Сама за себя

Трудно складывалась её материальная жизнь. А, главное, она сама понимала, что по её вине. Это она соблазнила Артёма Москвой, это она ринулась в неизвестность, распродав и бросив всё в родном городе. Это она в силу характера не смогла прижиться в Москве и теперь они вынуждены были бесславно вернуться и начинать всё с нуля. Не этому её мать учила. Та всегда говорила, что прежде чем что-то предпринять – подумай. Потом ещё раз подумай и только потом – делай. А у неё, у Кати, всё с бухты-барахты, как у отца. Куда деваться: яблочко от яблоньки…

– Ну, а ты, как? С пацанами поговорил?

– Поговорил, – вздохнул Сергей. – Со мной решили остаться.

– Правильно, – одобрила Катя.

Тимофея и Романа – своих сводных братьев она прекрасно знала. Старшему Роману было семнадцать, а младшему Тимке через полгода шестнадцать стукнет. Оба считали Сергея за родного отца, хотя знали, что он их усыновил ещё в детстве. Оба любили его и гордились им. Сергей по-прежнему работал в той же строительной фирме и занимал теперь пост инженера по технике безопасности. Оба парня прекрасно видели отношение матери к отцу, понимали, что дело идёт к разводу и вполне осознанно выбрали сторону отчима. Да и Сергей не мог бы бросить мальчишек на произвол судьбы. Вот только Владу об этом забыл предупредить. А она, в отличие от Кати, с мальчишками знакома не была. Только знала об их существовании и видела несколько раз мельком.

– Ох, что-то не то мы закрутили, дочь. Чую я, мамка обидится и сильно, – вздохнул Сергей. – Ну, давай прощаться. Пока, дочка. Созвонимся.

– Пока, пап, – Катя тоже была расстроена: что-то у них с отцом пошло не так. Примирила, называется, родителей. Так не только без отца, но и без матери можно остаться.

***

Влада закрутилась. На работе брала частные заказы на оцифровку документов и монографий – всё какая-никакая копейка падает. На второй работе стала брать больше заданий, её имя замелькало в сети и ей предложили выгодный заказ. Взялась с удовольствием. У неё была теперь цель, она знала для чего всё это делает. И денежка закапала на счёт побыстрее и пожирнее.

Дома старалась вести себя по-прежнему, но сил хватало только на то, чтобы готовить и быстро уходить к себе в комнатку. Уже вечером после того, как все угомонятся, ей приходилось иногда домывать посуду, оставшуюся с ужина. Однако, со временем она заметила, что посуды больше в раковине не остаётся, на столе прибрано и Владе даже на сердце полегчало: не всё ещё потеряно у её дочери.

И вот через две недели пришла смска из мфц о готовности документов. Получив весь набор на руки, Влада решилась на серьёзный и обстоятельный разговор с дочерью. И именно в этот день к ним пришёл Сергей, как будто попой почуял, что дело будет касаться его. Ну, пришёл так пришёл. Планов Влады это не изменило.

После ужина Артём, видя настроение всех присутствующих, забрал Лизу и заперся с ней в их спальне. А бывшая семья осталась за столом в кухне. Влада, чувствуя общее напряжение, хотела начать разговор первой, но Сергей опередил её.

– Лада, послушай! Я хотел серьёзно поговорить…, – и растерянно замолк, не решаясь начать.

– Ну, говори, – подтолкнула его Влада, решив, что свою информацию она может рассказать и позднее.

– Влада, – повторил бывший муж и встал из-за стола, приняв торжественный вид. – Я уже говорил тебе, что развожусь со Светланой. Заявление подано, суд состоится через месяц. Но она уже съехала от нас к любовнику, прости дочь, – кивнул он Кате, – а я поговорил с мальчишками, и они согласны принять тебя в нашу семью. Прошу, выходи за меня снова, Лада! Я всё понял и не повторю прежних ошибок. Я люблю тебя. И всегда любил.

Сергей замолчал, выжидающе глядя на бывшую жену, которую уже не первый раз просил стать снова настоящей. Катя тоже замерла, умоляюще сложив руки и переводя тревожный взгляд с отца на мать.

