Колледж Некромагии. Самый плохой студент

Первого наемника он просто насадил на острие, как гуся на вертел. Тот, однако, был профессионалом и успел скорее почувствовать летящую в живот полосу стали, а потому успел извернуться, уменьшая площадь поражения. Впрочем, особой пользы ему это не принесло – в тесноте, на ступенях, да еще и с напарником за спиной, этот фокус привел лишь к тому, что лезвие скользнуло вдоль живота, взрезая ткань куртки, рубашку и глубоко процарапывая кожу и мышцы брюшины. Наемник вскрикнул, роняя оружие и хватаясь обеими руками за живот. Но даже в этом состоянии он сохранил способность мыслить и отшатнулся назад, прижимаясь к стене и, таким образом, давая напарнику дорогу.

Тот то ли также хорошо видел в темноте, как его жертва, то ли был опытнее, но атаковал сверху вниз, ухитрившись сбить клинком клинок противника и связать его боем. Прижавшись спиной к двери, Рихард одной рукой отбивался, вслепую шаря второй по косяку в поисках засова.

Нашел! Пальцы обхватили деревяшку, дернули. Эх, неудобно! Ему бы всего пару секунд…

– Х-ха! – резко выдохнул он, переходя в контратаку. Рискованно, учитывая, что в двух шагах к стене привалился второй наемник, а по лестнице уже грохочут шаги третьего. Даже при таком раскладе в тесноте его запросто могут повязать.

Но – обошлось. Сделав прыжок вперед, он тут же отскочил, но не назад, а вбок, привалившись к косяку, и резким движением толкнул засов. Тот выскочил из пазов, освобождая дверь – и беглец юркнул в щель, в самый последний миг чувствуя, как лезвие вспарывает на плече куртку.

Осматривать себя на предмет повреждений, равно как и пытаться заблокировать преследователей в доме, времени не было. Он оказался на узкой городской улочке, темной и грязной. В обычное время тут с трудом могли разъехаться две подводы, а случайно попавшимся им на пути пешеходам приходилось либо лезть на стену, либо вскакивать на крылечки – с одного такого Рихард как раз сейчас и скатился.

Дверь за спиной распахнулась, выпуская двоих наемников. Но беглец к тому времени уже несся прочь, не разбирая дороги.

Он мчался по ночному городу, сломя голову, в то время как мысль работала четко и быстро. Ему удалось вырваться из ловушки, в которую чуть было не превратился особняк маркграфа фон Хайнца, и теперь надо было оторваться от преследователей. Их двое – он один. И они явно профессионалы. Значит, в открытом бою от них не отвяжешься. В первый раз, в спальне графини, ему повезло потому, что сыграл свою роль фактор неожиданности и отменные реакции. Во второй раз на помощь пришло умение видеть в темноте. Но под открытым небом намного светлее, чем в передней графского дома. Да и его враги уже будут знать, чего можно ждать от него. Нет, можно надеяться на бой, но вот на победу в нем рассчитывать не стоило.

Значит, нужно оторваться от преследователей, причем до того, как ночная стража их засечет и тоже пустится в погоню. И, конечно, встанет на сторону наемников – те хотя бы честно отрабатывают свои деньги, а не воруют чужие…

Воруют… Профессиональные воры не любят этого слова. Они предпочитают говорить: «Берем то, что плохо лежит». Рихард нервно хохотнул на бегу – его случай тоже можно было отнести к такому «воровству». Только он пользовался тем, что кое-что хорошо лежало у маркграфа фон Хайнца.

Лежать… Ну, конечно! Как он сразу-то…

За спиной топала погоня. Бежали преследователи профессионально – не выкладывались по полной, не спешили непременно догнать, а именно загоняли свою жертву, как волки оленя. Будь их не двое, а трое-четверо, непременно попытались бы разделиться и вывести беглеца к засаде. А так – просто ждали, пока он устанет.

Да, он может устать. Но туда дотянуть обязан.

Промчавшись мимо двух таких привлекательных узких переулочков, Рихард на миг приостановился на перекрестке возле часовни, озираясь по сторонам. Это место было ему знакомо. Часовня Прове-справедливого*. Направо – улица Скорби. Дальше – Лобная площадь, откуда прямая дорога к…

(*Прове-справедливый – один из богов, покровитель правосудия, клятв и закона. Покровительствует как блюстителям закона, так и его нарушителям в равной степени.)

Улица Скорби – прямая, как стрела, одна из немногих имела широкие тротуары, специально для того, чтобы на них стояли горожане. По этой улице из городской тюрьмы или ратуши – смотря, где содержался преступник – везли осужденных на казнь, на Лобную площадь. Там на равном расстоянии друг от друга стояли три помоста – один для пыток и казней, другой – для телесных наказаний, не приводящих к смерти преступника и третий – позорный столб, который редко пустовал. Вот и сейчас у двух из четырех позорных столбов был прикручены какие-то люди. Судя по одежде – мужчина и женщина. Один из осужденных – мужчина – то ли дремал, то ли потерял сознание, обмякнув на цепях и уронив голову на висевшую на груди табличку. Женщина была явно крепче духом и оставалась в сознании. Эти беглеца не выдадут, а вот двое стражников…

– Стой! Куда?

Рихард проворно метнулся вбок, чтобы избежать встречи со скучающими охранниками. Те, видимо, решили, что кто-то из дружков осужденных решил освободить их от страданий и мужественно загородили дорогу к эшафоту…

При этом перекрыв и кратчайший путь к цели.

– Держи его! – раздались голоса за спиной. – Лови! Именем закона!

– Бес! – выругался Рихард, прибавляя шагу. Теперь преследователей стало трое – один из охранников помчался ему наперерез, размахивая алебардой. Грозное оружие, но на открытом пространстве. В узких городских переулках им не больно-то помашешь. Хотя, учитывая, что на конце лезвия есть острие длиной почти в две пяди, то им можно неплохо колоть…

Бес! О чем он только думает! Рихард вильнул вбок, оббегая стражника по дуге. От Лобной площади до его цели не так уж и много – добраться во-он до той улочки, пробежать и свернуть к оврагу, за которым…

Успел.

Уже заворачивая в нужный проулок, он резко прибавил шагу, выкладываясь в последнем рывке. Главное – не сохранить силы, а выиграть хотя бы несколько секунд времени.

Каменная стена встала перед ним, перегораживая улочку. Справа и слева теснились маленькие домишки, окруженные кучами мусора и кустами. Под ногами хлюпала грязь, воняло гнилыми овощами и грязным закисшим тряпьем. В такие переулочки ночная стража не забредает – себе дороже. Но для беглеца здесь есть шанс.

Он достаточно хорошо разогнался и, не останавливаясь, подпрыгнул, пытаясь достать до верха стены. В правой руке все еще был зажат фальшион – тратить драгоценные секунды и прятать оружие в ножны было некогда, почему он в первые секунды просто повис на стене, суча ногами. Нащупал выемку в камнях, оперся, бросая тело вперед и вверх, подтянулся практически на одной руке, до крови впиваясь пальцами в камни. Закинул руку с фальшионом повыше, изогнувшись и добрым словом помянув своего наставника. Вот когда пригодились многочисленные тренировки, до оскомины надоевшие полосы препятствий и непомерные, казалось бы, нагрузки. Теперь он буквально взлетел по стене наверх, перекатился через верх и, сгруппировавшись в полете, мягко и осторожно приземлился…

…на чью-то могилу.

Эманации смерти нахлынули отовсюду. Городское кладбище было действующим, тут до сих пор хоронили покойников, и многие мертвецы были совсем еще «свежими». Рихард поморщился. Вскочил упругим движением прирожденного бегуна и устремился вперед, лавируя между заросшими холмиками и торчащими тут и там надгробными камнями и простыми деревянными домовинами. У него было несколько секунд, может быть, пара минут, чтобы отыскать себе тут укрытие и переждать погоню.

По счастью, он знал несколько таких мест и устремился к ближайшему.

Наемники двигались быстро и ловко, но недостаточно быстро по сравнению со студентом, которому нечего было терять. Промчавшись между холмиками и надгробиями, он выскочил на неширокую аллею, отделявшую один участок кладбища от другого. Быстро бросил взгляд по сторонам. Та-ак, знакомые ориентиры. Вон то дерево и шпиль рядом. Отлично!

Дальше можно было двигаться с закрытыми глазами, что он бы и сделал, не виси на хвосте погоня, а происходи все белым днем. Добрался до конца аллеи, свернул направо, отсчитал шестое от края надгробие и от него двинулся напрямик, держа курс на скрытый за кронами деревьев шпиль.

В старой части кладбища деревья росли густо, со всех сторон закрывая могилы. Тут хоронили в старые времена, сто или даже намного больше лет тому назад, когда земля стоила не так уж и дорого, а само кладбище располагалось на окраине. Миновало почти два столетия, и дома окружили его со всех сторон. Муниципалитет выделил кладбищу пустырь и часть улицы Речников, где прошел большой пожар, но места все равно не хватало. Поэтому ближе к ограде могилы теснились вплотную друг к другу – буквально на ширину ступни гробокопателя – зато в центре от надгробия до надгробия было шагов пять, а то и десять. Сложенные из песчаника, известняка, мрамора и даже гранита, тут и там торчали склепы, порой нарочито грубые, порой являвшие собой настоящие произведения искусства. Между ними были высажены кусты, виднелись многолетники, а в вышине смыкали кроны старые дубы, липы, вязы, между которыми были проложены дорожки, посыпанные песком и галькой. Настоящий парк. Не хватало только скамеечек для отдыхающих и фонтана, чтобы освежал в летнюю жару.

Острый шпиль, венчавший Храм Смерти, показался за деревьями, и Рихард свернул с дорожки к одному из склепов. Нырнул в темное нутро, упав на четвереньки, проворно заполз внутрь и забился в угол.

Внутри его временное обиталище было поделено на две половины – в передней на земляном полу стоял низкий плоский камень-алтарь, в задней части, отгороженной каменной кладкой, покоились гробы со знатными покойниками. Вход в заднюю половину был низким, туда удобнее вползать на коленях. Правда, земляной пол тут оказался ниже, чем в передней части. Рихард смог даже выпрямиться во весь рост.

Глаза его к тому времени настолько привыкли к темноте, что он даже во мраке склепа сумел разглядеть несколько в ряд выставленных саркофагов, в каждом из которых покоился гроб. На верхней крышке каждого красовался барельеф, изображавший покойника. То это была женщина со сложенными на груди руками, то молодая девушка, то рыцарь в доспехе и плаще паладина*, то старец с благообразными, как у святого, чертами лица. В головах у каждого имелась надпись – имя, титул, годы жизни покойного.

(*Паладин – здесь, член рыцарского ордена).

Рихард облокотился на ближайший саркофаг, переводя дух и прислушиваясь. Потом прижался ухом к камням, пытаясь уловить шаги преследователей. Тишина. То ли они потеряли его след, то ли…

Крик.

Отчаянный вопль напуганного до ужаса человека. Ему вторили другие голоса. Кричали то ли из чувства сопричастности, так сказать, за компанию, то ли их всех напугало что-то одно.

Рихард улыбнулся в темноте. Он знал, куда заманивать погоню. Тихо полез за пазуху, нашарил амулет на шнурке, стиснул в кулаке. Охранные чары на него были наложены типовые, так сказать, необходимый минимум, но и его хватило, чтобы он среди могил оказался своим, а его преследователи – чужаками, которых атаковали…

Стоп. Кто атаковал?

Если рассуждать здраво, глупый вопрос – мало ли на кладбище призраков, неупокоенных душ, ходячих мертвецов? Они встречаются на любом старом кладбище, однако, подавляющее большинство их безобидны и могут разве что показаться где-то за могилами. А некоторые призраки и вовсе идут на контакт только при соблюдении определенных условий. И даже сейчас он чувствовал под боком чье-то присутствие. Но чтобы атаковать. Да еще здесь, на городском кладбище Зверина? В Зверине, между прочим, находится не что-нибудь, а Колледж Некромагии, и, если вдруг на главном городском кладбище появится беспокойное, агрессивное или просто чересчур общительное привидение, туда сразу кинутся орды юных некромантов во главе с наставниками. И они не успокоятся, пока как следует попрактиковавшись, не прогонят беспокойника то в загробный мир, то из него по двадцать-тридцать раз подряд, пока зачет по вызову духов не сдаст вся группа. Короче говоря, местное кладбище простерилизовано уже давно. И чтобы здесь и сейчас завелось нечто, способное атаковать человека…

Объяснение этому было только одно – только что, может быть, всего за несколько минут до того, как Рихарду перепрыгнуть через ограду, беспокойника что-то разбудило. Какое-то магическое действо, ритуал или…или сознательное нарушение покоя кладбища.

Как бы то ни было, беглецу оно оказалось на руку. Активированное привидение атаковало его преследователей и не заметило их жертву, поскольку типовой амулет сыграл роль щита, надежно прикрывшего студента от чужих взглядов.

На всякий случай Рихард торопливо обвел себя защитным контуром, нашептывая простейший заговор-защиту. Вот так. Ему надо продержаться тут лишь час-полтора, постаравшись не заснуть.

Усевшись в центре круга, он погрузился в размышления о своей нелегкой судьбе. Да, надо признать, что ночь не задалась с вечера. Слишком внезапно засобирался в Хочев якобы по делам маркграф фон Хайнц. Еще утром все было хорошо, а к обеду он сорвался и покинул дом. Графиня тут же послала Рихарду записку, приглашая встретиться. Поскольку у него как раз закончились деньги, а до посылки из дома оставалось полторы седмицы, он не сомневался ни капли. Магдалена фон Хайнц была женщина во всех отношениях превосходная. Бездетная двадцатипятилетняя графиня досталась в жены старику, который был старше ее почти в два раза – за месяц до свадьбы графу Отто миновало ровно пятьдесят лет, и за четыре года моложе он не стал. Молодая жена скучала, тосковала, чахла в четырех стенах, пока случай не свел ее со студентом второго курса Колледжа Некромагии Рихардом Вагнером. Было это в позапрошлом году на осеннем турнире, где студенты подрабатывали, устраиваясь «противниками» для рыцарей, желавших на потеху публике показать свое мастерство. Рихард, который по заранее спланированному сценарию должен был проиграть, оборонялся так виртуозно, что его почтила вниманием знатная дама.

Почти два года они были вместе. Магдалене фон Хайнц удавалось долго водить мужа за нос, устраивая свидания почти у него под боком. Она никогда не допускала ошибок, и нынешняя была, пожалуй, первой и единственной. Муж, однако, что-то начал подозревать, и необходимость ходить по лезвию ножа приятно горячила кровь и придавала их отношениям остроту и новизну. Они виделись раз или два раза в месяц, выбирая постоялые дворы, заброшенные дома на окраинах, особняки родных и друзей самой Магдалены. Графиня платила за доставленное удовольствие полновесным серебром, иной раз подкидывая кое-что из бытовых мелочей – то пару перчаток, то пояс, то кошель. Рихард принимал подарки с благодарностью – у бедного студента почти никогда не бывало достаточно денег. Родители, конечно, оплачивали его учебу, и выдавали кое-что на расходы, но этих средств всегда не хватало – ведь только крышей над головой и обедами студентов обеспечивали в Колледже бесплатно. Все остальное, вплоть до бумаги и перьев, они должны были приобретать сами. Если бы не подарки Магдалены, Рихарду пришлось бы туго.

И вот теперь, кажется, золотой ручеек иссякнет. Маркграф выследил сладкую парочку. Не было сомнений, что он теперь не спустит с жены глаз, а заодно бросится на поиски ее любовника. Связи у Отто фон Хайнца были отменные, так что следовало теперь быть особенно осторожным. И это в данный момент беспокоило студента четвертого курса Колледжа Некромагии больше, чем все кладбищенские странности, вместе взятые.

Он сидел в защитном круге долго, пока не затекли от неудобной позы спина, плечи и ноги. Насторожив все семь чувств*, чутко прислушивался, присматривался и пытался учуять присутствие посторонних. Но возмущение эфира, вызванное чьим-то сознательным нарушением покоя кладбища, постепенно сошло на нет. Привидение – или на кого там напоролись его преследователи – явно удовольствовалось тем, что прогнало людей за пределы кладбища, после чего, немного покружив, развеялось само.

(*У магов чувств больше, чем у обычных людей.)