, что Толик вдруг стал настолько передовым животноводом, что поехал за границу свиноводство изучать!

– Зачем? – пожал плечами Анатолий. – Я не по этой части, да и времени на учебу нету. Я с Варварой ездил. Она учительницей в Логунцовской школе работает. По-немецки шпарит, только держись. Еще французский знает, правда, не так хорошо. А муж ее, Серега, английский преподает. Так что, когда отдыхать за границу ездим, проблем никогда и никаких не возникает. Ну так вот, про дом-то, – вернулся к основной теме разговора. – Дом этот меня, можно сказать, фермером и сделал. Сначала просто мясом с Маринкой торговали, потом стали свиную тушенку закручивать, а потом, когда инфляция деньги сжирала не по дням, а по часам, купил по дешевке овец в овцесовхозе, пусть, думаю, будут. Оказалось, выгодно их держать, почти весь год на траве, а травы полно, поля вокруг стояли заброшенные. А лошади – это уже не моя затея, а Ваньки с Колькой. Из армии вернулись, пристали, давай купим. Ну, купили. Хотя, скажу я, дорого нам эти лошадки обходятся…

– Зачем же их держать? – спросил Валентин Юрьевич.

– Это пока невыгодно, – уточнил Анатолий. – Но кто знает, что завтра будет? Я когда начинал, пальцами в меня тыкали, вот, мол, тоже еще, американец выискался. Фермер. Все в один голос, ничего, мол, не получится, и техники у нас специальной нет, и народ не тот… Но, как-то ж кручусь. И у пацанов все получится. У них и сейчас уже неплохие конячки. Недавно по дешевке купили производителя, чистопородного ахалтекинского жеребца, и гнедую кобылу украинской верховой породы. Хотят к ним еще пару английских лошадок прикупить. Мечтают жокей-клуб сделать.

– Жокей-клуб?! Здесь? Для кого? – снова не смог сдержать изумления Валентин Юрьевич.

Анатолий усмехнулся.

– Есть народ, интерес проявляет. Даже в пайщики некоторые набиваются. Сейчас же не то, что раньше. Сейчас все, кто мало-мальски зарабатывает, хотят заработанные деньги сохранить. Банки штука ненадежная, лучше в какое-нибудь стоящее дело вложить. А лошади того стоят. Ну, вот, и приехали. Баштаны.

По обе стороны дороги замелькали сосны, потом они въехали в распахнутые настежь ворота и метров через сто развернулись перед широким крыльцом, напоминавшим террасу. Валентин Юрьевич вышел из машины и огляделся. Ну и ну! Там, где когда-то было чистое поле с длинным унылым сараем, сейчас росли кусты и деревья, у крыльца огромный цветник, а позади дома вообще сплошные заросли. Прямо лес.

– Не лес, а парк, – поправил Анатолий. – Сами сажали. «Белорусом» ям нарыл, а дети саженцев навтыкали. Пока дом до ума доводили, поднялся и парк. Мы же почти десять лет строились. Были деньги, строителей нанимал, а не было, сами и штукатурили, и шпаклевали, и красили, даже плитку клали сами. А что до леса – лес тоже будет. Помнишь Старую Пустошь? Там сроду ничего не росло. А мои тут увидели фильм по телевизору про мужика, который живет на Кипре и уже который год осенью семена собирает, в бетономешалке прокручивает, покрывает питательной смесью, а потом их по гористым местам, значит, раскидывает, вот и загорелись. Решили свой лес посадить, чтобы было, значит, куда за грибами ходить.

– Посадили? – поинтересовался Валентин Юрьевич.

Странными казались ему эти рассуждения. Слышать такое из уст Толика? Анатолия… Сады, леса… Тот уловил легкую насмешку в голосе двоюродного брата, взглянул чуть исподлобья, тоже усмехнулся.

– Идем в дом, заждались нас уже, – переменил тему. – Варя приехала, – кивнул в сторону «запорожца» в кустах сирени.

Поднимаясь на широкое крыльцо, Валентин Юрьевич заметил с левой стороны дома длинное сооружение с большими окнами.

– Теплица?

– Бассейн с подогревом. Еще не все достроили, но купаться уже можно. У нас же тут моря нету.

Черт возьми, прямо Голливуд! Тут уже было не до насмешек. «А что ты думал? – сердито спросил сам себя Валентин Юрьевич, не в силах справится с нарастающим чувством уважения и легкой зависти. – Один ты шел вперед? Другие тоже на месте не стояли». Хотя странно, странно это было – Толик и такое! Не вязалось с тем Толиком, которого он когда-то знал. Ну, что ж, выходит, не знал он своего брата.

У самых дверей их встретила огромная овчарка, молча, внимательно изучала гостя.

– Лежать! – крикнула, появляясь в распахнутом окне над ними, Настя.

– Дрессировщица, – поднял к окну голову Анатолий. – А то мы сами не управимся…

Пройдя через холл, они попали в просторную гостиную, один угол которой занимал домашний кинотеатр. На противоположной стене были полки с книгами. Неужели тут и книги читают? Валентин Юрьевич подошел ближе. Книги были хорошие. Классика, серия «Жизнь замечательных людей». Конечно, и детективы, и женские романы – куда же без них! А сколько художественных альбомов! – целая полка.

– Варька с Настей накупили. Куда поедут, обязательно чемодан книг обратно тащат. А Сашка с Колькой полки сделали, – словно отвечая на его вопрос, хмыкнул Анатолий. – Только ни кино смотреть, ни читать мне лично некогда. Как сяду на диван, сразу засыпаю.

– Что это вы так поздно? – спросила Марина, выглядывая из кухни.

Следом появилась и тетя Лена.

– Давайте скорее за стол, все стынет уже.

– Да, вот, в школу он, понимаешь, ходил! – кивнул в сторону брата Анатолий. – Соскучился! Только чего ходить? Там никого из старых учителей давно уже нет.

Ванная, куда они зашли вымыть руки, была размером больше, чем кабинет Валентина Юрьевича. Метров двадцать-двадцать пять, с душевой кабиной, и джакузи. Ну, неразумно же это! Это же все нужно обогревать, а сколько уборки – мыть все эти пространства! Он, разумеется, бывал в больших пригородных домах своих знакомых, и все, как один, жаловались на дороговизну их содержания. Может быть, Анатолий и научился зарабатывать деньги, но считать он их не умеет. А вдруг лопнет его хозяйство, что тогда? Это не город, такой дом тут никто никогда не купит, он даже и не в деревне, а вообще, на выселках… Неразумно, очень неразумно… почему-то сердился Валентин Юрьевич.

Кухня-столовая блистала кафелем и никелем, была набита импортной кухонной техникой. И по тому как деловито нажимала кнопку миксера в дальнем углу Настя, как заглядывала в окошечко духовки тетя Лена, как быстро, не глядя, выставляла посуду из посудомоечной машины Марина, ясно было, что всеми этими вещами пользуются. А если вдруг отключат электричество? В глубинке такое вполне возможно. Хотя, наверное, на этот случай у них генератор имеется. Впрочем, он уже нисколько не удивится, обнаружив за домом какой-нибудь ветряк. Или солнечные батареи на крыше.