А Владу охватила холодная, бешеная ярость: ах, они соизволят принять меня в свою семью?! Ах, этот использованный огрызок осчастливил меня предложением?! Ах, оказывается, он меня любит!!! Понял через пятнадцать лет брака с другой женщиной. Подлец!!!

Влада была спокойным и выдержанным человеком. Не любила открытых конфликтов и избегала их всю жизнь. Не потому что трусиха, а потому что не видела смысла, считала грубое выяснение отношений плохим тоном, невоспитанностью. Но сейчас эмоции взяли верх и долго сдерживаемое негодование вырвалось на волю.

– Врёшь! Когда уходил, ты прямо сказал, что не любишь меня больше. Забыл? Или это помнить не обязательно? Врёшь! Ты носился со своей Светкой, как с писаной торбой, пока она не начала наставлять тебе рога совсем уж откровенно, а обо мне все эти годы и не вспоминал. Ты даже не знал, что я болела и перенесла тяжёлую операцию, как раз после твоего ухода. Врёшь! Тебе сейчас нужна не жена, а домработница и нянька тебе и твоим детям. Найми! Не так уж мало ты получаешь. Врёшь! Ты не любишь, ты хочешь пользоваться мной. Я тебе не верю!

Влада замолчала, выплеснув первый порыв, но и муж с дочерью молчали, поражённые её ответом. Да, Влада тоже не фея, могла ответить и погрубее, но не хотелось опускаться до уровня базарной тётки. Через небольшую паузу она продолжила.

– Я знаю, что у тебя сейчас сложное положение. Сама через это прошла когда-то, – усмехнулась Влада. – Могу только посоветовать: квартиру вам придётся делить, поэтому освободи её быстрее и выстави на продажу. Как я поняла, дети остаются с тобой, значит, вам троим полагается большая часть. Вложи её сразу в две небольшие квартирки. Мальчишки растут и скоро им понадобиться отдельное жильё. Теперь твоя жизнь, Сергей, будет подчинена их интересам. Их, а не твоим. Ищи подработку или работу с большим заработком. Ну, может, дочь тебе поможет, по-родственному, – обидчиво закончила Влада. Её всё же задело, что дочь открыто встала на сторону отца, – и ведь ты даже не понял, что сейчас наделал, – обратилась она к молчащему Сергею и тот удивлённо вскинул на неё глаза. – Серёжа, – проникновенно поинтересовалась Влада, – а ты меня не хочешь спросить: зачем мне этот геморрой? Зачем мне, молодой ещё женщине, совершенно чужие дети? Они, видите ли, разрешили взять меня в семью! Пиз-ц! – не выдержала всё-таки Влада и выругалась.

– Влада?! – шокировано воскликнул Сергей. – Ты всё поняла неправильно! Дети уже любят тебя, я им много о тебе рассказывал. Я на самом деле сожалею о прошлом. Ты действительно очень дорога мне. Очень, Лада! Поверь! И ещё! Мы с Катей хотели признаться, что подталкивали тебя к решению переехать жить ко мне. На самом деле Катя с мужем не собираются оставаться в твоей квартире. На время они снимут жильё и будут жить самостоятельно. А квартира останется за тобой. Она просто хотела помирить нас. Прости.

Влада обессиленно привалилась к столешнице. Да что же это такое! Какие ещё испытания ей предстоят?! Дочь! Родная дочь договаривается за её спиной с отцом-предателем! Желая ей добра. Ага! Всё же кровь родная – не водица. Сумела она простить его. А Влада, оказывается, нет. Хотя всё время считала наоборот.

Влада нервно усмехнулась. Повела плечами, как бы сбрасывая с себя тяжёлый груз и, ставя последнюю точку. Тоже встала, твёрдо глядя на самых родных, но бесконечно далёких людей.

– В общем, так, дорогие мои. У меня тоже к вам сообщение. – Влада открыла папку, которую положила на подоконник, когда вошла в кухню, и вынула первый лист. – Это дарственная на имя Екатерины. Теперь квартира твоя, – обратилась она к дочери. – И даже в случае развода, тьфу-тьфу, она останется за тобой. Хотела ты или не хотела, думала или не думала – теперь неважно. Я съеду отсюда завтра. И больше никакой финансовой помощи оказывать вам не смогу и не буду. Хватит, сумели создать семью, умейте её содержать. И дай вам бог, не испытать со своими детьми того, что испытываю сейчас я. И дело не в квартире: я заработаю и куплю себе ещё. Без угла не останусь. Дело в вашем отношении ко мне. Оно похоже на предательство.

