Измена. Дядя моего бывшего

Адель не заметила, как уснула.

Она пробудилась внезапно. Будто кто-то толкнул в бок. Кромешная темнота. Ни одного светлого пятнышка. Она прислушалась, боясь пошевелиться. Полное безмолвие. Давида нет рядом.

Сердце сковал страх. Аделина провела руками по поверхности, на которой лежала. Прохлада шёлка под ладонями.

Она пошарила глазами по помещению, пытаясь разглядеть хоть что-то, постепенно привыкая к темноте.

Спальня. Адель выдохнула. Дома. Но, как оказалась здесь, не помнила. Она откинула одеяло. Совершенно голая. Кто кроме мужа мог раздеть? И где он сейчас?

Голые ноги коснулись мягкого ковра у кровати. Адель не могла объяснить себе, чем вызвана не отпускающая сердца тревога.

Она накинула пеньюар и тихонько выбралась из комнаты. Звук работающего телевизора в дальней комнате и женского голоса. Аделина на цыпочках прошла несколько метров и замерла, не заглядывая в приоткрытую дверь, а прижавшись спиной к стене.

– Давид, зачем тебе эта девочка?

Душа замерла в ожидание ответа.

– Моя жена.

– Разве нам было плохо вместе?

– Никаких «нам». Я хотел секса, ты давала и наоборот.

– Я думала так всё и останется…

– Мы оговаривали это сразу.

– Знаю, но…

Он грубо оборвал.

– Никаких «но». Секс услуги хорошо оплачивались.

Умоляющий голос явно влюблённой женщины.

– Знаю, Давид. Я согласна бесплатно! Хоть иногда…

– А я нет.

– Она не сделает так, как ты любишь, – уже со злостью.

– Научу. Ты тоже смогла не сразу.

– Я люблю тебя…

Адель перестала дышать, пропуская удары сердца.

– Я говорил сразу, что не смогу дать тебе этого.

Можно выдохнуть.

– Но почему?

Она представляла, как распластанная на полу Светлана обнимает ноги её мужа.

– Моё сердце занято!

Его голос уже не был спокойным. Раздражение человека, не любившего хоть что-то повторять.

– Прекрати унижаться! – последовавшая за этим борьба указывала, до какой степени унижения дошла экономка.

Адель закрыла глаза. Отныне все Светы будут вешаться на её мужчин?

– Она мёртвая, а я живая! – визг отвергнутой женщины.

Удар чего-то тяжёлого об пол.

– Надо было давно его сжечь!

Приговор звенящим от гнева голосом:

– Пошла вон отсюда! Собирай вещи! Утром чтобы тебя в доме не было!

– Прости… – сквозь рыдания.

И неумолимое:

– Ты знаешь. Я не меняю своих решений!

Дверь распахнулась настежь. Совершенно голая Светлана, с одеждой в руках появилась в проёме. Она с ненавистью взглянула на вжавшуюся в стену Адель. Возглас, полный злобы:

– Чтоб ты сдохла, тварь! – занесённая над головой рука.

Адель непроизвольно зажмурилась, но удара не последовало. Она открыла глаза. Давид тащил голую экономку вниз по лестнице.

Страх, что подслушивала. Страх, что обязательно последует наказание и…

Любопытство заставило её заглянуть в одну из комнат отдыха.

Большой фотоальбом лежал на полу. Вокруг, словно билеты в прошлое, валялись выпавшие снимки.

Она машинально схватила ближайший и сунув в карман, выскочила наружу. Краем глаза взглянула вниз. Давид вышвыривал домработницу через входную дверь.

– Паша вынесет твои вещи и вызовет такси. Зарплату с выходным пособием перечислю на карту.

Адель рванула в спальню, заскочив по пути в гардеробную. Она сунула фото в кармашек одной из сумок и успела запрыгнуть в постель за минуту до того, как вернулся муж.

Он сходу включил свет. Грозный рык: