Настоящий дар

Крис поздоровался со всеми, но ничего не стал объявлять, просто сел в свободное кресло и задумчиво уставился на огонь. В ожидании его указаний все продолжали негромко беседовать, только изредка поглядывая в его сторону, но не решались побеспокоить. А он все пытался привести мысли в порядок.

Дина тоже была здесь. Кажется, она не выспалась. Крис даже не смотрел в ее сторону, он просто чувствовал ее состояние, «видел» движения, слышал голос. Девушка разговаривала с Ником – они спорили. Но мыслями своими была далеко. Крис знал, что она думает сейчас о нем, и необыкновенное тепло разливалось у него по всему сердцу. «Нормально ли это, – подумал он, – что я вижу ее волнения на мой счет? Разве так должны развиваться отношения? И, собственно, что нам обоим делать дальше? Может, нам всегда будет достаточно просто знать?»

Раньше он не представлял, что боль и страдание могут приносить еще и небывалую радость. Такое чувство, что душу зажимает в тиски, выворачивает наизнанку, а предложи от него избавиться – и он в ужасе откажется. Как он жил раньше? Чем было его существование? Новые ощущения заполняли каждый миг жизни.

Да, сегодня, сейчас, ему даже показалось, что возможно и личное счастье… Нет, Дина не любит его, даже не готова об этом думать. К тому же, он сам основательно запутал ее своим обращением. Но он не мог не видеть, что мысленно она постоянно подключается к нему, связана с ним, нуждается в его обществе.

Крис вспомнил стихи из той самой книжки, которую Дина унесла из библиотеки:

Чем больше счастья мне, тем больше боли…

Любить и быть любимым – тяжкий крест.

Я не могу представить априори,

Что нету у меня того, что есть…

Боязнь утраты… Нет, невозможно даже думать об этом, не разрывая сердце на мелкие кусочки. А не думать не получалось.

ДИНА

Ник кипятился, доказывая ей, что рассказы Честертона об отце Брауне достаточно наивно звучат в настоящем, и что никто сейчас не будет воспринимать информацию, поданную таким способом.

– С одной стороны твой англичанин пытается казаться многозначительным, но на самом деле – слишком предсказуем.

– Неправда! – отвечала Дина. – Следить за его парадоксами – одно удовольствие. И потом – ты читал у него что-нибудь, кроме «Отца Брауна»?

На самом деле ей не хотелось сейчас спорить, тем более об одном из своих любимых писателей. Олег с Лидой стояли у окна и о чем-то шептались – они теперь практически не разлучаются. Катя в одиночестве застыла в кресле – наверное, вспоминала оставшегося в Москве бой-френда. Нелли в отсутствие Влада сидела у журнального столика и рисовала на бумажке чей-то изящный профиль. А Леня стоял у окна, рассеянно прислушиваясь к спору и не вступая в него.

А Дина могла думать только об ОВ. Он сидел в самом дальнем кресле у камина, опершись головой на руки и поставив локти на колени. Сидел и молчал, но Дину не покидало странное ощущение, что его мысли связаны с их вчерашним разговором в библиотеке. Она снова почувствовала досаду. За ночь страшный образ выветрился у нее из головы, комната была залита светом, и ей показалось, что она просто обманщица, отвлекающая шефа на чепуху.

Она почти не смотрела в его сторону, но чувствовала, что он расстроен или озабочен, и поймала себя на том, что ей хочется подойти к нему, присесть рядом на корточки и, взяв его руку в свою, спросить: «Что с тобой?» От таких мыслей она настолько смутилась, что даже покраснела и загородила лицо рукой, как если бы нечаянно произнесла это вслух. Со свойственной ей иронией подумала: «Забавно, как бы он среагировал? Наверное, спросил бы: «Дина, вы переутомились?»

Неожиданно ОВ поднялся.

– Так, господа. На сегодня у нас запланирован сеанс связи с шумовыми помехами. Мы все вместе останемся здесь.

– Надо позвать Руту с Владом? – подняла голову Катя.

– Незачем. У них есть задание.

Он взял пульт и включил телевизор. Подумал, и вставил диск в магнитолу. Услышав запись, Дина подняла брови и встретилась взглядом с ОВ. Тот кивнул:

– Вот именно. А вы что хотели? Пятую симфонию Бетховена?

Кажется, они понимали друг друга с полуслова. Шеф поставил самую мерзкую для Дининого слуха попсу. Громкость он сделал не самую большую, но сосредоточиться стало почти невозможно. К тому же он открыл дверь в коридор и в столовую, откуда слышалось, как Анна гремит кастрюлями, в очередной раз натирая их до блеска.

– Не буду сочинять для вас задания. Просто напишите на бумаге, что собираетесь передавать, во сколько и кому, и отдайте мне листки. Я тоже поболтаю с вами, если не возражаете, – улыбнулся шеф.

«Интересно, – подумала Дина, – вчера он общался телепатически только со мной или с кем-то еще?» Они снова встретились глазами, и Дина почувствовала, как у нее участился пульс.

Сегодняшнее тестирование проходило куда напряженнее, но веселее, чем вчера. Было забавно сидеть в одной комнате, смотреть друг на друга и при этом получать мысленные сообщения. Олег передавал всем что-то забавное, и периодически кто-то едва удерживался от смеха. Телевизор и музыка Дине практически не мешали. Она быстро сосредоточилась, отключив шумовые помехи. Сейчас она чувствовала себя гораздо бодрее и уж куда увереннее, чем ночью.

