Не царское дело

Настя молча достала документ и протянула нотариусу. Семен Григорьевич надел очки, внимательно прочитал бумагу и аккуратно положил ее на стол.

– Теперь, в соответствии с регламентирующими документами, мне предстоит в течение следующих двух недель собрать у себя всех заинтересованных лиц и свидетелей, – начал объяснять он. – Заинтересованные лица, то есть наследники по закону…

Однако увидев растерянность на лице клиентки, Липкин прервал себя на полуслове и, расплывшись в извиняющейся улыбке, сказал:

– Что это я, в самом деле? Стоит ли забивать вам голову всякими юридическими терминами? Давайте-ка я объясню все попроще. Хотя как раз ваша прабабушка оказалась любительницей всяких премудростей.

– Что вы имеете в виду? – насторожилась Настя. – Каких таких премудростей?

– Видите ли, существует такая специальная процедура, которая называется закрытое завещание. Это довольно сложный вариант, но Вера Алексеевна избрала именно его. Суть заключается в том, что завещатель составляет документ заранее, а потом уже в присутствии двух свидетелей передает его на хранение нотариусу. При этом ни нотариус, ни свидетели не имеют никакого представления о содержании этой бумаги. Короче говоря, приняв у вашей прабабушки уже запечатанный конверт, я дал его на подпись двум свидетелям, а потом положил его в другой конверт, который собственноручно запечатал. Теперь вы понимаете, что такое «закрытое завещание»?

– Да, понимаю. То есть может так получиться, что его содержание будет сюрпризом не только для меня, но и для вас?

– Совершенно верно.

– А вот вы говорили, что завещание обязательно должно быть составлено правильно…

– Да, это очень важный момент. Впрочем, ваша прабабушка консультировалась по данному вопросу с Маргаритой Платоновной Силиной, а она очень опытный нотариус. У меня Вера Алексеевна тоже получила подробные консультации. Уверен, что в итоге все было сделано юридически правильно. В противном случае, конечно, могут возникнуть всякие недоразумения, споры и как следствие – долгие судебные тяжбы.

– Да не будем мы судиться, – сурово заметила Настя. – Родни у нас немного, и мы все друг другу доверяем…

– Смею заметить, что в моей практике бывали случаи, когда люди готовы были убить ближнего из-за чайного сервиза, – криво усмехнулся Липкин. – Однако пойдем дальше. Как я уже упомянул в самом начале, в течение следующих двух недель необходимо будет собрать у меня всех тех, кто в принципе может претендовать на наследство. Вы что-нибудь слышали об очередности при наследовании?

– Кое-что, конечно, слышала. Но, по-моему, там все кошмарно сложно.

– Да что вы, ничего особенного. Все возможные наследники по закону делятся на восемь очередей. Первая очередь – это супруги, родители, дети, а также внуки и их потомки по праву представления.

– А это как? – нахмурила брови Настя.

– Примерно как в вашем случае – дочь Веры Алексеевны и ее внучка, ваша мама, умерли, так что теперь вы наследница по закону первой очереди.

– Ясно. Соответственно, к этой же категории относятся тетя Зина и ее дочь Даша – внучка и вторая правнучка Пчелки, верно? – уточнила Настя.

– Если я правильно понял, Пчелкой вы называли вашу прабабушку? – не ответив на ее вопрос, поинтересовался Семен Григорьевич, и девушка с печальным видом кивнула. – А тетя Зина – это, надо полагать, внучка Веры Алексеевны?

– Да, она дочь Сергея Леонидовича, ее сына. Правда, я его никогда не видела, он давно уже умер. И муж тети Зины тоже умер, три года назад, чуть раньше моих родителей.

– А Даша, получается, их дочь и ваша двоюродная сестра.

– Точно. Так что сами видите, родных у прабабушки почти совсем не осталось, только мы трое.

– Ну что же, такое тоже бывает. Вы мне подскажете координаты вашей тети? Чтобы я мог официально пригласить ее на процедуру оглашения завещания. – Настя кивнула, и Липкин продолжил свои комментарии: – Теперь перейдем ко второй очереди наследников, к которой относятся родные братья и сестры завещателя, а также его дедушки, бабушки, племянники и племянницы… Вы знаете кого-нибудь, кто попадал бы в эту категорию?

Настя быстро прикинула, что речь в данном случает идет о семействе Редькиных. Ни с кем из них Настя никогда не была знакома лично и знала об их судьбе исключительно по рассказам Пчелки. Алексей Иванович, ее приемный отец, в первые же дни войны записался в ополчение и пропал без вести в октябре сорок первого года. После этого Пелагея Петровна, Катюша со своим маленьким сыном и незамужняя Аня эвакуировались куда-то в Среднюю Азию. Но эшелон, в котором они ехали, попал под бомбежку, во время которой Катя и ее малыш погибли. Через два года Пелагея Петровна и Аня вернулись домой. Здесь их и застала похоронка, сообщавшая о том, что Петр Редькин погиб в одном из боев под Курском. С тех пор Пелагея Петровна стала часто болеть и умерла от сердечного приступа в конце сороковых годов. Анна была младшей из трех детей Редькиных и ровесницей Веры Алексеевны. Она закончила институт, получила профессию инженера-строителя и после смерти матери уехала на какую-то далекую северную стройку. Вера Алексеевна всячески пыталась поддерживать с ней контакт, но из этого ничего не получилось – на ее письма Анна не отвечала.

– Да нет, вроде я никого не знаю, – поразмыслив, пожала плечами Настя. – Прабабушкиных родителей, естественно, уже давно нет в живых. Братьев и сестер, кажется, тоже, а про двоюродных и троюродных она сама понятия не имела.

