Полупарюр

– Ты ходил к ней домой? – вежливо поинтересовалась я, не разделяя волнения моего друга. Такие, как Эллочка, в огне не горят и в воде не тонут – таково было мое твердое убеждение. Просто очередная выходка взбалмошной женщины.

– Нет. Ее родители живут в нашем с тобой родном городе. Она с ними не общается. Поссорились.

– Вот видишь. Ей нет нужды ездить домой. У нее просто очередное приключение.

«Не просто приключение, а роман» – подумала я, но Игорю не сказала. Зачем бередить раны?

– Ее могут уволить с работы. Карпов так и шипит от злости, – продолжал переживать мой друг.

– Думаю, для нее это не велика потеря. Может, она просто нашла новую работу и, соответственно, жилье.

– Но она же не забрала свои вещи из общежития! – он с упреком посмотрел на меня, будто это я несла ответственность за такое поведение его возлюбленной.

– Если она зайдет за ними, я спрошу, где она обосновалась. Так что, не волнуйся раньше времени, – мне уже надоело утешать моего приятеля, кроме того, никакой вины я не чувствовала, поэтому с удвоенным вниманием принялась слушать лекцию и с нетерпением ожидать Лариску с новостями о парюре. Должна же я утереть нос этому спесивому «Поэту»!

Однако она не появилась ни на второй, ни на третьей паре. К вечеру нетерпение превысило порог моей выносливости, и я позвонила Лариске домой. Любовь Сергеевна, мать моей подруги, не скрывала удивления.

– Она еще не возвращалась из института. Вы не наговорились за день? – скептически спросила она. Я промолчала и ей в голову пришла иная мысль – Она не была в университете?

Я тут же пожалела о своем звонке. У Лариски, наверное, были свои планы, в которые она решила своих родителей не посвящать. Я всегда уважала личную жизнь человека, даже если этот человек – моя близкая подруга. Поэтому решила ради святого дела пожертвовать своей репутацией.

– Нет-нет. Просто я сегодня не была на занятиях. Проспала. Хотела спросить, что там сегодня было.

Я представила мысленно, как на другом конце провода Любовь Сергеевна презрительно поджала губы. Она не любила иногородних. Считала, что «эти провинциальные выскочки» занимают законные места столичных жителей. Но ее снобизм мало меня волновал. Лариска была отличной подругой. И я дружила с ней, а не с ее мамой.

– Перезвони ей позже. Она, наверное, в библиотеке, – и не дожидаясь моего ответа, положила трубку.

Куда же девалась Лариса? Без ее консультации не имело смысла идти в интернет-клуб. Придется искать Игоря. Он последний, кто вчера разговаривал с моей подругой. Может, она известила его, куда собирается направить свои стопы?

Игорь грустил в своей комнате в гордом одиночестве. Он лежал на кровати, устремив тоскующий взгляд в потолок, и, по всей вероятности, думал о своей несчастной любви. Его роскошная кожаная куртка валялась на полу, а беспорядок на голове был отнюдь не художественным. Я отнеслась к его страданиям без должного благоговения, плюхнулась на соседнюю кровать и попыталась пробиться к его затуманенному разуму. На мой вопрос о Ларисе Игорь просто молча удивленно посмотрел на меня, будто он никогда не слышал о девушке с таким именем, а заодно не мог вспомнить и меня.

– Лариса? – он нахмурился, пытаясь вызвать в своем мозгу какие-либо следы воспоминаний. Но вскоре полностью отчаялся. – Ты знаешь, что-то она говорила… Собиралась на выставку чью-то… Не помню.

Разумеется, Игорь не слушал Ларису. Она же не Эллочка! Интересно, все мужчины такие тупые или только Горох?

– Между прочим, то, что собиралась узнать Лариска, скорее всего, прямо касается исчезновения твоей драгоценной возлюбленной.

«Действительно, Элла ходила на какую-то выставку и исчезла. С Ларисой это повторилось. Странно. Не выставка, а Бермудский треугольник какой-то!» – мелькнула у меня в голове мысль и тут же исчезла.

– … мне было не до того. Чего ты переживаешь? Завтра она придет и расскажет все сама.

– Могу тебе посоветовать то же по отношению к Эллочке.

К сожалению, Игорь был вне игры. И мне придется самой искать значение слова парюр, потому что я ни за что не буду разговаривать с «Поэтом» без знания точного значения этого слова. Жаль. Он меня заинтриговал.

– Ладно, страдай дальше. А я пошла.

– Ты в интернет-клуб? – внезапно проявил интерес к жизни Игорь.

– Нет, – сегодня от любезного моему сердцу виртуального свидания придется отказаться. – Я домой.

Игорь печально помахал мне рукой и отвернулся к стене.

За Ларису, действительно, можно было пока не волноваться. Время детское – девять часов вечера. Может, моя подруга оставила попытки завоевать Игоря и нашла себе кого-нибудь более соответствующего ее возможностям? Как правильно заметил Игорь, завтра узнаю. А сейчас вперед – на поиски словаря.

Для того, чтобы собрать все имеющиеся в общежитии словари, мне потребовалось пару часов. Гораздо более длительным оказался сам процесс поиска искомого слова. Оно оказалось исключительно редким: ни в толковом словаре Даля, ни в словарях английского и немецкого я его не нашла. Только на четвертом часу поисков, когда время сильно зашкаливало за полночь, с помощью французского словаря мною было выяснено, что «parure» в переводе на русский означает «драгоценность».

К сожалению, мне это ничего не прояснило. Что за полдрагоценности требовал собрать автор надписи на старинной фотографии, и зачем ему это понадобилось, угадать мне так и не удалось. Придется все-таки спросить у Ларисы. Завтра. А сейчас – спать.

* * *

Всю ночь перед моими глазами рябили строчки различных слов, начинающихся на русскую букву «п» и на латинскую «р». Они танцевали на строчке и весело помахивали своими соединительными хвостиками. Потом они соединялись в ехидные слова, которые выплывали на экране компьютера над подписью «Поэт». Поэтому утром я проснулась хмурой и раздражительной. Дождь на улице улучшению настроения также не способствовал, но основные раздражители ждали меня в институте. Лариска снова не явилась в университет, зато после первой пары в аудиторию влетела ее мать.

– Лора не ночевала дома! – тоном государственного обвинителя произнесла Любовь Сергеевна. – И вам, как ее друзьям, придется рассказать мне, где ее можно найти.

Боковым зрением я увидела, как Игорь втянул голову в плечи. Он был последним, кто видел Ларису, и теперь ему придется все-таки вспомнить, куда же она собиралась пойти. Движимая состраданием к моему несчастному другу, я поторопилась ответить.

– Лариса беспокоилась из-за исчезновения Эллочки – вашей новой лаборантки. И говорила, что собирается ее найти.

О том, что Лариса по моей просьбе могла искать значение какой-то идиотской надписи на какой-то идиотской фотографии, можно было узнать, только переступив через мой труп, – очень все глупо получалось. Игорь, почувствовав мою поддержку, благодарно посмотрел на меня. Он готов был подтвердить все, что я скажу.

– А что ей нужно было от Эллы?

– Она ей просто нравилась.

– Как глупо. Ей вечно нравятся не те люди! – и она выразительно посмотрела на нас с Игорем, чтобы мы не сомневались, каких именно людей она считает «не теми». – И где она собиралась искать эту… Эллу?

– У родителей или у бывшего мужа – я не знаю.

– А где их можно найти?

– Мы знаем только адрес ее мужа. – И я не без удовольствия назвала ей адрес МММ. Мне было приятно представлять себе, какое лицо будет у моего обидчика, когда к нему ворвется этот ураган в юбке. – Может, вам обратиться в милицию?

Любовь Сергеевна посмотрела на меня испепеляющим взглядом и отчеканила:

– Я в твоих советах не нуждаюсь. Я уже давно известила милицию. Они считают, что объявлять розыск еще рано. Но на вашем месте я приняла бы в поисках Ларисы самое активное участие, потому что, если вы как-то связаны с исчезновением моей дочери, вас ждут большие неприятности. Поверьте мне на слово.

Мы верили. Ларискина мама обладала отвратительным характером. По ее вине вылетел из нашей альма матер не один студент. Но причина, по который мы обязательно примем участие в поисках, была иной. Я начинала всерьез волноваться за мою подругу. Совпадение «выставка – исчезновение», которое накануне показалось мне случайным, теперь не давало покоя. Если Лариса пострадала из-за моей патологической любознательности, я себе никогда не прощу. Я посмотрела вслед исчезающему за дверью смерчу, а потом повернула голову к Игорю. В его глазах не было никакого намека на озарение. Он по-прежнему не помнил, куда собиралась Лариса.

– Что будем делать? – виновато спросил мой друг.

– Давай купим газету с рекламой выставок. Может, когда ты посмотришь на названия экспозиций, тебя осенит?

– А если не осенит?

– Тогда возьмем Ларискину фотографию, будем планомерно обходить все выставки и показывать ее экскурсоводам.

– Ты что, озверела? Знаешь, сколько в Киеве выставок?