Фата для церковной мышки

– Хорошо, – вздохнула я, – буду ждать. Приятного времяпрепровождения.

И мысленно добавила: «мерзавцы».

Положив трубку, я уставилась в потолок. Хм… честно признаться, я не ожидала, что дела обстоят так скверно и Тайка начала строить отношения на куче вранья. У нас уже был печальный опыт, причем у обеих и не один, пытались мы при помощи своей буйной фантазии, хорошо подвешенных языков и честных ясных глаз стать умнее, красивее, богаче. Мы приписывали себе несуществующих поклонников, родственников, друзей, мы преувеличивали свои достоинства и уничтожали все недостатки, мы врали так, что нам позавидовал бы любой сказочник, врали классно, качественно, без запинки, никогда не краснея, но рано или поздно все вылезало наружу. Случайное слово, стечение обстоятельств – и дыра была готова. Чтобы залатать ее, мы нагромождали новую ложь, но пирамида уже шаталась и чем больше мы продолжали нахлобучивать, тем сильнее она раскачивалась и, в конце концов, с грохотом падала нам же на головы. И тогда мы спасались позорным бегством, оставляя в сердцах молодых людей кислотные впечатления и скверные воспоминания. Мы клялись сами себе, что в следующий раз все будет иначе, но появлялись новые кандидаты в кавалеры, и начиналось все с начала, с того самого нехорошего начала – мы снова принимались врать. Мы окружали свои личности ореолом такой таинственности, громоздили такие мистические декорации, что от нас начинали шарахаться даже малознакомые люди. Не знаю, почему мы это делали, возможно, нам казалось, что мы недостаточно интересные и яркие личности, чтобы заинтересовать данного потрясающего молодого человека, вот и приписывали себе несуществующие заслуги. Ни я, ни Тая не обладали глянцевой красотой, имея которую достаточно лишь хлопать ресницами и время от времени открывать рот, чтобы произнести очередную глупость, в то время как вокруг все сходят с ума от любви к тебе, поэтому мы пытались взять всем сразу: и могучим интеллектом, и бешеной эрудицией, и паранормальными способностями. Нет, мы, конечно, понимали, что надо расслабиться, дышать ровнее, быть самими собою и нас обязательно оценят по заслугам и полюбят непременно, но… наступал момент, и будто дьявольские силы вмешивались, будто черти нас за язык начинали дергать и мы снова принимались за старое. Правда, когда нам основательно перевалило за двадцать, мы более-менее остепенились и умерили свой юношеский авантюризм, полагая, что с этими аттракционами покончено окончательно, как Тая вдруг на старости лет решила вспомнить бурную молодость. Но одно дело заливать баки мальчикам во дворе на лавочке в шестнадцать лет, а другое дело наврать с три короба взрослому мужчине, у которого, возможно, далеко идущие планы. Да еще и из богатой семьи, возможно приличные люди… ужас. Положение срочно требовало поправки, но необходимо было точно выяснить, как далеко зашли их отношения, насколько глубоко завязла Тая во лжи, и как все это безобразие привести в цветущий вид.

– Опять мне придется разгребать, Лавричек, – кряхтя, я слезла с дивана, – идем гулять, славный ты мой товарищ.

Лавр чихнул и бодро завилял хвостом. К прогулкам он был готов всегда, в любое время суток.

Часы показывали шесть вечера, во дворе резвилась молодежь, бабки на лавках намывали кости жильцам всех окрестных домов, в густых зеленых кронах дискутировали воробьи… все-таки лето – замечательное время года. Во дворе мы решили не разгуливать, никак местная публика не могла привыкнуть к моему девяностокилограммовому масику, все ждали пока он кого-нибудь покусает, надеялись! Но моя добродушная тумбочка на ножках ко всему миру относилась с искренним дружелюбием, хотя Лавр и мог показать зубы, если видел, что его хозяйке кто-нибудь, по его мнению, угрожает – человек или собака. Особенно бдительным он становился с наступлением сумерек.

Мы шли в школу на собачью площадку, где собирались хвостатые со своими хозяевами с двух соседствующих дворов. Отпустив Лаврентия к сотоварищам, я примкнула к кружку собачников послушать последние сплетни. Нынче обсуждалась чумка и ее последствия. Меня эта тема мало волновала, все прививки мы делали аккуратно, за здоровьем следили тщательно, ведь сенбернар, не смотря на свой внушительный вид, существо ужасно нежное и болезненное, хуже малого ребенка.

Пока собаки резвились на травке, я отошла от увлеченных чумкой хозяев и отправилась прогуляться вдоль школы. Помахивая плетеным поводком, я медленно шла, погруженная в свои думы.

– Извините, – раздалось вдруг над ухом.

Я подняла взгляд и увидела симпатичного брюнета лет тридцати, подмышкой он держал крошечного перепуганного таксика.

