Врачебная тайна

Что могло связывать этих двух женщин?! Одна молодая, красивая, удачливая, богатая. И вторая – обычная пенсионерка, потерявшая мужа. Где могли пересечься их пути?!

– В больнице, – был краток по возвращении друг Каверин, застегиваясь и заправляясь уже на ходу. – У молодой девки врачи той больницы, можно так сказать, отобрали сына. У старой тетеньки врачи отобрали мужа.

– То есть? – Зайцев вцепился в рукав каверинской куртки, заметив приближающийся его сто второй автобус.

– Помер тот от перитонита. Упустил тамошний травматолог. Был ушиб внутренних органов с разрывом там чего-то, не помню уже. А тамошний травматолог йодовую сетку присоветовал на пузе дяде рисовать. Тот с неделю рисовал, а потом крякнулся от таких художеств. Так-то вот… Все, брат, мне пора.

– Как пора?! А подробности?! – заорал Зайцев, добежав за ним до самых автобусных дверей.

– По телефону, Заяц, приеду, позвоню!

Рассчитав время в пути для своего друга, Зайцев понял, что у него в запасе час почти, и решил быстренько смотаться к Любочке под окна. Что он мог увидеть с улицы в окнах восьмого этажа, он представлял себе плохо. И Любочка не могла помахать ему платочком из форточки, потому что не знала о его присутствии там. Но все равно настырно поехал, взяв такси.

– Не уезжай! – сунул он таксисту лишнюю сотню за ожидание. – Я быстро!

Быстро не вышло.

В окнах, во-первых, было темно и с одной стороны дома, и с другой. Значит, Любочки там быть не могло, спать укладывалась она в первом часу ночи обычно. А вот Юрец ее маетно по двору метался, и Зайцев на него тут же нарвался. И они даже потусили немного друг друга. Так, без синяков, и не от злости даже, а все больше от непонимания и страха за Любочку. Юрец не понял ничего, увидав Зайцева, прыгающего под окнами их многоэтажки.

– А ты чего тут?! – вытаращился он на Лешку с ненавистью и страхом. – А Любка где тогда?! Она же… Она же ушла от меня!

– К кому?! – побелел Зайцев. – У меня ее нет!

– Как нет, сволочь?! Как нет?! Она же ушла от меня!!! – И он первый двинул кулаком ему в плечо.

– К кому ушла?! У меня ее нет?! – тоже заорал Зайцев и ответил ударом тоже в плечо. – Какого черта выгонять жену на мороз среди ночи???

– Я не гнал! – Они уже крепко держали друг друга за воротники курток и кружили в странном диком танце, скользя и спотыкаясь о наледи. – Я пытался отговорить! А она тряпки в чемодан покидала и уехала…

– Уехала? На чем?! На такси? – Он сделал ловкую подсечку и повалил Юрку на скамейку, придавив сверху коленом. – На чем уехала, придурок?!

– Не такси точно. – Юрка мотал головой, с которой давно слетела шапка, и все пытался сбросить с себя зайцевскую коленку. – Я подумал, что твоя тачка. Темный джип. Это не ты?!

– Нет! Нет, как видишь! – Леша изловчился, поднял Юркину шапку с земли, ударил того по лицу. – Урод!!! Довел жену! Она с первым встречным укатила в ночь.

– С каким встречным-то? – отозвался тот плаксиво и сел на скамейке, согнувшись, сунул руки в карманы куртки.

– А я знаю! – Зайцев сел рядом. Тоже съежился весь от пронизывающего ветра и ледяной крупы, сыпавшей с неба.

Они помолчали, сердито сопя и косясь друг на друга. Потом Зайцев неуверенно подергал плечами.

– Слушай, Юрец… А у нее никого, ты не знаешь? В том смысле…

– В том смысле, не наставляет ли она рога еще и тебе? – зло заржал Юрец и шлепнул себя по коленкам. – Ты же у нас следопыт-то! Я-то кто? Я всего лишь обманутый муж!

– Обманутый муж обманутой жены… – произнес Зайцев тихо, поднялся и неожиданно подал руку сопернику. – Ну, бывай, Юра.

Тот мгновение раздумывал, потом руку все же пожал, втиснув в одеревеневшую от холода Лешкину ладонь свои ледяные пальцы.

– Слышь, следопыт! – окликнул он Зайцева, когда тот уже шагал к ожидавшему его такси. – Ты это… Если она к тебе вернется, не обижай ее! Я не обижал…

Зайцев ничего не ответил, сел на заднее сиденье такси и поехал домой.

Вот и все…

Вот все и закончилось, колотилось в его висках с противным остервенением.

Он обманывал, его обманули. Люба ушла сразу от них обоих. Просто села в большую черную машину и уехала, никому ничего не сказав.

Нет, а, с другой стороны, что она могла сказать вот лично ему – Зайцеву? Леша, прими меня? А он готов принять ее? Готов делить с ней целые дни и ночи напролет вместо коротких часов свиданий урывками?

– Не знаю… – разлепил губы Леша раздосадованно.

– Что? – тут же встрепенулся таксист.

Поговорить тому очень хотелось, он несколько раз принимался, да Зайцев не отвечал, он и умолкал.

– Ничего, – откликнулся Леша и головой замотал. – Тяжко прожить одному сорок семь лет и потом вдруг на что-то решиться.

– В плане бабы, что ли? – с пониманием кивнул таксист. – Понимаю, тяжело. Но и одному погано, брат. Даже тявкнуть некому!

– Собаку заведи, – проворчал Зайцев едва слышно.

Но таксист услышал и рассмеялся, не обидевшись.

– Собака – это не то. Собака – она что дитя. За ней уход какой! А баба ухода не требует.

– А чего она требует-то?

Он отвернулся к окну, рассеянно наблюдая за проносившимися на скорости домами, яркими светящимися ветринами, людьми.

– Баба требует любви, брат. Больше ей, поверь, ничего не нужно. Даже деньги ей так не нужны, как эта сопливая любовь. – Таксист матерно выругался и успел воскликнуть прежде, чем затормозил возле Лешкиного подъезда: – А кто сможет-то им ее дать?! Чтобы каждый раз, как первый раз?..

Эти дурацкие слова таксиста застряли в голове, что та заноза.

Чтобы каждый раз, как в первый раз!

Сможет он так с Любочкой? Да, славно было им вместе, спору нет. Но всегда свидания кончались одним и тем же: кто-то из них да начинал торопиться. Она, понятное дело, спешила, чтобы не быть застуканной Юркой. Он…

А ведь он начинал тяготиться ее обществом часа через три, разве не так? И зевота странная одолевала. И на часы без конца смотрел, будто ее подталкивал – ну давай, давай, пошевеливайся, пора уже. И на следующий после встречи день не спешил ведь первый позвонить. Не потому, что обыгрывал принцип какой-то свой странный мужской, а потому что порой да и забывал о ней – о Любочке.

И вот сможет он при таком раскладе быть с ней каждый раз, как первый?

Нет. Не сможет.

Зайцев вошел в квартиру, включил свет в прихожей, швырнул куртку на вешалку, ключи на тумбочку, глянул на себя в зеркало и еще раз повторил уже более твердо и осознанно:

– Нет! Не смогу!