Вот теперь Влада высказала и сделала всё, что хотела. На душе не стало легче, но, по крайней мере, (она надеялась) Катя поймёт, как была неправа по отношению к матери. И, немного помолчав, Влада добавила:

– Если вы будете не против, то раза два в месяц я бы хотела навещать Лизу. Других просьб у меня к вам нет.

В этот момент Влада увидела в дверях ошарашенное лицо Артёма и поняла, что некоторое время он уже всё слышал, но останавливаться не стала.

– Теперь, что касается тебя, Сергей. Нет! Я не выйду за тебя замуж и прошу больше меня не беспокоить по этому вопросу. Если я кому-то из вас что-то должна, то от всей души прощаю! – язвительно закончила Влада и в звенящей тишине на негнущихся ногах ушла в свою комнату.

Всё. Концерт окончен.

***

Катя уронила голову на руки и заплакала. Такую мать она не видела никогда в жизни. Даже, когда отец ушёл от них, мать старалась держать лицо. Никогда не проклинала его, не обвиняла и не следила за его новой жизнью. Только работала. Всегда только работала.

А сейчас Екатерине показалось, что это и не мать её вовсе, а холодная чужая тётка, которая совершенно равнодушно расставила их всех по местам, раздала всем по серьгам и ушла, оставив их в одиночестве. Как она не понимает, что отцу плохо?! Что мальчишки ещё малы?! Пусть они чужие, но он вырастил их с пелёнок. Как он их бросит?! Катя теперь сама была матерью и понимала отца. И маме же самой будет легче, если они сойдутся с отцом. Отец и правда любит её. достаточно увидеть, как он на неё смотрит. Нет! Катя не понимала своей матери. Не понимала и обижалась на неё.

– Что, дочка? Огребли мы с тобой? – каким-то простуженным, севшим голосом проговорил Сергей. – А права мать. Во многом права, а мы с тобой сглупили. Что, Тёмыч, – заметил он зятя. – Интересно?

– Странно, – серьёзно ответил Артём. – вы все разговариваете, как глухие: каждый о своём. И ни один ни одного не слышит. И мне кажется, вам надо извиниться перед Владиленой Марковной. Особенно тебе, Катя.

Артём развернулся и тихо вышел из кухни, оставляя жену с отцом одних. Ему со стороны было понятно почему Катя переживает за отца. Они были очень похожи. И, насколько знал Артём, сблизились особенно тесно после Катиного совершеннолетия. Жена всегда смешно рассказывала, как они делали ремонт в старой двушке, как она помогала отцу, осваивая заодно ремонтные работы, и как мальчишки помогали им, хотя были ещё совсем пацанами. Но всё же открыто вставать на сторону отца для Кати было неправильно. Ведь вся ещё жизнь прошла под крылом матери. Однако, Артём решил не вмешиваться в дела семьи, понимая, что он там права голоса не имеет. Извиниться же перед тёщей за себя он мог и сам.

Вскоре тесть ушёл и Артём, уложив Лизу, готовился тоже ко сну. Но Катя прошла мимо него в комнатку матери и, постучав, вошла к ней. Дверь осталась слегка приоткрытой, и Артём невольно слышал каждое слово. Но вставать и закрывать дверь не стал. Никаких тайн разговор не содержал, а отвлекать женщин от такой беседы он не посчитал нужным.

– Мам, прости, – Катя присела на кровать рядом с матерью и ткнулась лбом в её плечо. – Мы с отцом, правда, хотели, как лучше.

Влада молчала, не желая ничего говорить и ничего выяснять. Дело сделано. Но дочь не уходила, прижавшись к её боку, и Влада невольно обняла её одной рукой, прижимая к себе теснее, как часто делала это в её детстве. Но, честно говоря, её задело это «мы с отцом». Не с ней – матерью, которая кормила, обувала, одевала, учила и поддерживала, а с отцом, который все годы платил им только алименты и то небольшие с официальной зарплаты. Значит, что-то Влада пропустила в отношениях с дочерью, недодала. Недолюбила? Вернее, не смогла показать свою любовь. Всё же через паузу она обратилась к дочери.