СОВетовские уроки

Чего не скажешь об аббревиатуре. Сокращение «СОВет» было придумано мной. Тут вам и игра слов, и комбинация строчных букв с заглавными – в общем, оригинально и ёмко, рассудила я. И в принципе до сих пор так считаю, да только на практике не всегда и не все в состоянии по достоинству оценить оригинальность, и ёмкость, и игру слов.

В нашей выписке из ЕГРЮЛ зафиксировано, что официальное сокращённое наименование выглядит так: АНО СОВет. Но много ли обывателей знают, что такое АНО? Не веду точную статистику, но мне пока таковые встречались в меньшинстве. А поскольку незачем дорожить набором букв, который заключает в себе минимум смысла, в речи первая часть аббревиатуры по обыкновению отбрасывается. Остаётся просто «СОВет». Здесь уже смысловая нагрузка присутствует или отсутствует в зависимости от того, знаком ли человек с расшифровкой.

Разумеется, даже те, кто в курсе, что слово «СОВет» образовано на самом деле от того же корня, что и «ветеринария», всё равно ассоциируют его с «советом» в значении «рекомендация». Слишком уж очевидно фонетическое совпадение. Мы и сами использовали эту омонимию как основу для заглавий некоторых наших рубрик в соцсетях – «СОВет советует» (экспертные комментарии ветеринаров и специалистов третьего сектора) и «СОВетуем поддержать» (информационная помощь зооволонтёрам). Но под влиянием нарицательного существительного «совет» наша аббревиатура часто оказывается подвержена двум грамматическим ошибкам, с которым моё лингвистическое занудство неутомимо борется: склонение по падежам и согласование в мужском роде. «Дать ценный совет», но «моя драгоценная „СОВет“»; «обратиться к профессионалу за советом», но «в „СОВет“ работают профессионалы». К СОВет применимы общие правила русского языка для аббревиатур – неизменяемость формы и согласование в роде по нарицательному существительному, к которому относится название, то есть в нашем случае это «организация», а значит женский род.

Более оригинальный каламбур, который мне доводилось слышать, – образование от «СОВет» прилагательного «советский». Опять-таки по аналогии с существительным «совет», но уже в другом его значении. Не то чтобы «власть советов» вызывала у меня отвращение, но всё же лечение животных на благотворительной основе никоим образом не связано с политикой в целом и социалистическим строем в частности. Поэтому отчасти заглавие моей книги было навеяно именно стремлением закрепить за организацией прилагательное с другим суффиксом, избавляющее от ненужного ассоциативного ряда.

Изредка встречалось мне, напротив, употребление нашего наименования с ударением на первый слог – развеивающее отождествление с «советами» во всех их значениях. «СОВет» звучит необычно и ни на что не похоже.

Клиники-партнёры, внося нас в свои базы для оформления счетов за пациентов, ввели традицию выдумывать собственные, лишь им одним понятные сокращения: Соцвет, АНО ЦС. После ряда прецедентов, когда волонтёры, приходя на приём с животным самостоятельно, без представителей нашей организации, испытывали затруднение в поиске нас в базе, чтобы корректно оформить документы за лечение, нам пришлось пресечь такую свободу творчества и добиться унификации своей идентификационной карточки во всех клиниках.

С одной стороны, так ли уж важно, что за перипетии постигают название: ведь это всего лишь форма, она не влияет на суть деятельности. С другой – почти каждый наверняка знает, из какого языка произошло его имя, что оно в переводе означает, и редко кто хладнокровно воспринимает, когда окружающие – не со зла, но лишь по невежеству – его коверкают. А потому, наверное, не трудно догадаться, сколь трепетно я отношусь к передаче через наименование организации её концепции, миссии и кредо. Более того, когда учредитель – лингвист и поэт, НКО обречена на ещё большие «заморочки» с её символикой. И родилась идея логотипа с использованием словесной графики.

За годы существования СОВет трижды меняла эмблему, и каждый эскиз я разрабатывала лично, всегда по принципу калиграммы[19 - Рисунок, выложенный из букв.].