– Ну, нас они тоже не слишком интересуют, поскольку это уж совсем дальние родственники. То, что раньше называли седьмая вода на киселе. Моя же задача заключается в том, чтобы попытаться выявить всех имеющихся наследников по закону и сделать так, чтобы они присутствовали на оглашении завещания.

– Но я же вам сказала… – удивленно начала Настя, однако Семен Григорьевич не дал ей закончить.

– Да-да, я понял. И все же мне необходимо будет все тщательно проверить. Возможных наследников обычно оповещают через СМИ, и мы тоже так сделаем – вдруг кто-то еще объявится. Таков, знаете ли, закон.

«Ну что же, пусть проверяет, – подумала про себя Настя. – Вдруг и правда кого-нибудь отыщет? Даже интересно будет, если у нас с Дашкой обнаружатся новые тети-дяди».

– Итак, у вас есть ко мне еще какие-либо вопросы? – вывел ее из задумчивости Липкин.

– Да, я вот еще что хотела спросить. Если прабабушка упомянула в завещании только меня, тетю Зину и Дашу, то все наследство разделят поровну?

– Не совсем так. – Семен Григорьевич нахмурился. – Законом предусмотрен порядок получения наследниками определенных долей. Но я хочу предупредить вас, что вы должны быть готовы к самым разным вариантам. Например, Вера Алексеевна могла завещать все свое имущество кому-то одному. Кстати, этим человеком вполне может оказаться вовсе даже не родственник. А, к примеру, подруга, хороший знакомый или даже парикмахер или домработница. Всякое бывает.

– А как же тогда все эти наследники по закону? Где же здесь закон?

– Закон в данном случае защищает волю человека, который оставил наследство. А он может оставить его кому угодно. И делят все в пропорции между наследниками лишь в том случае, если завещания нет вовсе или оно составлено неправильно. Вот примерно такая картина.

Настя смотрела на нотариуса в полном недоумении.

– Не понимаю, зачем же в таком случае собирать всех вместе? Вскрыли бы завещание в присутствии свидетелей, а потом оповестили бы о нем кого следует.

– По закону все родственники имеют право знать волю усопшего. Быть, так сказать, в курсе. А вдруг кто-то захочет оспорить завещание? Кстати, многие так и поступают.

Липкин устало потер переносицу, и Настя поняла, что пришла пора закругляться.

– Ну что же: вы, Семен Григорьевич, делайте все, что полагается в таких случаях. А если от меня что-то понадобится, то я всегда готова вам помочь, – сказала она.

– Сейчас мы с вами завершим кое-какие формальности – заявление и все такое прочее. А позже я вас оповещу о времени оглашения завещания и снова приглашу сюда, в мой офис. Как я уже сказал, это произойдет в течение ближайших двух недель, так что, пожалуйста, не планируйте на это время никаких поездок и путешествий, хорошо? И тетушку свою тоже предупредите, чтобы никуда из Москвы не уезжала.

– А Даша?

– А вот она присутствовать не может. Как не могли бы присутствовать вы, будь жива ваша мать. Понимаете? Значит, только вы и ваша тетя. Да, и еще при процедуре вскрытия завещания должны присутствовать два свидетеля. Это обязательное условие.

– Но разве свидетели уже не подписали конверт, который вам передала прабабушка?

– Это совершенно другое, и вовсе не обязательно, чтобы на процедуре присутствовали те же самые люди. В принципе я мог бы и их пригласить, но лучше пусть это будет ваш выбор. Так что вы с тетей договоритесь и приведите с собой двух знакомых, которым вы доверяете. Надеюсь, вам все ясно?

– Чего уж там, – вздохнула Настя, – яснее не бывает.

***

Спустя десять дней она снова приехала к Семену Григорьевичу Липкину и припарковала машину возле уже знакомого здания. В этот раз вместе с ней на прием к нотариусу явились тетя Зина и белобрысый молодой человек в очках, которого взяли в свидетели по настоянию Даши. Разобиженная тем, что ей нельзя присутствовать на столь волнующем мероприятии, она решила заслать туда своего жениха и потенциального мужа, который должен был стать ее глазами и ушами во время оглашения завещания. Судя по всему, родной матери ушлая Дашка не слишком доверяла. Правда, надо отдать должное очкарику – вел он себя весьма деликатно. Более того, будущий родственник несколько раз подчеркивал, что он здесь вообще на вторых и даже на третьих ролях. По мнению Насти, он был приятным парнем, но слишком уж застенчивым. Полный антипод своей боевой и напористой невесты. Вторым свидетелем попросили быть почтенного ювелира, старинного знакомого Веры Алексеевны и вообще друга семьи, который обещал подъехать в контору Липкина ровно к одиннадцати.

Когда немного возбужденная компания подошла к офису нотариуса, дверь распахнулась, и на пороге их встретил торжественный Семен Григорьевич собственной персоной.

– Здравствуйте, здравствуйте, – просиял он навстречу своим визитерам. – Прошу вас, проходите, присаживайтесь.

Липкин провел всех в свой кабинет и указал на расставленные вокруг стола кожаные кресла. В одном из них уже сидел моложавого вида мужчина с широкими плечами и хмурым лицом. Одет он был в какой-то допотопный костюм, вышедший из моды, по меньшей мере, лет пятнадцать назад. Настя понятия не имела, кто он такой, и это ее насторожило.

Когда все расселись, Семен Григорьевич прошел к своему месту, окинул собравшихся зорким взглядом и произнес: