Жизнь сердца

Корни спят в земле сырой.
И насквозь промокли кепки
У всей братии грибной.

Дождь смывает краски леса,
Обнажая древа грудь.
Легкомысленный повеса –
Лес решает: «Будь, что будь».

Он стоит нагой, сутулясь,
Осень он теснит плечом,
И природе повинуясь,
Не жалеет ни о чем.

Вот уж скачут белы кони,
Вихри зимние несут.
Рощи и поля на склоне
Табуны снегов пасут.

То посланцы вечной девы,
Что безбрежно холодна,
Что не греет душу, тело,
Потому всегда одна.

Но за ней придет Другая,
Усмирит разгулы стужи,
И пригреет, приласкает,
Окунет ногами в лужи.

И спалит зимы печали,
Искру жизни, дав костру.
И чтоб больше не скучали,
Призовет свою сестру.

Ту, что любит лета сладость,
Принося тепло и радость.
И тогда вдруг станет ясно,
Что душе нужны контрасты.

Горная песня

Захлестнули меня волны гор.
Их ритмичный пьянящий простор
И зеленая пена лесов
Будто взяты из сказок и снов.
Величавые гиганты
Подпирают небосвод –
На заре стройны, румяны,
Ночью небо прячут в ямы;
И сутулятся атланты,
Будто выгнул спину кот.

О себе

Кто я?

Спрошу у себя: «Кто я?
Не рожденная заря,
Не бушующее зарево?»
– Нет, я просто взмах крыла
Глаза умно-карего.

– Может, я – тот ветер,
Что, не дунув, замер?
– Нет, я песня, что не спета,
Ева первозданная.

– Может, я – та, что не бывает,
Тени тень и отсвет блика.
Может быть, хоть кто-то знает,
Как мне жить без лика.

Быть или не быть?

Я цвету средь сияния ночи,
Затмевающей утренний свет.
Я земное растение без почвы
И живу уже тысячу лет.

Я, зажмурясь, бреду по канату
Над пропастью жизни своей.
Утомившись, склоняюсь к закату,
Ведь нет у меня родных и друзей.

Что-то мягко мне давит на веки,
Змеей обвивает вопрос:
Этот страх и усталость навеки?
Я сам себе учинил допрос.

И открыл глаза, а за горизонтом
Маячит не закат, а рассвет,
И восходят стоглавые солнца,
Улыбаясь мне жарко в ответ.

Картины прозрений

Тишина в горах повисла –
Я – одна с мольбертом, кистью
Оказалась в этих высях,
Словно домик на юру.