Дина назначила все свои передачи очень близко друг к другу, и поэтому отделалась быстро. Теперь она сидела, ожидая сообщений от Нелли и Леонида. А шеф молчал. Может, с кем-то он и выполнил обещание «поболтать», но только не с ней. Однако Дина чувствовала, что он не забыл про нее.

Она перевела взгляд на телевизор – давненько ничего не смотрела просто для развлечения, особенно пока училась в Университете. Там все больше занимались информацией и расшифровкой телевизионных сообщений, изучали способы влияния на людей с помощью откровенной и скрытой пропаганды. Стараясь не уходить со связи, Дина одновременно начала прислушиваться к теленовостям. В разделе криминальной хроники показывали парня, ворвавшегося в обычное отделение Пенсионного фонда. Преступник нанес несколько ножевых ударов первым встречным. Показали и самого парня. Дина всегда в ужасе смотрела на подобных людей – обыкновенные, нормальные, порою даже симпатичные лица, и не могла понять, что творится в их душах. Но в глазах у этого было нечто особенное. В них словно что-то застыло, он смотрел в одну точку, и лицо его казалось неподвижным, как маска. Он спокойно отвечал на вопросы об его имени, возрасте и роде занятий, но так и не смог вразумительно объяснить, что плохого сделали ему люди, на которых он напал.

Дина сразу поняла, что человек находится под воздействием и до сих пор не вышел из этого состояния. Она обернулась к шефу, встретилась с ним взглядом и тут же получила от него сообщение: «Мне знаком этот стиль, одна школа, но другой почерк. Возможно, ученик превзошел учителя. За одну неделю я вижу пятого несчастного – и это только в новостях». Шеф как будто разговаривал с ней – она слышала интонации и его тихий спокойный голос. В отличие от посланий друзей, его сообщения не напоминали напряженную шифровку.

Не успела девушка ничего ответить, как с ней связалась Нелли. Дина осталась в недоумении – Нелли снова выслала картинку, причем ту же самую. Кажется, девушка решила не утруждать себя созданием чего-то нового. И сразу, следом за Нелли, на связь вышел Леонид и опять передал ей нечто странное. «Ты сама будешь смотреть в эти глаза», – гласило его сообщение.

Дина покачала головой. В чьи глаза она будет смотреть? О чем он? О преступнике? Кто-то с такими же отмороженными глазами нападет на нее? Если Леня знает что-то важное, почему не подойдет и просто не расскажет? Вчера весь вечер Леня избегал ее. Разве они не друзья? Дина разозлилась и твердо решила после сеанса поговорить с приятелем.

На экране уже показывали прогноз погоды. Продолжая смотреть в телевизор, Дина подключилась к шефу и спросила в ответ: «И чья же это школа?» Она старалась, как и он, говорить естественно. Ответ был коротким. «Змена», – передал ОВ, встал, подошел к телевизору и выключил его. Стоявший ближе всех к магнитоле Олег по сигналу шефа прекратил дискотеку.

– Закончили, – вслух сказал ОВ.

Сразу же в дверях появилась Анна и сообщила, что до обеда еще рановато, но она приготовила им гренки с кофе.

– А можно мне чаю? – попросила Дина, и отправилась уже было вслед за остальными в столовую, как услышала, что ОВ, так же мысленно, как и до этого, попросил ее остаться. Сердце у нее бешено заколотилось. Но Леня тоже не покинул гостиную. Шеф дал им знак, и оба отправились вслед за ним в его кабинет на второй этаж. Сели на диване рядом. Вопросов никто не задавал. ОВ заговорил, как будто продолжал начатую внизу беседу:

– Итак, как я уже сказал вам обоим – это особый почерк. Человек, подвергшийся воздействию, остается самим собой, но только до определенной степени. Как только вопросы касаются того, кто его загипнотизировал, или того, что он совершил, пока находился в трансе, он перестает осознавать реальность и помнить себя. Причем срок такого воздействия практически не ограничен, когда речь идет не об агенте, а о простом человеке. Правда, на подобный гипноз способны многие. А вот глаза парня сказали мне кое-что еще. Словами объяснить это сложно, но только Змен в свое время оставлял подобный след на лице жертвы.

– Значит, это был Змен? – уточнила Дина.

– Нет… – ОВ задумался. – Все-таки не он. Сам Змен никогда не умел руководить зомбированными и направлять их действия, особенно в таком масштабе. Он просто измывался, разрушал человеку психику и выкидывал его. Но агент, способный запрограммировать человека на длительное время – это очень сильный взломщик. Я думаю, он у Змена в подчинении, или когда-то был под его влиянием.

Дину так и подмывало спросить обо всем, что знает ОВ про этого Змена, и откуда они знакомы так близко, что шефу известен и подчерк, и стиль, и способности взломщика. Но она удержалась – захочет, расскажет сам. ОВ посмотрел на нее в упор:

– Дина, когда отправитесь в город, будьте предельно внимательны. Увидите подобных отмороженных личностей – сразу связывайтесь с Рутой и уходите подальше.

Она возмутилась:

– Как это – уходите? Это же моя задача – понять, кто они и откуда, и кто ими управляет! Тогда какой вообще смысл отправлять меня на эту вылазку?

С удивлением Дина заметила, как шеф опустил глаза. Да он и в самом деле не хочет, чтобы она участвовала в мероприятии!