Наш первый логотип изображал кошку: просто потому, что на тот момент силуэт сидящей мурлыки в моём сознании изящно вписался в нужные буквы «СОВ». И отчасти потому, что каждый раз, когда врачи наших партнёрских клиник спасают очередную кошку с тяжёлым заболеванием, я мысленно (подсознательно) прошу прощения у Алисы за то, что мы пришли к этому слишком поздно для неё. Но только благодаря её светлой памяти мы к этому вообще пришли. Тем не менее, разумеется, речь вовсе не шла о том, чтобы моя организация помогала только кошкам. Мы вовсе не дискриминируем собак, а иногда и более оригинальные пациенты попадали в центры социальной ветеринарии: к нам обращались с попугаями, хомяками, шиншиллами, дважды наши врачи спасали голубя. Однако на протяжении первого года жизни СОВет только ленивый не спросил нас, означает ли логотип, что наша благотворительная деятельность ориентирована исключительно на кошаков. Замучившись развенчивать это повсеместно возникавшее заблуждение, с тех пор я стала бдительно следить за кото-собачьим паритетом во всех наших презентациях и видеороликах. А когда из-за человеческого фактора возникла необходимость менять эмблему НКО (дизайнер первого эскиза проявила себя в некой ситуации со столь скверной стороны, что использовать в дальнейшем продукт её творческого труда показалось мне неприемлемым), в последующих логотипах мы зашифровали больше тематически подходящие символы: и изображения обоих животных, чаще всего фигурирующих среди наших подопечных, и значки, отсылающие к ветеринарии (синий крестик, стетоскоп)[20 - Два старых логотипа СОВет, использовавшихся в качестве символики организации прежде, можно увидеть на стр. 104.].

Случается, что два события отделены друг друга огромным отрезком времени, в который вписана целая цепочка других фактов, так что со стороны уже не усмотреть корреляцию между точкой А и Б. После смерти Алисы я сначала поступала в магистратуру, затем проходила длительную стажировку во Франции, после, уже решившись окончательно на создание организации и подготовив всё необходимое, ещё чуть ли не год боролась с бюрократическими проволочками… СОВет не носит её имя, и я не кричу на каждом шагу, что наш проект посвящён её памяти. Но без истории Алисы, хоть она и не единственный фактор, побудивший меня учредить НКО, в России не появились бы центры социальной ветеринарии.

Животные с раннего детства занимали очень значимое место в моём сердце, и, если покопаться в памяти, можно обнаружить кладезь других гештальтов, которые я постепенно закрываю в рамках работы СОВет.

Была, например, соседская кошка на даче, чьих деток всю её жизнь убивали в младенчестве. Спустя много лет те же наши соседи завели кошку вновь. Узнав про её первую беременность, я, хотя уже жила к тому моменту в другом городе, перестроила все свои дела и рабочие графики, чтобы приехать в нужный момент и проконтролировать судьбу котят, которых оставили в живых под мою гарантию их раздачи в семьи, и затем стерилизацию мамы. Я использовала для разрешения этой истории партнёрские связи СОВет с местной ветклиникой, но оплачивала расходы из личного бюджета: словно чувствовала себя в долгу искупить вину, которую ощущала с детства перед теми, кому когда-то не сумела помочь. Все люди разные: наверняка существуют дети, которые на моём месте тогда давно нашли бы способ спасать чужих котят, и существуют взрослые, которые во вновь повторившейся ситуации, пережитой мной, сочли бы себя по-прежнему бессильными на что-то повлиять… Ценой огромного количества нервов, дипломатически виртуозных переговоров, хитростей, времени и денег я доказала (себе), что из беспомощного ребёнка с добрым сердцем мне удалось превратиться во взрослого, сохранившего это доброе сердце и научившегося использовать свой новый статус для воплощения его порывов. И где-то на кошачьем небе улыбнулись несколько десятков невинных душ.

Была также, всё на той же соседской даче, собака с великой душой и огромным разумом, которую однажды застрелил неизвестный прохожий. И этот случай из детства открывает новые поприща для размышлений и действий: в отношении пресечения фактов жестокого обращения с животными; в отношении обеспечения безопасности питомцев в условиях дач, где открытые пространства и неизбежен вечный самовыгул; в отношении обоснованного, но не всегда, страха людей перед чужими лающими собаками…