– Да? – улыбнулась я вислоухому таксику.

– У вас такой пес чудесный, это же ваш сенбернар?

– Мой, – загордилась я. – Лаврентием зовут. Щеночек у вас милый, как зовут?

– Марта, маме подарили на день рождения, вот, теперь я выгуливаю, кормлю и убираю за нею.

– Чего вы ее на руках держите? Пустите, пусть побегает.

– Мы первый раз на площадке, боюсь, как бы большие собаки не обидели.

– Ой, ну вы что, никто тут малышей не обижает, за этим мой Лаврик пристально следит.

Дальше мы шли уже вместе. Хозяина таксика звали Алексеем, и на руке у него не виднелось обручального кольца. Из непринужденной беседы я выяснила, что он дантист и живет через три дома от меня.

– А вы чем занимаетесь? – он наклонился, чтобы поставить Марту на травку.

– Чем я занимаюсь? Я театральная актриса, играю во МХАТе…

Глава вторая

Тая прибыла в мои апартаменты в половине двенадцатого, когда я уже из последних сил смотрела какую-то бурду по телевизору, борясь со страстным желанием вытянуть копытца и заснуть. Тайка не стала звонить, открыла дверь своим ключом и вот, возникло на пороге комнаты чудное виденье. Я даже не сразу ее узнала! Подруга выкрасила волосы в черный цвет с лиловым отливом, навела чудо-макияж и вообще, на ней красовалось восхитительное сиреневое платье до пят и изящные черные туфли-шпильки на высоченном каблуке.

– Та-а-ая! – я слезла с кровати и осторожно подошла к дивной грёзе с тщательно завитыми блестящими локонами. – Какая ты-ы-ы!

Я не видела ее около пяти дней и за это время она, кажется, основательно похудела, да и вообще преобразилась в лучшую сторону.

– Слушай, – я медленно обошла вокруг нее, – да ты похудела!

– Еще бы, – вздохнула она, сбрасывая с ног туфли, – я вообще ничего не ем, кроме кофе и сигарет.

Ничего себе, вот это страсть!

– Такая любовь? – я подтянула сползшие пижамные штаны и вернулась на диван. – Ты из-за своего принца лишилась аппетита?

– Нет, из-за своего вранья, – расправив платье, подруга присела на подлокотник кресла. – Я лишилась не только аппетита, но и сна, все время живу в напряжении, пытаясь не упустить из памяти, чего я там ему такого наговорила. Я потратила половину всех своих сбережений на тряпки и дорогие духи, замучилась выдумывать подробности из нашей с несуществующим мужем жизни и вообще… – она обреченно махнула рукой. – У тебя есть сигареты с ментолом?

– Да, на кухне.

Пока она ходила за сигаретами, я размышляла. Видать молодому человеку удалось сильно вскружить ей голову, раз Тайка пошла на такие нешуточные траты. Даже вечернее платье купила…

– Сена, он настоящий принц, – подтвердила мои худшие опасения вернувшаяся с кухни подруга. – Я запуталась как муха в паутине, не знаю, как все это разрулить. И не говори, что надо было головой думать с самого начала, если бы ты его увидела, ты бы меня поняла.

Что ж, вполне возможно. Тайка курила тонкую длинную сигаретку и выглядела такой подавленной, что я невольно прониклась сочувствием к врунишке.

– Тай, для того, чтобы я могла тебе помочь, я должна с ним познакомиться, да и вообще узнать его получше. Как его зовут?

– Артур.

– Сколько лет?

– Тридцать, а августе тридцать один.

– И что, ни разу не был женат?

– Нет, ищет свою единственную. Кажется, уже нашел… – она с надрывом вздохнула. – У него есть брат Константин, он старше его на два года, у брата жена. Его мама Инга Дмитриевна в прошлом оперная певица, отец Владимир Иосифович генеральный директор цементного завода, увлекается живописью, коллекционирует полотна старинных и современных мастеров. Артур вроде бы работает у отца, интересуется подводными лодками, космосом, спортивными машинами и театром.

Я прямо рот распахнула шире положенного, это ж надо – космосом он интересуется!

– Еще он знает два языка, – продолжала Тая, задумчиво глядя на тлеющий кончик сигареты, – а внешностью похож на молодого Алена Делона.

– И что, у него нет недостатков? – недоверчиво поинтересовалась я.

– Пока ни одного не нашла.

– Так не бывает!

– У нас конфетно-букетная стадия, недостатки появятся позже, если всё не раскроется к тому времени, разумеется.

– Где вы встречаетесь, если ты его к себе не приглашаешь?

– Он водит меня по ресторанам, выставкам, театрам…

– Ты была у него дома?

– Да. Поэтому я смертельно боюсь пригласить его к себе.

– Все ясно. Какой-то он у тебя слишком идеальный получается. Напомни, где вы познакомились?